40% российского ВВП уходит на получки, но не доходит до людей
Александр ВЕРТЯЧИХ
Как-то незамеченной проскочила «статистическая» новость: в 2009 году доля зарплаты всех российских трудящихся в валовом внутреннем продукте (ВВП) достигла 40% и превысила среднеевропейскую (39,3%). По этому показателю Россия сравнялась с Ирландией (40,5%), Германией и Австрией (41%). Мы опередили Италию и Францию (31% и 38,5%, соответственно), оставили далеко позади большинство стран Балтии и Восточной Европы. Правда, рекордсменами по доле зарплаты в структуре ВВП остаются самые благополучные страны Старого Света – Дания и Швейцария (53,6% и 53,3%, соответственно). Но такими темпами и их мы, видимо, скоро догоним и перегоним.
Известно, что доля затрат на оплату труда в сырьевой экономике ниже, чем в индустриальной и постиндустриальной, где львиную долю прибавочного продукта дают хайтек и сфера услуг. Но Россия отличилась и тут: зарплатоемкость (именно так экономисты именуют долю зарплаты в структуре ВВП) увеличилась в нашей нефтегазовой стране за 2000 – 2007 гг. с 23,6% до 34,7%.
При этом даже в «тучные» годы рост зарплат в России примерно в два раза опережал рост производительности труда. По этому соотношению мы явно проигрываем индустриальным странам. Так, в 2006 году прирост средней зарплаты в частном секторе США на 1% давал 4% прироста производительности труда. Но в России при таком же темпе роста окладов выработка увеличивалась лишь на 0,45%.
В кризисные годы ситуация стала развиваться по еще более загадочному сценарию: ВВП России в 2008 – 2009 гг. сократился на 7,9%, при этом средняя зарплата выросла на 9,7% – с 17,1 до 18,8 тыс. рублей. Производительность труда продолжает падать: численность работников в российской промышленности уменьшилась на 10%, а объемы реализации – на 15%.
Следует отметить, что зарплатоемкость в последние годы увеличилась и в большинстве стран Европы. Для сравнения: в нефтяной Норвегии доля зарплат в структуре ВВП в «тучные» годы сократилась с 40% до 33,2%, а в кризисные – выросла с 34,5% до 37,6%.
Остается выяснить, чем вызван столь впечатляющий рост фонда оплаты труда именно в России и как распределяются эти богатства, если большинство граждан как минимум не ощущают улучшения своего материального положения?
Ответ на первый вопрос лежит буквально на поверхности: кризис «секвестрировал» производственные программы многих предприятий, однако федеральное правительство во избежание социального взрыва потребовало сохранить рабочие места. В 2008 – 2009 гг. объем только бюджетных вливаний в экономику, направленных на предотвращение массового роста безработицы, превысил 3 трлн рублей.
Есть еще одна естественная причина роста зарплатоемкости российской экономики. По итогам прошлого года ВВП России сократилось на рекордные для стран «большой двадцатки» 7,9%. На этом фоне почти нетронутый фонд оплаты труда в процентах от ВВП стал больше. Кроме того, в 2009 году углеводороды на мировом рынке выросли в цене, что не могло не сказаться на росте доходов занятых в сырьевых отраслях народного хозяйства.
На второй вопрос – где деньги – ответить сложнее. Как мы уже писали, за время кризиса (согласно статистике) доля бедных в нашей стране выросла до 24,3%. На фоне роста доли зарплат в отечественном ВВП доля «работников-середняков» (с хорошими, средними по отраслям, зарплатами) уменьшилась с 11,2% до 7,4%. Иными словами, российский средний класс «сжался» на треть. При этом официальная безработица в России выросла за год тоже на треть – до 8,4 млн человек.
Кому же достается «нефтяной профит» в особо крупных размерах – те самые 40% от ВВП? По мнению экспертов, рост фонда оплаты труда обусловлен главным образом повышением зарплат и премий… чиновников. А также – бонусов топ-менеджеров крупных компаний. К примеру, среднемесячный заработок федерального министра превысил 250 тыс. рублей. Теперь он в 12 – 14 раз больше средней зарплаты по стране (подчеркнем – средней, а не минимальной). Для сравнения: в Западной Европе жалованье министров выше среднего по стране в 4 – 5 раз.
Даже официальный орган «Российская газета» отмечает, что более 40% денежных средств, выплаченных в качестве зарплаты, достается «высокодоходному» персоналу. В то время как лишь 3 – 4% – «низкодоходному» большинству. Разница между самыми бедными и самыми богатыми россиянами превышает нынче 20-кратную отметку.
Достаточно вспомнить, что в прошлом году Счетная палата РФ уличила директоров предприятий – получателей господдержки в излишней трате средств на себя любимых. В лидерах оказалась «гордость российского автопрома» АвтоВАЗ. Там в тяжелую кризисную годину при долгах предприятия, достигающих 44 млрд рублей, умудрились выплатить каждому из 12 членов совета директоров по 4,2 млн рублей в виде премий.
Директора эти, кстати, вовсе не производственники, а лишь представители собственников компании. Главным из собственников считается государство, которое из одного кармана (бюджетного) выделяет помощь предприятию и в другой карман (частный) эти деньги перекладывает. Подобные комбинации зафиксированы и во многих других государственных, полугосударственных и окологосударственных компаниях.
В 2010 году «оттаял» и финансовый сектор. Управленцам банков и инвестиционных компаний на рынке труда предлагают оклады в среднем 400 – 450 тыс. рублей в месяц, и это без учета бонусов, которые могут составлять до 100% от размеров зарплаты. А среднюю зарплату обычного финансового аналитика (не директора) специалисты кадрового рынка оценивают в 60 – 150 тыс. рублей.
Таким образом, несоответствие официально высокой доли зарплаты в структуре ВВП с реальной картиной в экономике и сравнительно низкой платежеспособностью населения объясняется обычным для нас перекосом в распределении финансов. И даже если зарплатоемкость российской экономики увеличится до 50 – 60%, как в Дании, то это вовсе не означает, что наша страна по уровню жизни приблизится к Датскому королевству. Туда, разве что, может уйти немалая часть бонусов наших топ-менеджеров. Впрочем, возможны и другие варианты: Англия, Франция, Италия, Швейцария…