Проржавевшая вертикаль

Нынешняя модель управления страной не оправдывает надежды россиян

Сегодня нередко можно услышать мнение, что альтернативы ныне существующим политической и экономической системам для России нет. На фоне долгового кризиса, разразившегося в Европе и мрачных прогнозов относительно спада мировой экономики, эти разговоры усиливаются. Вот и премьер Путин, метящий в президенты, не устает кивать в сторону Запада: мол, посмотрите, как у них все плохо, а у нас хорошо. Путин убежден, что именно выстроенная им вертикаль обеспечит стране стабильность и процветание. Но так ли это на самом деле? И можно ли решить насущные проблемы при нынешней модели управления страной? Об этом рассуждают эксперты «СП».

Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений

«СП»: — Можно ли говорить, о кризисе ныне действующей вертикали власти?

— То, что мы наблюдаем сегодня – это даже не кризис доверия к Путину. Это распад, подчёркиваю – распад существующей системы власти. Проблема не в том, хорошая она или плохая, нравится она населению или нет. Проблема в том, что она разрушается у нас на глазах. Под влиянием экономических, социальных и управленческих факторов происходит её постоянная эрозия. Провал выборов 4 декабря стал управленческой катастрофой этой системы, которая не смогла обеспечить контроль над общественным мнением, и даже – качественно провести фальсификацию итогов выборов. Всё это удавалось сделать в течении предыдущих 10 лет. Из чего вывод – сегодня власть сама себя не может поддерживать в равновесии.

Властная вертикаль имеет смысл, когда чиновники снизу выполняют указания чиновников сверху. При такой системе управления никакого другого способа заставить государство работать – нет. Можно менять исполнителей, но из-за того, что система вертикальная, те, кто сверху, не очень понимают, кто же внизу саботирует их решения.

А чиновники снизу, кстати, саботируют не потому, что они плохо относятся к начальникам. Просто они знают, что эти решения заведомо неисполнимы. Власть сама создала ситуацию, когда интересы тех элит, которые сейчас находятся у власти, экономические интересы в первую очередь, находятся в противоречии с реальностью.

У нас существует ряд крупных корпораций, которые контролируют государство, они его приватизировали. И эти корпорации, пострадавшие от кризиса, пытаются возместить свои потери за счёт общества. Но общество понесло потери ещё большие. Поэтому дальнейшее перераспределение от обедневших людей к богатым приводит к тому, что экономика становится не функциональной. Разрушается внутренний рынок, спрос, система трудовой мотивации, механизм общения между людьми и так далее. Те, кто находится наверху, считают, что общество должно им компенсировать те потери, которые они понесли или ещё понесут. Отсюда – наступление на здравоохранение, образование, ЖКХ. Но мы не можем себе позволить содержать олигархов и корпорации. Овцу уже обстригли, а с неё хотят ещё содрать шкуру.

При управлении сверху вниз это проявляется в серии технических решений, принимаемых по конкретному поводу, за которыми как бы не стоит никакой конкретной стратегии. Но когда всё это складывается по частям, как пазлы, вдруг обнаруживается, что власть хочет уничтожить социальную сферу. Здесь сократить расходы на образование, там отменить льготы на проезд. Когда до чиновника доходят эти технические задания, он понимает, что они не выполнимы. Потому что от него требуют одновременно, скажем, поддерживать систему образования в хорошем качестве, и вместе с тем принять ряд конкретных мер, уничтожающих эту систему. Поэтому чиновник не выполняет этих указаний. Однако делает это не со зла, а потому, что он находится в заведомо безнадёжной ситуации. Его либо накажут за невыполнение указаний, либо за развал работы, которая связана с выполнением указаний. В результате люди стараются не делать ничего вообще, вступают в затяжную переписку с центром, пытаются проводить совещания, на которых ничего не решается, перекладывают ответственность на нижестоящих. В итоге возникает паралич управления. Это вызывает протест общества.

Поэтому улучшить экономическое положение без изменения властной системы нельзя. Это проблема общемировая. Взять, например, что сейчас происходит с евро. Каждая операция по его спасению приводит к обратным результатам. Это происходит потому, что интересы тех, кто спасает евро несовместимы с объективными общественными потребностями.

«СП»: — Чем же и кем в таком случае заменить нынешнюю систему?

— Это зависит от того, кто и как подхватит власть. И здесь главное слово — за самим обществом. Нам предстоит не просто смена политической системы. Возможно, нас ждёт целый процесс перемен в течении которого политическая система будет трансформироваться очень быстро и не один раз. Мы уже вошли в фазу революционного процесса, нравится это кому-то или нет. Это происходит не потому, что люди вышли на улицы. Просто кризис верхов – налицо. Объективно мы вынуждены будем проживать трансформацию власти и в конце концов найти какое-то решение.

«СП»: — А не кажется вам, что люди, которые начали «раскачивать лодку», пытаются с некоторыми поправками на современность повторить ситуацию 90-х годов. Тогда, кстати, тоже много говорилось о раздутости и неэффективности чиновничьего аппарата. В итоге страну развалили, а чиновников стало ещё больше.

— Те, кто выводят людей на митинги ничем не управляют. Имена, что сейчас на слуху, через полгода забудут. Придут другие и их тоже забудут. Вы помните как звали тех, кто митинговал в 1905 году? Конечно, нет. Это фигуры, имеющие значение до тех пор, пока в самом обществе не начались процессы самоорганизации, пока не выдвинуты снизу новые лидеры.

Процесс будет развиваться, сопровождаясь более или менее болезненными последствиями. Я уверен, что власти найдут технические решения, чтобы локализовать вспышки протестов в той форме, которую они приняли в декабре. Но это значит, что в феврале протестные акции примут другую форму и будут, возможно, более опасным.

Ситуация в России сейчас примерно такая же, как во Франции в 1789 году. Как произойдёт это разрушение и кому будут рубить головы – вопрос иной. Сначала будет Мирабо, потом Робеспьер. Имена можно подставлять по ситуации

«СП»: — В приведённом вами примере всё кончилось Наполеоном…

— Есть два типа революций: великие и завершающие. К последним относится революция 1848 года, например. Неслучайно сейчас часто сравнивают современные мировые процессы с тем, что происходило в Европе в середине 19 века. Я думаю, для России при плохом раскладе кончится тем, что государство распадётся, после чего силовые структуры будут её собирать по частям. И мы получим что-то вроде бонапартистского режима. Либо новой лево-популистской силе удастся консолидироваться и провести политику по восстановлению социального государства и промышленного развития страны. Это можно сделать только за счёт возрождения масштабного государственного сектора, национализации крупных предприятий и перераспределения материальных благ в обратную сторону, от богатых к бедным. Если такая сила сложится, то реформы можно будет провести демократическим образом.

Нынешняя власть не может решить насущных проблем страны. Для того, чтобы приступить к их решению, они должны начать с устранения олигархии, которая правит страной. Представьте такую картину – организм болен, а болезнетворные бактерии собрались внутри и устроили консилиум, как им провести лечение.Что из этого получится?

«СП»: — Однако Владимира Путина доказал, что умеет не церемониться с олигархами, когда считает нужным…

— На самом деле имела место эволюция российского капитализма от олигархической к корпоративной стадии. Путин выражал этот переход. И те олигархи, которые не смирились с этим процессом – были вынуждены уйти. Но теперь в кризисе уже корпоративная модель олигархизма. Это, кстати, мировой процесс. Мы переживаем крушение мирового неолиберального порядка. Не надо думать, что один человек, пусть он даже Путин, может противостоять планетарным процессам.

Олег Богомолов, экономист, академик РАН

«СП»: — Есть ли альтернатива системой управления экономики в нынешних российских реалиях?

— Альтернатива была изначально, когда 20 лет назад составлялись планы реформирования постсоветской экономики. Российские и американские специалисты, нобелевские лауреаты выдвигали свои предложения. Всё это отметалось. Тех чиновников, которые критиковали итоги приватизации, увольняли.

Сейчас на первое место не экономика вышла, а политическое устройство, вопрос доверия к правительству, поддержки его деятельности. Мы до сих пор не услышали, зачем мы проводим бесконечные реформы, что мы в итоге хотим построить? В Конституции написано, что мы живём в социальном государстве.

Кто, однако, может ответить, что скрывается за этой расплывчатой формулой? Предложения учёных никто всерьёз на официальном уровне не рассматривает. У властей нет никакой перспективы, нет идеологии. Под общие разговоры идёт разграбление страны и дальнейшая деградация населения.

Правительству надо начинать с того, чтобы создать условия для столкновения разных точек зрения и выработки консенсуса по вопросу, куда мы идём.

«СП»:- То есть у учёных нет сейчас готовых формул, которые они могли бы предложить правительству?

— Есть готовые формулы. Их представляет оппозиция в том числе, системная и не системная. Но эти формулы не проверены. Надо столкнуть точки зрения. Науку и общество не информируют как следует. Правительство располагает совершенно неправильной статистикой и ведёт корабль, не имея совершенных навигационных приборов. Статистика по ВВП во многом не отражает реальное положение дел в стране. Инфляция – в реальности – в 2 раза выше, чем нам говорят. По крайней мере, для основной массы населения. Показатели прожиточного минимума – липовые. Как можно прожить на 5 тысяч? С такими данными нельзя управлять страной. Нашу официальную статистику на Западе корректируют, ей не доверяют серьёзные учёные.

Разница в доходах населения России – колоссальная. И это приводит к торможению экономического роста, что доказано на математических моделях.

Нам говорят о средней зарплате в стране 20 с лишним тысяч. Я, академик, доктор наук, профессор, на полной ставке работаю в институте и получаю на руки 23 тысячи. У меня, правда, есть доплаты за звание. Я относительно сносно могу существовать. А другие доктора наук – им как быть? Они что, должны халтурить, брать взятки со студентов?! И если лейтенант будет получать теперь 50 тысяч, то как при этом будут себя чувствовать учёные?

«СП»: — Что нужно для того, чтобы исправить эту ситуацию?

— Нужно срочно вводить прогрессивный налог на доходы. Надо сделать так, чтобы политики отвечали за свои действия. Обязать их в случае невыполнения обещаний уходить в отставку. Надо сравнивать заявления политиков с фактическим положением дел. Если он приукрашивает действительность, создавать комиссию, которая даст объективные данные. Это нормальные демократические процедуры, которые действуют во многих развитых странах мира.

«СП»: — Возможно ли демократизировать наше общество и государственную систему?

— Демократия во всём мире испытывает кризис. С помощью СМИ легко манипулировать общественным мнением. Поэтому надо разрабатывать такую систему, чтобы свести это к минимуму. Рецептов готовых нет. «Бойся тех, кто скажет – я знаю, как надо делать», — говорил Галич. Главное условие – власть должна быть подотчётной. Конечно, в условиях кризиса должна быть определённая централизация власти. Но даже в этом случае надо, чтобы работали механизмы, которые позволяют выработать совместное решение с участием широкого круга специалистов. Даже советское Политбюро действовало на основе коллективного решения. Сегодня же во власти действует два человека. Кто их проверяет?

Источник