Революция необходима. Но кто её будет совершать?

Так все-таки, почему в России до сих пор не происходит революция? Да потому, что нет по-настоящему революционной партии. То есть, партий левого толка у нас предостаточно, но нет среди них такой, которая опиралась бы на современную революционную теорию. Сто раз был прав Ленин, когда утверждал, что «роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией» (6 — 25).

Как же так, спросят меня, а марксизм? Разве человечество создало революционную теорию более передовую, нежели марксизм? Вот в том-то и беда, что не создало. А давно пора создать. Но посмотрите на нынешних коммунистов. Например, КПРФ занимается теорией от выборов до выборов. Отсюда — эклектика, смесь марксистских догм, национализма, заигрываний с бизнесом, с религией.

Другие компартии вроде бы не пытаются скрестить  марксизм со всякими антинаучными взглядами, но в своей ортодоксальности доходят до абсурда. Ну, никак не могут расстаться с марксистскими формулировками позапрошлого века. И стоит только напомнить им, что сейчас на дворе век ХХI, что многие марксистские формулировки устарели, как тотчас обвинят в оппортунизме, в ревизионизме… А уж сколько таких шишек сыпалось на мою голову, и не счесть.

Между тем, Ленин, говоря о необходимости передовой теории, имел в виду, конечно, теорию, передовую с точки зрения современности. А теория, созданная сто пятьдесят или даже сто лет тому назад, не может считаться передовой, даже если творцами этой теории явились гениальные мыслители.

Не случайно же Ленин неоднократно подчеркивал, что на те вопросы, которые встали перед большевиками, не могли бы ответить и 70 Марксов. А уж Ленин-то был марксистом до мозга костей! Но быть марксистом, считал Ленин, это не значит бездумно переносить в другую эпоху все, написанное Марксом. У Маркса и у Энгельса, а мы теперь добавим — и у Ленина, — надо брать их методологию. Вот она, методология, бессмертна, и именно потому, что создана гениями.

Об отношении Ленина к марксизму я уже сто раз писала и еще сто раз напишу. Потому что не могу спокойно наблюдать, как нынешние коммунисты никак не могут повзрослеть. Все им хочется, чтобы Маркс, Энгельс и Ленин, как няньки, водили их за ручку и предупреждали: вот здесь, детка, скользко, будь осторожен, а здесь яма, смотри, не упади.

Ну, как могут такие инфантильные коммунисты организовать и возглавить революцию? Очевидно же, что для осмысления нынешней эпохи нужна новая теория и, следовательно, новые, смелые теоретики. Ведь нынешняя эпоха не похожа ни на Х1Х век, когда творили Маркс и Энгельс, ни на ХХ век, который прошел под знаком ленинизма.

Конечно, какие-то аналогии существуют, иногда даже кажется: ну, прямо, как у нас. Но это иллюзия. Аналогий не так уж много, но и те не по сущностным вопросам. Гораздо больше отличий, а вот отличия-то как раз очень и очень сущностные. Да что говорить о России, если даже на Западе, в развитых капиталистических странах произошли очень заметные изменения по сравнению с прошлыми веками. А ведь капиталистический Запад развивается по нормальным историческим законам.

Но мы-то все-таки говорим о России. А у нас, в России, а точнее — в СССР, в 90-х годах произошло нечто совершенно ненормальное, из ряда вон выходящее и, уж конечно, не укладывающееся ни в какие из существующих теорий.

В этих условиях советские марксисты просто растерялись. Они привыкли чуть что, обращаться за разъяснением к Марксу, к Ленину. А у них нет объяснений, нет ответов на сегодняшние вопросы. Наши теоретики удивляются: мол, почему это в Греции молодежь активна, а у нас — нет? У них одного убили и — поднялась вся страна. А у нас убивают пачками и — молчок.

Да потому, что в Греции История развивалась нормально. Там капитализм закономерен, и так же закономерно он загнивал, подошел к кризису и вполне закономерно же осточертел трудящимся. А у нас-то капитализм НЕЗАКОНОМЕРЕН! Он у нас насажден искусственно. Да и капитализм ли это, или какой-то кентавр, нигде и никогда не существовавший в мире?

Да, советские марксисты в начале 90-х годов растерялись. И это неудивительно. А вот что удивительно, это то, что они и до сих пор находятся в состоянии растерянности. А ведь за два десятилетия пора уже, наконец, осмыслить ситуацию и дать ей адекватную, научную, оценку.

Нет, так и барахтаются в тенетах старых представлений, терминов, формулировок. Пришел к власти разбойник Ельцин, — назвали его буржуем. Почему? А он, видите ли, захотел построить капитализм. Ну, а если я, например, захочу построить корабль, меня что, назовут кораблестроителем? Мало ли, кто чего захочет, и кто о чем продекларирует.

Нет, наши теоретики поверили на слово. Мошенников стали называть буржуями, разворовывание страны — первоначальным накоплением. Даже пролетариев где-то отыскали, хотя их давно уже в СССР не было. Хоть бы Маркса поменьше почитали, да побольше читали. Ведь в «Манифесте» ясно написано:

— Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, УНИЧТОЖАЕТ КЛАССЫ ВООБЩЕ, а тем самым и свое собственное господство как класса.

Кажется, ясно? Или наши марксисты не способны дочитать «Манифест» до конца, а лишь до того места, где говорится о буржуазии и пролетариате?

Спрашивается, а для чего я так зло обрушиваюсь на нынешних марксистских теоретиков? Да для того и обрушиваюсь, чтобы побудить их сбросить с себя наваждение 90-х годов и, засучив рукава, энергично взяться за создание новой, современной революционной теории.

В общем, с теоретиками всё ясно. Неясно по-прежнему с народом. Ведь народ, как говорится, на своей шкуре испытал и испытывает последствия государственного переворота начала 90-х годов. Народу, в общем-то, наплевать, как его называют теоретики: пролетариатом, трудящимися, рабсилой или как там еще.

Народ практичен. Что требуется нормальному человеку для нормальной жизни? Жилище, работа, приличная зарплата, возможность кормить, растить, учить, лечить детей. Если у человека этих условий для жизни нет, так ли уж важно для него, какими словами его назовут теоретики: пролетариями, малыми бизнесменами, обманутыми дольщиками и т.д.? Главное: человеку и его семье плохо. Главное: так жить нельзя.

А сегодня плохо очень и очень многим. Так почему же не восстают? Почему терпят? Вот вопросы, без решения которых и теоретики не сдвинутся с места, и революционная ситуация не созреет. И будет наша страна, вместе со всем так называемым «цивилизованным» миром, вместе с гибнущим капитализмом, продолжать уверенное падение вниз. В пропасть! Поэтому я еще и еще раз ставлю вопрос:

Что случилось с советским народом на рубеже тысячелетий?

Если ответить коротко: у народа «поехала крыша». Но этот ответ всего лишь констатирует очевидность, но не объясняет, в силу какой причины крыша поехала. А как ей, крыше-то, было не поехать, если вдруг в стране все перевернулось вверх дном? Все было дико, все напоминало или какой-то фантастический спектакль, или страшный сон.

Правда, многое из того, что творилось в стране, напоминало подзабытые уже картины вражеского нашествия. Но было совершенно непонятно, откуда прёт враг. Вот в 41-м все знали: враг пришел из-за границы. А нынче откуда нашествие? Батюшки, да ведь из самого Кремля. Из нашего, родного, краснозвездного Кремля!

А кто враг? В 41-м все знали врага по имени: это был Гитлер. А сейчас? Вот этот, Горбачев? Шутите. Он ведь генсек ЦК КПСС, а партия наша завсегда о народе заботится. Или вот этот, Яковлев? Нет, что вы, быть не может. Он тоже из ЦК, да вот совсем недавно говорил, что коммунизм — светлое будущее человечества.  Нет, тут что-то не так. Или они там, в Кремле, все посходили с ума, или мы и вправду не так жили?

В общем, во время госпереворота начала 90-х годов наш народ  был ввергнут в полуобморочное состояние. Тут еще, знаете, что сыграло с народом злую шутку? Менталитет. Да-да, наш народ по своему менталитету — патерналист. Могут быть плохими чиновники, бояре, помещики, но — не царь. Можно издеваться, насмехаться над таким менталитетом народа, но что поделать: другого народа у нас нет.

А уж издевались многие. Особенно нынешние так называемые «демократы». Сколько обидных прозвищ и оскорблений неслось в адрес народа: и психология у народа рабская, и демократию он не понимает, и свободу не ценит, и вообще, народ — быдло. Издевались над менталитетом народа и сатирики позапрошлого века.

Почитайте «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Писатель даже словечко придумал — начальстволюбие. И в самом деле: уж каких только царей ни побывало на российском троне, а народ всех их любил и почитал. Как мы знаем, под видом градоначальников С.-Щедрин вывел именно российских царей. Так вот, один царь был развратником, другой с фаршированной головой, у третьего и вообще вместо головы была пустая посудина, в которую был вмонтирован органчик.

И что же? А то, что когда органчик сломался и голову градоначальника отправили в ремонт, народ возроптал. Собравшись на площади, народ вопрошал: куда подевали нашего батюшку? И это притом, что все уже знали, что в голове у «батюшки» органчик, который только и способен произносить слова «Не потерплю!» и «Разорю!». И все равно, какой ни есть, а начальник, а царь. Как говорится, помазанник божий.

А вспомним 9 января 1905 года. Над народом измывается каждый, кому не лень. И фабрикант, и заводчик, и полицейский, и чиновник… А народ, собрав в кулак все свои обиды, идет к царю жаловаться на обидчиков. Ну, как же: царь-батюшка непременно защитит своих подданных! Да, надо было быть полным идиотом, чтобы предать такой народ, чтобы не ответить на народное «начальстволюбие» по-человечески, по-отечески. Николай П как раз и показал себя таким идиотом. Своей дикой расправой над безоружным, доверчивым народом царь и спровоцировал революцию. Как писал тогда Ленин, «царь-батюшка сам толкнул рабочих на баррикады».

Так что же, нам и теперь надо дожидаться, когда нынешняя власть начнет палить из пушек по протестующему народу? Но нынешние правители России не так глупы, они на это дело не пойдут. К тому же, при современных средствах информации скрыть-то ничего не удастся. Царские сатрапы, расстреляв тысячи мирных рабочих с детишками, вывозили трупы ночью. И хоронили неведомо где. Телевидения не было, а дотошных журналистов и близко не подпускали.

А сейчас? Вон во Владивостоке омоновцы распоясались, так тотчас стало известно всей стране. Да ведь еще никого и не убили, только поколотили, и то шум какой поднялся. Нет, нынешние власти больше всего на свете боятся восстания возмущенного народа, поэтому сами они не станут так уж откровенно, как Николай II, толкать народ на баррикады.

А сам народ на восстание не пойдет. Люди, даже самые бедные, будут до последнего цепляться за стабильность, предпочитая поганую стабильность каким-то неизвестным переворотам и потрясениям. К тому же, есть царь, вернее, два царя, которые тоже цепляются за стабильность. Они много чего обещают народу, да кое-что из обещанного и выполняют. Так, может быть, надо еще потерпеть? Может, и вправду полегчает?

Да, сам народ на восстание не пойдет. История России показывает, что патерналистский наш народ способен пойти на большие свершения только вслед за вождем. Который должен быть авторитетным, обладающим, как сейчас говорят, харизмой, зовущим к ясной цели, выдвигающим простые, понятные всем лозунги. А пока такого вождя, такого лидера нет, народ будет верить обанкротившимся царям-батюшкам.

И тут уж ничего не поделаешь. Таков наш народ. Повторяю: другого народа у нас нет. Значит, коммунистам, прежде чем звать народ на восстание, надо самим быть к этому восстанию подготовленными.

И начинать надо с создания современной революционной теории. В этом, похоже, уже мало кто сомневается. Вот и дебаты на заседаниях Национальной Ассамблеи об этом свидетельствуют. Но с чего надо начинать создание теории? На мой взгляд, с осмысления событий двадцатилетней давности. Вернее, с переосмысления. Версий-то много, мнений — еще больше.

Предлагаю вашему вниманию свою версию.

Так что же произошло в нашей стране на рубеже тысячелетий?   Как что, конечно же, контрреволюция. Это факт, который уже принял статус аксиомы. Но вот что такое слово «контрреволюция»? Из самого состава слова видно, что это переворот, направленный против революции. Да так оно и было: переворот начала 90-х годов отринул Октябрьскую революцию, все ее завоевания, достижения.

Но, кроме этого, лежащего на поверхности, смысла, слово «контрреволюция» содержит в себе еще скрытый смысл — реванш. Да ведь почти все контрреволюции в Истории и происходили  под знаком реванша. То есть, свергнутый революцией класс собирался с силами и — свергал класс, совершивший революцию.

А у нас, в начале 90-х, кто у кого взял реванш? Нынешние марксисты, не мудрствуя лукаво, объявляют, что-де буржуазия взяла реванш у пролетариата. Граждане, дорогие, да где вы увидели пролетариат, и где буржуазию? Ведь это же исторический факт, что в СССР было построено бесклассовое общество. В Конституции 1977 года было записано, что в СССР сложилась новая историческая общность — советский народ. И это вполне соответствовало действительности.

Само собой, советский народ не был совсем уж однороден. Граждане различались по степени материального достатка, по уровню культуры. Никуда не делись различия между городским и деревенским образом жизни. Но все эти и многие другие различия не были антагонистическими, то есть не являлись классообразующими факторами. Различия происходили по причинам личностным, профессиональным, по месту жительства. Но не по классовой принадлежности!

А что произошло в начале 90-х? Ну да, контрреволюция, это ясно. Но какая? Конечно же, не обычная, по классической схеме, когда свергнутый класс берет реванш. По такой схеме контрреволюции  совершались тогда, когда революция удерживала власть недолго, когда представители свергнутых классов были живы.

И наша Октябрьская революция, продержись она всего два года, была бы свергнута настоящей, по классическим канонам, контрреволюцией. То есть, разбитые белогвардейцы вкупе с экспроприированными помещиками и фабрикантами, собравшись с силами, победили бы красных, свергли бы советскую власть. Что они и пытались сделать после революции в союзе с иностранной интервенцией. Не вышло!

Но Советская-то власть продержалась не два года, а 70 лет! За это время от белых и красных остались одни воспоминания. Новые поколения узнавали о белых и красных из книг, песен, кинофильмов. А в жизни все перемешалось, все классы переварились в котле строительства социализма. В последние два-три десятилетия советской власти мы еще произносили по привычке старые слова «рабочий класс», но гораздо чаще употреблялось более соответствующее времени слово — трудящиеся.

Так кто же совершил контрреволюцию начала 90-х годов? Разве это был какой-то определенный класс? Может быть, это были потомки дворян, помещиков, белогвардейцев, прибывших из-за рубежа? Да, мы помним, как в 90-х годах в Россию приезжали какие-то странные старикашки, претендующие на родовые имения своих далеких предков.

Среди старикашек были даже дальние-предальние родственники царского рода. Эти-то вообще претендовали, ни мало, ни много, на царский престол. Нашлись и в России чудаки, выкопавшие в своих родословных какие-то «благородные» корни и организовавшие потешные «дворянские собрания». Но все это было таким бутафорским, таким невсамделишным, что ничего, кроме смеха, вызвать не могло.

Нет, я категорически утверждаю, что контрреволюция 90-х годов произошла не на классовой основе. И совершали контрреволюцию, и противодействовали ей совершенно одинаковые, из одного теста выпеченные, люди. Это всё были советские граждане!

Официальной статистики, отражающей родословные корни людей, оказавшихся по разные стороны баррикад, — нет. По моим личным наблюдениям, ни в одной из противостоящих друг другу групп граждан не было четко выраженных классовых корней. Я вот заглянула в родословные некоторых известных лиц и обнаружила прелюбопытную картину.

Вдруг выясняется, что оголтелый «демократ», так сказать, идеолог контрреволюции, родился и вырос в рабочей, коммунистической семье. И, напротив, стойкий коммунист имеет в своем роду дворянские корни. Я не называю фамилий, так как мои изыскания кустарны и, как говорится, непрезентативны. Но лично мне эти исследования дали очень многое. Я окончательно убедилась: нет, не классовое противостояние легло в основу контрреволюции.

Надо вспомнить, что задолго до контрреволюции в советском обществе наметился раскол. И этот раскол происходил отнюдь не на классовой основе. А на какой же? Я утверждаю: на идеологической!

Когда советские философы и политологи говорили об идеологической борьбе, мы посмеивались. Мол, какая там борьба, когда всё давно решено еще в Октябре 17-го. А борьба-то была нешуточной, особенно после возникновения содружества социалистических стран. Острая, открытая  борьба шла на международной арене, и приглушенная, затаенная — внутри стран социализма, в том числе и в СССР.

И вот на рубеже веков, на рубеже тысячелетий в смертельной схватке схлестнулись две основные идеологии: социалистическая и буржуазная. На этот раз победила буржуазная идеология. Рухнул советский социализм, рухнул социализм в Восточной Европе.

Почему? Ведь казалось, что в ХХ веке в мире образовалось два равновеликих полюса. США — оплот буржуазной идеологии, и СССР — оплот идеологии социалистической. И вдруг один полюс рухнул. Почему?

Версии о всевозможных заговорах отбросим сразу. И не потому, что заговоров не было. Они, конечно, были. США, по признанию американских президентов, на подрывную работу против социализма истратили триллионы долларов. Так что были и заговоры, и диверсии, и пятая колонна внутри стран социализма, и головотяпство советских вождей. И много еще всяких причин, которые, конечно же, способствовали падению мировой социалистической системы.

Еще раз подчеркиваю: способствовали. Ибо ни одна из этих причин и даже все они вместе взятые не могли бы свалить гиганта по имени СССР.

По-видимому, была какая-то внутренняя, сущностная причина, которая и явилась главной. Я уверена, что искать главную причину надо именно на идеологическом направлении. Что бы кто ни говорил, а контрреволюция 90-х годов означала победу буржуазной идеологии.

Как такое могло случиться? Ленин еще в 1903 году, в работе «Что делать?», сравнивая буржуазную идеологию с социалистической,  утверждал, что буржуазная идеология потому легче усваивается людьми, что она гораздо старше социалистической, что она более глубоко и тщательно разработана.

Но ведь Ленин писал «Что делать?» более ста лет тому назад. Тогда не было еще реального социализма. А к началу контрреволюции 90-х  существовал уже реальный социализм во многих странах. Во всех странах, как развитых, так и развивающихся, были компартии, были свои коммунистические вожди и теоретики социализма. Так что вопрос о старшинстве буржуазной идеологии к тому времени был уже не столь актуален.

И все же буржуазная идеология одержала победу. Временную, пиррову, но — победу. Почему? Об этом в следующей статье.

Так что продолжение следует.

Наталья Морозова