На это короткое распоряжение председателя правительства РФ мистера Путина я наткнулся, бродя по системе «Гарант». На работе в свободную минуту заглянул туда, авось, думаю, увижу что-нибудь умное и дельное принятое нашими правителями. И увидел таки.
Распоряжение Правительства РФ от 23 декабря 2009 г. N 2051-р
«О выделении бюджетных ассигнований для представления субсидии на поддержку некоммерческой организации, участвующей в развитии институтов гражданского общества, — Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина»
Выделить в 2009 году Управлению делами Президента Российской Федерации бюджетные ассигнования в размере 1000 млн. рублей для предоставления субсидии на поддержку некоммерческой организации, участвующей в развитии институтов гражданского общества, — Фонд «Президентский центр Б.Н.Ельцина» за счет бюджетных ассигнований, предусмотренных Минфину России на 2009 год в Федеральном законе «О федеральном бюджете на 2009 год и на плановый период 2010 и 2011 годов» по подразделу «Другие общегосударственные вопросы» раздела «Общегосударственные вопросы» классификации расходов бюджетов.
Председатель Правительства В. Путин
После этого я заглянул на сайт правительственной «Российской газеты». Но там этого постановления нет. То ли специально не опубликовали, то ли еще впереди. Ну что тут сказать. Эта семейка видать надолго как клещ присосалась к российской казне. Все им мало. С какого рожна Фонд Ельцина россияне оплачивают со своего кармана? Слабо олигархам которых он взрастил подкинуть фонду 1 млрд рубчиков. Почему-то многим ненавистный М. Горбачев содержит свой Фонд на свои личные деньги и на средства спонсоров. А Ельциным все мало. Особенно его дочурке, Татьяне Юмашевой, директору Фонда. Не насосалась. Понятно, что Ельцин для Путина это папа. И он его не забывает, но почему за счет казны? У нас в стране тысячи Фондов. Я бы дал к примеру Фонду WWF, другим экологическим организациям.
Кстати, в тот же день (постановление Правительства РФ от 23 декабря 2009 г. N 1072) В. Путин с барского плеча дал подачки отдельным общественным и некоммерческим объединениям: Всероссийская общественная организация ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов — 9 млн. руб; Общероссийская общественная благотворительная организация инвалидов — жертв политических репрессий — 5,8 млн., Учреждение «Центр восстановительной терапии для воинов-интернационалистов им. М.А.Лиходея» — 240 млн., Негосударственное образовательное учреждение «Центр реабилитации слепых Общероссийской общественной организации инвалидов «Всероссийское ордена Трудового Красного Знамени общество слепых» — 100 млн., Общероссийская общественная организация ветеранов войны и военной службы — 13,9 млн., м др. Всего на 774 млн. руб. Недотянули общественные и ветеранские организации до Фонда Ельцина. Паньмаш!
Заглянул я на скромный сайт Фонда первого президента. Ну, какие-то культурные, просветительские проекты. Умным студентам Уралполитеха типа подкинуть пару стипендий, где-то на памятник дали, кому-то школьный автобус подарили, кому-то спортинвентарь, звуковую аппаратуру, игры, книги. Это все известно — дать на рубль, а протрезвонить на сотню. Все это ширма для того, чтобы жить на шару припеваючи. И эту шару дочурке первого и незабвенного устраивает его последыш.
Сам Фонд, судя по Рунету расположен в престижном здании на Ильинке, «улице власти», почти под кремлевскими стенами.
Впрочем, из сайта Фонда я почерпнул кое-что любопытное. Поделюсь с вами, дорогие камрады. Там я нашел электронную версию книги «Исповедь на заданную тему». На книжных развалах такая не валяется. Раритет. Сегодня рано утром зашел на сайт и стал читать. Ржал долго. Вот и вы повеселитесь, камрады. Потрачу свое драгоценное время и наковыряю из книги любопытные места.
ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ КНИГИ «ИСПОВЕДЬ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ» (1990)
«А вообще, конечно же, в те времена первый секретарь обкома партии — это бог, царь. Хозяин области… Мнение первого секретаря практически по любому вопросу было окончательным решением. Я пользовался этой властью, но только во имя людей, и никогда — для себя. Я заставлял быстрее крутиться колеса хозяйственного механизма. Мне подчинялись, меня слушались и, благодаря этому, как мне казалось, лучше работали предприятия…
Насчет хозяина Борис Николаевич совершенно прав. Эта система осталась и поныне. Только хозяин сейчас губернатор, глава республики, местный олигарх. (Курсив мой. — Автор)
…Но по каким-то Линиям и каналам информация о большом количестве паломников к дому Ипатьевых дошла до Москвы. Не знаю, какие механизмы заработали, чего наши идеологи испугались, какие совещания и заседания проводились, тем не менее скоро получаю секретный пакет из Москвы. Читаю и глазам своим не верю: закрытое постановление Политбюро о сносе дома Ипатьевых в Свердловске. А поскольку постановление секретное, значит, обком партии должен на себя брать всю ответственность за это бессмысленное решение.
Уже на первом же бюро я столкнулся с резкой реакцией людей на команду из Москвы. Не подчиниться секретному постановлению Политбюро было невозможно. И через несколько дней ночью, к дому Ипатьевых подъехала техника, к утру от здания ничего не осталось. Затем это место заасфальтировали.
Еще один печальный эпизод эпохи застоя. Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство. Будет стыдно, но ничего исправить уже не удастся…
Немного не хватило смелости дописать Ельцину, что «стыдно мне лично и я прошу прощения за это варварство совершенное по моему прямому приказу».
… Только там я был один, а против меня вся верхушка разъяренной партийно-бюрократической системы. А теперь совсем иная ситуация. Против — все те же. Только теперь я уже не в одиночестве. Со мной многомиллионная Москва. Впрочем, почему только Москва, всем одинаково противны ханжество, лицемерие, ложь, барское самодовольство, самоуверенность, которыми пропитана власть…
В стране существует некий синдром Москвы. Он проявляется очень своеобразно — во-первых, в неприязни к москвичам и в то же время в страстном желании переехать в Москву и самому стать москвичом. Причины и корни того и другого понятны, они не в людях, а в той напряженной социально-экономической ситуации, которая сложилась у нас. Ну, и в вечной страсти создавать потемкинские деревни.
Москва, куда приезжают иностранцы, — хотя бы она одна должна выглядеть внешне привлекательной, здесь должны быть продукты питания, здесь — те вещи, товары, о существовании которых в провинции забыли. И вот, едут иногородние в Москву, встают в огромные многочасовые очереди за импортными сапогами или колбасой и злятся на москвичей, которым так в жизни повезло, у них все есть. А москвичи, в свою очередь, проклинают иногородних, которыми забиты все магазины, и купить из-за них вообще ничего невозможно. Провинция рвется отдать своих выросших детей в Москву, на любых условиях, за любые унижения. Появилось даже новое слово, которого не было в словарях недавнего прошлого, — лимитчик. Это молодые юноши и девушки, выполняющие чаще всего неквалифицированную работу за право через несколько лет прописаться в Москве и стать полноправными москвичами…
Тут ему возразить нечего. Отношение к Москве и москвичам и сейчас такое в рос. глубинке
Я приехал на несколько дней в Ташкент, на пленум ЦК партии Узбекистана. Меня поселили в гостинице. В городе многим стало известно о моем прибытии, и потому очень скоро вокруг гостиницы собрались люди, требовавшие, чтобы их пустили ко мне для разговора. Их, конечно же, стали прогонять, но я сказал, что в течение двух дней буду, принимать всех, кто просится ко мне. А своего охранника попросил проследить, чтобы пускали действительно всех.
Первым ко мне пришел сотрудник КГБ, рассказал о страшном взяточничестве, которое здесь процветает. После Рашидова, говорил он, по сути ничего не изменилось, новый первый секретарь компартии республики берет взятки с тем же успехом, что и его предшественник. Этот сотрудник комитета принес несколько серьезных документов, касающихся деятельности Усманходжаева, и попросил помощи. Только Москва может что-то предпринять, говорил он, здесь, на месте, любые попытки как-то действовать наталкиваются на сопротивление коррумпированного аппарата. Я обещал внимательно ознакомиться с документами и, если они действительно окажутся серьезными, доложить о них на самом верху. А потом был второй посетитель, третий, четвертый, и так два дня подряд я слушал, казалось бы, неправдоподобные, но на самом деле более чем реальные истории о взятках в высшем партийном эшелоне республики.
Из этих рассказов складывалась стройная система подкупа должностных лиц снизу доверху, где честному человеку нужно было иметь настоящее мужество, чтобы не оказаться в этой цепочке взяточников. Эти люди в основном и приходили ко мне…
Что-то изменилось с тех пор? Хуже стало во сто крат. И мистер Путин, лобызавшийся с несменяемым пожизненным ханом Исламом Каримовым об этом знает. Только раньше Москва могла хоть ножкою топнуть, кого-то снять, послать бригаду Гдляна-Иванова, теперь они там сами у себя варятся. Коррупция — туши свет.
Митинги я меньше люблю. Особенно многотысячные, а были дни, когда в Лужниках собиралось до ста тысяч человек. Здесь не разглядишь лиц, не увидишь глаз. Тут не происходит доверительного контакта с аудиторией. Но тем не менее, митинг — это, пожалуй, одна из самых мощных и трудных школ для политического деятеля. Здесь нужно уметь одним словом овладеть вниманием огромной массы людей, одна фраза — и тебя могут скинуть с трибуны.
Мне лично жаль, что Горбачев не принимает участия в митингах. Для него это было бы более чем полезно. Ему, привыкшему к разговору со специально подготовленными, отобранными, доставленными на автобусах людьми, изображающими трудящиеся массы, опыт лужниковских митингов стал бы очень ценным уроком. Может быть, в конце концов это и произойдет…
Еще раз повторю, митинги — это очень опасный инструмент в политической борьбе. Здесь не сдерживают эмоции и не ищут парламентских выражений. И, значит, тем более взвешенным, точным должно быть выступление на нем. Мне трудно сейчас подсчитать, но, наверное, я участвовал более чем в двадцати крупных многотысячных митингах. Сложные чувства возникали, когда огромная масса людей, увидев тебя, начинала скандировать: «Ельцин! Ельцин!..» Мужчины, женщины, молодые, пожилые… Честно скажу, радости и удовольствия при этом не испытываешь. Нужно как можно скорее подняться на трибуну, взять микрофон и начать говорить, чтобы сбить эту волну восторгов, эйфории. Когда люди слушают, атмосфера уже меняется…
Да, были времена. И ведь не так давно. 100-тысячный митинги на Луже. И это многоголосое «Ельцин! Ельцин!»
Столица стала жить хуже, чем несколько десятилетий назад. Грязная, с вечными очередями, с толпами людей… 24 декабря состоялся пленум Московского горкома партии, на котором выступил Горбачев. Освободили Гришина, как всегда, по собственному желанию, в связи с уходом на пенсию — это классический стереотип отправки неугодных в отставку…
Появились публикации, которые насторожили и испугали многих. Помню, например, очерк «Кареты у подъезда» о персональных машинах, он тогда много шума в Москве наделал. Статьи были не просто острыми, а, я бы сказал, дерзкими по тем временам. Полторанина вызвали в ЦК, перед этим позвонили мне, спросили: как оцениваете? Я сказал, что оцениваю нормально. Бурную реакцию вызвали публикации в «Московском комсомольце» о наркомании, проституции, об организованной преступности — ранее об этом никогда не писали. В общем, московские городские газеты перестали быть тихими и послушными, и я это только приветствовал. Когда мне пытались подсказать, что уж не стоит так критиковать и вскрывать московские проблемы, все-таки столица, я отвечал: эти негативные явления есть…
Тогда при Ельцине пресса открыла кингстоны…
А пока мы продолжали сражаться за Москву. Было запущено абсолютно все — кадры, социальная сфера, шло отставание практически по всем цифрам, заложенным в генеральном плане развития Москвы 72-го года. Из-за привлечения по лимиту рабочих со всей страны (а в столицу таким образом приехало около 700 тысяч человек) оказалось, что на 1986 год население Москвы превысило запланированное число на миллион сто тысяч. А если прибавить к этому приезжих, гостей столицы, число которых составляло в летние месяцы три, а зимой — два миллиона человек и на которых тоже не была рассчитана социальная сфера города, вот и печальный итог, свидетелями которого мы все стали, — очереди, грязь, переполненные метро и наземный транспорт. Все существование города оказалось буквально на пределе возможного. Такое же тяжелое положение сложилось и в сфере культуры. Скажем, обеспеченность театральными местами на тысячу жителей была меньше, чем в 1917 году…
Здесь тоже добавить нечего. Все истинная правда. Сейчас почище стало, нет очередей, зато пробки на улицах столицы несусветные, а вместо лимиты появилось слово гастарбайтеры, нелегальные мигранты.
Стал получать массу писем о фактах коррупции, взятках в торговле, милиции. Их расследовали, но на систему не выходили — или не могли, или не хотели. Были подключены органы управления внутренних дел, городское УКГБ, новое руководство торговли, общественного „питания. Стали менять руководителей — круг опять смыкался…
Как это мелко — взятки в торговле. Сейчас калибры уже не те. Но круг уже не размыкается.
Узнаю: в магазин завезли телятину, иду и встаю в очередь, первые месяцы меня еще в лицо не так хорошо знали. Доходит очередь до меня — говорю: «Мне килограмм телятины». Отвечают: «Говядина есть, телятины нет.»- «Неправда, пригласите директора». Кое-кто начал понимать, поднялся шум. Настоял пройти в подсобку, а там телятина в отдельной комнате, и ее уже куда-то через окно выгружают. Шум, гам; руководство сняли. В заводской столовой: «Почему нет морковки?» — «Не завезли ». Проверяем вместе с руководством завода: привезли и куда-то в этот же день увезли. Рассказывают грузчики — документов нет. Шито-крыто. Продовольственный магазин, в кабинете директора несколько свертков с деликатесами. «Кому?» — «По заказам ». — «Может заказать каждый?» Молчание. Тогда с директором начинаем разбираться. Вынужден признаться, что заказы по иерархии распределяются райисполкому, МИДу, райкому партии, городским ведомствам и др., и все разные — и по весу, и по ассортименту, и по качеству…
…иду пешком, догоняет молодая женщина. Говорит: «Мне надо вам рассказать что-то архиважное.». Назначил ей день, час встречи в горкоме. До сих пор не могу вспомнить без чувства возмущения ее рассказ о системе взяток, подачек. Ее только втянули, и она не выдержала. Поразительно все продумано. Продавец «должен» обсчитать покупателя и дать определенную сумму в сутки материально ответственному лицу, тот — часть себе, часть — руководству магазина. Дальше общий дележ по руководству снизу доверху, а если едешь на базу, — там своя такса. Каждый знает двух-трех лиц, с кем связан. Есть еще и оптовая, крупная система взяток…
А ведь когда-то расстреляли директора Елисеевского магазина, в Министерстве рыбного хозяйства тоже кто-то под вышку пошел…
Поездки в метро и автобусах были названы завоеванием дешевого авторитета. Глупо. Главное для меня было — самому разобраться, что на самом деле происходит с транспортом, что необходимо предпринять, чтобы чуть-чуть снять нагрузку с людей в часы пик. После этих поездок мы кое-что решили, например сделали гибкий график начала работы московских предприятий, пустили новые маршруты, разработали некоторые другие меры.
Кстати, о популярности. Почему-то никто кроме меня не захотел ее завоевывать. Раз это так легко, съездил в транспорте и завоевал! Что-то желания не возникало даже у тех, кто уже давно забыл, что такое популярность. Нет, просто в«3ИЛах» ездить, действительно, гораздо удобнее. Никто на ноги не наступает, в спину не толкает, в бок не пихает.
Едешь себе быстро и без остановок, всюду горит зеленый свет, постовые честь отдают, — конечно, приятно…
Теперь то мы понимаем, что Борис Николевич именно и завоевывал дешевый авторитет вот такими методами. Хотя сейчас было бы прикольно увидеть в трамвае или метро Лужкова, или Медведева. Без охраны. Народ подумал бы, что как удивительно похожи…
…А в это же время папы — номенклатурные начальники делали все возможное и невозможное, чтобы запихнуть своих любимых чад в институты, готовящие дипломатов, специалистов для выезда за рубеж. Они готовы были говорить любую ложь, сочинять любую сказку про «развитой социализм», про доживающий последние дни, конвульсирующий Запад, лишь бы пустили их туда в командировку, хотя бы на месяц-год позагнивать. А там можно было на суточные купить магнитофоны, продавать их в комиссионках и выручать сумму с многочисленными нулями…
Ничего не изменилось с тех пор. У пап только теперь есть бабло для поступления своих чад куда хочешь, а потом могут запихнуть им топ-менеджерами в хорошую фирму на пару миллионов месячного оклада…
… А пока этого нет, пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой, не могу мчать на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать импортные суперлекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка.
Потому что стыдно…
Это уже классика…
И действительно, в это утро я становился на учет в районную поликлинику, куда прикрепился, уйдя из Четвертого управления. Кстати говоря, помню, когда регистратор, такая пожилая женщина, записывала мои данные — адрес, возраст, место работы и т.д. — и на ее вопрос о должности я ответил — министр, она даже ручку чуть не выронила. А потом произнесла: «Первый раз в жизни живой министр в районке регистрируется»…
И это тоже классика. Сейчас такое можно представить разве что в фантастике…
Я должен сказать, что призыв все время принимать поменьше документов и при этом принимать их постоянно больше — он начинает уже просто вызывать и на местах некоторое отношение к этим постановлениям, я бы сказал, просто поверхностное, что ли, и какое-то неверие в эти постановления. Они идут одно за другим. Мы призываем друг друга уменьшать институты, которые бездельничают, но я должен сказать на примере Москвы, что год тому назад был 1041 институт, после того, как благодаря огромным усилиям Госкомитетом ликвидировали 7, их стало не 1041, а 1087, за это время были приняты постановления по созданию институтов в Москве. Это, конечно, противоречит и линии партии, и решениям съезда, и тем призывам, которые у нас есть…
При В. Путине чиновничья гидра расползлась, разрослась неимоверно. И даже если он где-то рубит одну голову, сокращая чего-то, на месте старой головы вырастают новые две…
…Десятилетиями нам все время внушалось, что западная пресса только обманывает, только лжет, делает все, чтобы написать про нас только гадости и вранье. На самом деле представителей серьезной западной журналистики чаще всего отличает компетентность, глубокий профессионализм, безукоризненное следование журналистской этике, я не говорю про желтую прессу, с ней, к сожалению, мне тоже пришлось повстречаться…
… Я считал, что должен попасть на XIX партконференцию и обязан там выступить. Но что делать, если партаппарату, как фокуснику, манипулирующему выборами, удается меня изолировать, — я не знал. По крайней мере, я бы не стал куда-то звонить, чего-то от Горбачева или других членов Политбюро требовать, говорить, что я член ЦК, меня не выдвигают, так не положено, это нечестно…
… Систему придумали такую: партийные организации выдвигают множество кандидатур, затем этот список попадает в райком партии, там его просеивают; затем в горком партии, там просеивают еще раз, наконец, в обком или ЦК компартии республики. В узком кругу оставляли лишь тех, кто, в представлении аппарата, не подведет на конференции, будет выступать и голосовать так, как надо. Эта система действовала идеально, и фамилия «Ельцин» пропадала еще на подступах к главным верхам…
«Единая Россия» переняла хороший опыт.
… По политической системе. Здесь считаю главным, чтобы действовал такой механизм в партии и обществе, который исключал бы ошибки, даже близко подобные прошлым, отбросившие страну на десятилетия, не формировал «вождей» и «вождизм», создал подлинное народоучастие и дал для этого твердые гарантии…
У нас теперь тоже есть вождь со своим планом победы России. Россияне готовы на руках носить отца родного.
… Почему Комитет партийного контроля, наказывая за относительно небольшие отклонения от норм партийной жизни, побоялся, и сейчас боится, привлечь крупных руководителей республик, областей за взятки, за миллионный ущерб государству и прочее? Причем наверняка зная о некоторых из них. Надо сказать, этот либерализм со стороны, товарища Соломенцева к взяточникам-миллионерам вызывает какое-то беспокойство…
… Есть и такие «запретные», «тайные» темы, как, например, вопросы финансов партийного бюджета. В Уставе сказано: как расходовать финансы, определяет ЦК КПСС, то есть не аппарат, а ЦК. Но такие вопросы на Пленумах не обсуждались. Впредь предлагаю это делать обязательно. Так как, куда расходуются партийные деньги (а это сотни миллионов рублей), неизвестно ни членам ЦК, ни, конечно, другим коммунистам. Ревизионная комиссия на съезде об этом не докладывает…
Любопытно, а на съезде «Единой России», ЛДПР, «Справедливой России» отчитываются о деньгах?
… Мое мнение. Должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения (Аплодисменты)…
… Ключевые эпизоды лета — забастовки шахтеров, всколыхнувшие всю страну. Время послушного, испуганного, марионеточного рабочего класса прошло, и я хочу верить, оно кончилось навсегда. На арену вышел совсем другой рабочий, уважающий себя, свое достоинство и свой труд. Конечно, очень много по-прежнему запуганных, усталых, с трепетом глядящих на начальство людей, вообще, страх уже вошел в наши гены, но других — с распрямившимися плечами, с поднятой головой рабочих с каждым днем все больше и больше. Эти рабочие возглавили стачечные комитеты, за этими рабочими пошли тысячи, десятки тысяч горняков…
… Я представляю, какая жестокая, тяжелая борьба будет идти за будущее армии и КГБ. Еще раз повторюсь, к реформе этих важнейших структур государства мы даже не подступили. Потому что еще силенок мало. Как-то почти бессознательно при словах «армия» и «КГБ» помимо воли хочется встать по стойке «смирно». Так, на всякий случай. Это чувство страха живет практически в каждом депутате. Именно поэтому руководство, армия и КГБ совершенно спокойно, и я бы даже сказал, нахально игнорируют требования депутатов о необходимости расшифровки статей расходов этих ведомств. Не собираются они сообщать и другие подробности деятельности и функционирования этих органов, без знания которых все разговоры о сокращении, ограничении функций, уменьшении веса и роли и т.д. превращаются в пустой звук…
… Спасение и армии, и КГБ — это гласность и открытость. И вот за это мы все, кому дорога перестройка, будем бороться…
ФСБ РФ стала еще более закрытой от общества структурой. И численность этих дармоедов стала еще больше чем даже когда была при Ю. Андропове.
… И я наверняка кажусь банальным, и все же больше всего меня поразили именно простые люди, американцы, излучающие удивительный оптимизм, веру в себя и свою страну. Хотя, конечно, были и другие потрясения, от супермаркета, например… Когда я увидел эти полки с сотнями, тысячами баночек, коробочек и т.д., мне стало откровенно больно за нас, за нашу страну. Довести такую богатейшую державу до такой нищеты… Страшно.
По условиям, оговоренным организаторами поездки, за чтение лекций в университетах мне выплачивались гонорары. В последний день выяснилось, что за вычетом всех расходов на пребывание нашей группы из четырех человек, сумма, которой я могу распоряжаться, составила сто тысяч долларов. Я решил приобрести в рамках акции АнтиСПИД одноразовые шприцы, и уже через неделю первая партия в сто тысяч одноразовых шприцев поступила в Москву, в одну из детских больниц. Всего было закуплено миллион шприцев, на всю сумму, до цента.
Рассказываю об этом лишь потому, что как раз в тот самый момент, когда я ставил свою подпись на документе, в котором давал распоряжение заработанные деньги истратить на приобретение шприцев, в киоски «Союзпечати» Москвы поступили первые утренние номера газеты «Правда» с перепечаткой статьи о моей поездке из итальянской газеты. В публикации сообщалось, что я все время, пока был в Америке, находился в беспробудном пьянстве. Приводилось точное количество выпитого за все дни. Итальянец явно недофантазировал, подсчитанное могло свалить только слабенького иностранца. А кроме того, оказывается, зря в Москве кто-то ждет шприцы, я истратил все деньги на видеомагнитофоны и видеокассеты, на подарки самому себе, костюмы, белые рубашки, туфли и прочую мелочь, я не вылезал из универсамов, и только успевал твердить — это мне, это и это! В общем, в статье, очень оперативно перепечатанной «Правдой», я походил на привычного пьяного, невоспитанного русского медведя, впервые очутившегося в цивилизованном обществе…
Теперь то мы знаем, что итальянец писал правду…
… в Америке у меня был сумасшедший график, плюс смена поясов, усталость, недосыпание — все это накопилось до такой степени, что однажды ночью, чтобы хорошо уснуть, я выпил пару таблеток снотворного и моментально провалился… А в шесть утра меня уже принялись будить — в семь одна официальная встреча, а в восемь выступление в институте Хопкинса. Я чувствую, что не смогу подняться, совершенно разбитый. Прошу отменить встречу. Мне говорят — это невозможно, будет скандал, хозяева этого не переживут. Я говорю, что я не переживу сегодняшний день. И вот, абсолютно без сил, собрав всю свою волю, я провел первую встречу, затем вторую, ну, а дальше было легче, я разошелся, да и действие таблеток прошло. Ну так вот, именно эту передачу из десятков возможных показало наше телевидение советским телезрителям, причем получив техническую запись неизвестно откуда…
Да, потом россияне помнят, как вы проспали в самолете встречу в Рейкъявике…
…. Недалеко от дома я отпустил водителя, так я делаю почти всегда, чтобы пройти несколько сот метров пешком. «Волга» уехала, я прошел несколько метров, вдруг сзади появилась другая машина. И… я оказался в реке. Я здесь не вдаюсь в эмоции, то, что в эти минуты я пережил, совсем другая история.
Вода была страшно холодная. Судорогой сводило ноги, я еле доплыл до берега, хотя до него всего несколько метров. Выбравшись на берег, повалился на землю и пролежал на ней какое-то время, приходя в себя. Потом встал, от холода меня трясло, температура воздуха, по-моему, была около нуля. Я понял, что самому мне до дома не добраться, и побрел к посту милиции…
… И все-таки я должен честно признать, провокация против меня в тот момент удалась. Мои многочисленные сторонники в панике сообщали о падении моей популярности. Тут же на подготовленную почву была брошена сплетня, что я ехал к своей любовнице на дачу, которая почему-то облила меня из ведра!.. Бред, чушь, конечно, но, видимо, чем невероятнее вымысел, тем легче в него верится. Да к тому же, людям часто хочется услышать какую-нибудь пикантную историю, вот, мол, и перестройщик влюбился и голову потерял…
Ну что ж, ничто человеческое не было чуждо и Борису Николаевичу. В том числе умение нагло лгать в свое оправдание.
…Самые последние события. По Москве бродят слухи, что на ближайшем пленуме намечается переворот. Хотят снять Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС и оставить ему руководство народными депутатами. Я не верю этим слухам, но уж если это действительно произойдет, я буду драться на Пленуме за Горбачева…
Перечитывая избранные места книги «Исповедь на заданную тему», написанную журналистом Юмашевым, нынешним муженьком дочери Ельцина, вспоминаешь, какой у России был подъем духовный, желание сломать партноменклатуру и построить справедливое, открытое общество. К чему нас привел лицемер Ельцин и его последыш ПУтин все прекрасно видим. И перерь еще Фонду емго имени из Госбюджета выделяют легко по миллиарду.
Как смотрят наши депутаты ГД за расходованием бюджетных средств? Завтра ненасытной Юмашевой захочется еще получить пару миллиардов и что ПУтин снова подекинет. Ведь он по гроб обязан своему «папочке»…
Исток