Смех и горе у Бела моря (Леонид Носырев) [1987 г.]

Люди, спокойно и без помпы делающие своё дело. Как они прекрасны и счастливы. Низкий поклон им! Небольшое интервью с Леонидом Носыревым и его замечательные мультфильмы, которые мы знаем с детсва. Раскрывающие загадочную русскую душу, и тесно связаны с эстетикой народного творчества, промыслов, сказок.

Год выпуска: 1987
Жанр: Анимация
Производство: Союзмультфильм
Продолжительность: 58 мин

Режиссер: Леонид Носырев

В ролях: роли озвучивали Мария Виноградова, Кира Смирнова, Юрий Волынцев, Борис Новиков, Татьяна Васильева, Клара Румянова, Евгений Леонов, Анатолий Баранцев

Описание: Экранизации сказок Бориса Шергина и Степана Писахова.

1. Вечны льдины
2. Про медведя
3. Морожены песни
4. Волшебное кольцо
5. Перепилиха
6. Апельсин
7. Поморская быль

– А Вы, когда снимаете фильм, думаете в терминах всех этих завязок, развязок, кульминаций, конфликтов?

Леонид Носырев: Здесь происходит так: я специально эти термины никогда не записывал, но вот когда делаешь раскадровку, обязательно нужно понять, чем начинается и чем заканчивается действие. Чтобы концовка подтвердила все происходившее до нее. Поэтому и аниматик очень важно снять – чтобы понять, как это все выстроилось. Смотришь и чувствуешь: тут переборщил с событиями, кульминацию нужно сделать повыразительнее, в другом месте – чуть поспокойнее. Конечно, завязка очень важна. Завязывается история, начинаются события. Но вот в «Пинежском Пушкине» и во всех «северных» фильмах драматургия особенная, здесь я придерживался формы сказа. Эта форма диктует и движение, и характер голоса за кадром. И это очень отличается от бешеного темпа многих фильмов. Сама форма – сказовая – этого не позволяет.

Вот в «Смехе и горе» есть поморская быль, и там есть один эпизод, очень интересный, драматический, – помните? Братья Иван и Адриан, попали на остров, у них унесло лодку. И они решают так: если не станет еще двух промышленников, от этого белому свету переменения не будет. Они обречены. И решили оставить о себе память. Достали доску из поддона лодки, на которой рыбу разделывали.

И вот этот эпизод: они берут эту доску, несут к воде, моют, и начинают вырезать эту надпись. Эпизод длится, звучит песня, причет их матери, которая перед этим показывается: «Увы-увы, дитятко, поморский сын». Они подходят к воде, полощут доску. Перекрестились. Все 90 метров пленки у меня шли без единой склейки. Все время каждый план сменялся плавным отъездом-наездом, переплывами – все меняется плавно, потому что там и песня такая. Причет тянется, они готовятся к священному действию – им нужно вырезать свои имена: «Здесь бедовали Иван и Адриан Личутины, мезенские мещане, помяните нас, все плывущие по всем морям и океанам», они начинают резать эту доску. Для меня было очень важно, какой монтаж выбрать для этого эпизода. Звучит такая нежная песня, – и этот плавный ритм, и медленный наезд-отъезд, – так получился эпизод… очень цельный. Монтаж нужно обязательно продумывать, находить какие-то интересные моменты. Можно пустить планы просто встык, а можно и сделать переходы. Каждый раз продумываешь особый монтаж, особые приемы. Все в это зависит от драматургии, которую ты избрал. И тогда ты каждый раз придумываешь новый тип монтажа. Опять же многое зависит от музыки. Так, например, звучание этой песни, этого причета, который я прослушал прежде, чем разрабатывать эпизод, дало мне возможность выстроить ритм именно так.

– Ваши фильмы очень тесно связаны с эстетикой народного творчества, промыслов. Расскажите, пожалуйста, об этом.

Леонид Носырев: Для меня это естественно.

Я на Севере и занимался, и учился, и работал. А поскольку началось все с молодых-юных лет, меня и потянуло к этому. И до сих пор тянет. Ведь народное творчество – это основа и всего изобразительного искусства, и музыки, и архитектуры. И еще: фольклор – своего рода язык. Его нужно знать, он очень красивый. При этом как-то естественно получается, что фольклор может быть осовременен, а все равно за ним будет стоять бездна всего замечательного. Вот почему я по Северу много ездил. Вот почему, когда мы брали произведения Шергина и Писахова, нам хотелось найти адекватное изобразительное решение этим сказкам, персонажам, пейзажам.

Очень многое, конечно, решает художник. В каких-то моих мультфильмах чувствуется Подмосковье, где-то – Север. Я уже говорил: для меня зрительный ряд, помимо действия, тоже очень важен – ведь художник создает фильм, а не актер, как в фильме. В игровом кино работа художника (она там тоже есть, конечно) скрыта за натуралистичностью.

А мы, мультипликаторы, свой мир создаем – лепим, рисуем, склеиваем. Также как и в народном искусстве: все эти замечательные расписные прялки, сценки бытовые на них, замечательная посуда, пейзажи, места удивительные, где эти избы стоят. В мультипликации и в народном творчестве это все преображено, причем одновременно мы чувствуем и дух народа, и пейзажей, и – дух художника. Вот Маврина, например, прекрасный художник, собирала народное творчество, ездила по России, рисовала, иллюстрации у нее замечательные, живые, насыщенные, она ведь шла именно от народных росписей и создала свой праздничный мир. Вот и меня тянет в эту сторону. В «Лесном плакунчике» мне нужно было передать ощущение природы – все эти зверюшки, девочка, плакунчики.

Мультипликация – это игра. Стараемся сделать интересное зрелище, сыграть роль. Если взять народные драмы: «Царь Максимилиан», «Лодка» и другие, которые на Севере были записаны. Там представление происходит в избе, безо всяких декораций. Может, только из фольги корону сошьют, саблю деревянную сделают. Начинается действие. И начинается словесная импровизация… А зритель сидит и видит-представляет картину, и не нужно ему декораций, достаточно чуть-чуть атрибутов, все остальное в голове происходит. Не знаю, когда получится: моя заветная мечта поставить «Царя Максимилиана»

И это нестрашно, что переиначиваются сюжеты. Это свобода обращения, все равно во имя интереса – сказки, песни, былины – чтобы зритель смотрел, слушатель слушал. И все это еще в избе происходит: люди сидят при лучинах, женщины вышивают, прядут. Дети на печках от страха трясутся, когда что-то ужасное рассказывается.

– У меня такое ощущение, что Ваши фильмы делятся на две части: детские, вроде «Антошки», и стилизации. Это так?

Леонид Носырев: Ну, «Антошка», «Рыжий-рыжий-конопатый», – это все маленькие фильмы, и, наверное, по ним судить о чем-то сложно. Но можно. Поскольку во всех фильмах я участвую, то и мое представление о мире переходит от одного мультфильма к другому. Мои пристрастия их окрашивают. Мне нравятся теплые, насыщенные цвета, и я стараюсь, чтобы они всегда у меня были. Во всех фильмах обязательно звучат интересные песни – это тоже для меня очень важно.

Детские мультфильмы – «Антошка», «Рыжий-рыжий-конопатый», «Вершки и корешки» – были для меня первым этапом. Северный цикл – уже другой этап, с другой стилистикой изображения. В «северном» цикле у меня появилась и народная музыка. Тогда же, впервые в кино, у меня прозвучал ансамбль Дмитрия Покровского. Это была настоящая, народная звуковая фактура: большинство музыкантов, после того как окончили Гнесинку, ездили по деревням, слушали, как народ поет, учились играть на народных инструментах.

В «северном» цикле мне было важно объединить все фильмы («Волшебное кольцо», «Поморская быль», «Не любо – не слушай», «Перепилиха») в единое полотно, и я объединил их фигурой сказителя, помором, который сидит в избушке и неторопливо рассказывает сказки, были, былички. Это у поморов действительно было очень распространено: сказителей брали с собой на зверобойный промысел, особенно, на Новую землю – ходили на тюленей, на медведей. И в каждом таком походе был необходим человек, который мог бы в тягостные полярные ночи всех развеселить и дух поднять. И он получал артельную долю, хоть вроде и не работал. И другие артели за него бились, плахами. Насколько важен был такой человек! Казалось бы, сказки рассказывает, но ведь слово-то и лечит и калечит. Каким голосом, какой интонацией скажешь… Ценили их настолько, что голов не жалели и друг друга лупили.

– А Вам не обидно, что ваш основной зритель – ребенок? Что он не оценит всего?

Леонид Носырев: Что значит не оценит? Ну, если совсем маленький, может, и не оценит. Но большинство фильмов, опять же, «северный» цикл, все же рассчитаны на более взрослых. И, так или иначе, дети все, что нужно, воспринимают. Задача же взрослого – что-то рассказать им. А если детям рассказать, они, конечно же, все поймут.