Против Рикардо, Самуэльсона, Всемирного банка и МВФ

«Сегодняшнее коллективное понимание мира погрязло в экономических заблуждениях, рожденных холодной войной, когда существовали экономические теории, основанные на иллюзорной системе Давида Рикардо, и каждая рисовала собственную утопию — утопию плановой экономики и утопию свободного рынка». Эта цитата выражает одну из главных идей книги Эрика Райнерта.

Наверное, многие читатели и не вспомнят, кто такой Давид Рикардо. Разве что скажут, что это известный экономист, писавший до Карла Маркса и оказавший на него влияние. Но именно в Рикардо направлена основная часть теоретических стрел Райнерта. Достается также Адаму Смиту, Полу Самуэльсону и Полу Кругману. При этом автор знает, о чем говорит: труды атакуемых он внимательно прочитал. Настолько внимательно, что берется утверждать: «невидимая рука рынка» в самой известной работе Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» упомянута только один раз и не совсем в нынешнем контексте.

Так в чем же виноваты отцы-основатели современной экономической науки? Если кратко, то они, по мнению автора книги, предложили концепцию «сравнительного преимущества» — когда каждый субъект специализируется на том, что у него лучше всего получается, потом на свободном рынке все обмениваются результатами своего труда, и в итоге наступает равновесие. Именно эти идеи — свободного рынка и специализации — предлагают нынешние советники из Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка развивающимся странам.

В реальной жизни, утверждает Райнерт, зажиточные государства богатели совсем по иным схемам. Например, Великобритания начала богатеть еще при Генрихе VII, который, взойдя на трон в 1485 году, ввел налог на вывоз необработанной шерсти, подрывая сырьевую базу флорентийских производителей шерстяной ткани. А их английских конкурентов он освобождал от налогов и давал временную монополию на торговлю в определенных регионах. Англичане следовали примеру голландцев. А вот Испания, в которую во времена Конкисты хлынуло золото, пошла другим путем. В результате и собственную экономику загубила (резко взлетели цены), и богатство удержать не смогла — всё золото ушло в Венецию и Голландию, где как раз была сосредоточена промышленность. Потом английским путем пошли освободившиеся от опеки британской короны Штаты, которым до того не разрешали развивать свое производство. И даже в послевоенной Европе схема была та же.

По Райнерту, стране лучше иметь неэффективную собственную промышленность, чем не иметь никакой. И надо сперва дать ей развиться (прикрыв рынок с помощью тех или иных форм государственного вмешательства), а уж потом начинать свободную торговлю. Ибо именно промышленность создает богатство. Потому что это, как правило, деятельность с возрастающей отдачей или, иначе говоря, с возможностью экономии на масштабах (при увеличении объема производства каждая новая единица продукции обходится дешевле). А вот в сельском хозяйстве или добыче полезных ископаемых — наоборот. При росте спроса, например, на зерно приходится осваивать всё менее плодородные участки.

В послевоенной Европе был поставлен жесткий эксперимент. Тогдашние правители прекрасно понимали значение промышленности и пытались деиндустриализовать Германию (План Моргентау). Даже шахты пытались заливать водой и цементом. А потом поняли, что это может плохо кончиться. «Существует заблуждение, что новую Германию… можно превратить в сельскую страну. Это невозможно сделать, не уничтожив или не вывезя из нее 25 миллионов жителей», — заявил в 1947-м бывший президент США Генри Гувер. В итоге был запущен План Маршалла, наоборот, поднимавший промышленность послевоенной Европы.

В итоге сегодня, как утверждает Райнерт, богатые страны специализируются на видах деятельности с возрастающей отдачей, а бедные — на деятельности с отдачей убывающей, фактически — на бедности. В этом-то и состоит главная ошибка классических экономистов: они сосредоточились на торговле, на обмене, выпустив из виду производство, качественные отличия видов деятельности и появление инноваций, меняющих экономическую структуру.

При всем при этом автор — вовсе не кабинетный ученый. Он объездил 49 стран, изучая тамошнее экономическое положение — от Перу до Монголии, от Эстонии до Танзании. И, судя по его наблюдениям, везде следование рекомендациям МВФ приводило к плачевным последствиям. В Монголии, которую Райнерт именует лучшей ученицей Всемирного банка среди бывших коммунистических стран, 90% промышленности было уничтожено всего за два-три года. Выпуск хлеба снизился на 71%, книг и газет — на 79. Росли только производство алкоголя и сбор птичьего пуха. А затем Джеффри Сакс (один из авторов концепции шоковой терапии, некогда советник украинского и российского правительств, с 2000 года — специальный советник Генерального секретаря ООН по борьбе с бедностью) предложил монголам со страниц The Economist специализироваться на производстве компьютерных программ. Выпустив при этом из виду, что за пределами столицы Улан-Батора электричество в стране есть только у четырех процентов домохозяйств.

А первые консультанты из Всемирного банка, прибывшие в Эстонию, советовали ей закрыть свои университеты. «В будущем, — объясняли они, — Эстония будет иметь сравнительное преимущество в таких видах экономической деятельности, для которых университетское образование не потребуется». Эстонцы обиделись: Тартуский университет был основан еще в 1632-м. И хотя эмиссары Всемирного банка с тех пор таких рекомендаций не дают, своих позиций, как доказывает автор книги, принципиально не поменяли.

Райнерт Эрик. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными / Пер. с англ. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики, 2011. — 384 с.

Источник