Нано, Инно, третья промышленная революция и мы с вами.

Вот что пишет журнал The Economist

“Первая промышленная революция произошла в Англии в конце 18 в, когда на смену ремесленной мастерской пришла фабрика. Вторая – в начале 20-го века – когда конвейер, изобретённый Генри Фордом открыл эру массового производства типовых товаров. Обе революции сделали людей богаче, и способствовали росту городов. Теперь на подходе третья промышленная революция. Производство всё больше переводится в цифровой формат. И это может изменить не только бизнес, но и многое другое.

Соединилось множество факторов: умные компьютерные программы, инновационные материалы, умные роботы, новые технологические процессы (в особенности трёхмерная печать), а также целый ряд информационных технологий и услуг. Будет производиться более широкий спектр товаров, чем сейчас, но малыми партиями, они будут индивидуализированы под каждого клиента, а себестоимость производства станет ниже. Фабрика будущего – это массовое индивидуальное производство. Вполне возможно, она будет больше походить на доиндустриальные мастерские, чем на фордовский конвейер.

Старое производство требовало огромного количество комплектующих. Новое изделие может быть спроектировано на компьютере и «напечатано» на 3D принтере, который сделает его единым куском из инновационных материалов. /…/ В будущем эти удивительные машины, возможно, смогут сделать почти всё и везде – от вашего гаража до африканской деревни. /…/ Это изменит цепочки поставок . Инженеру, работающему посреди пустыни, не потребуется ждать, когда ему из ближайшего города доставят инструмент. Он просто загружает чертёж и печатает его. /…/
Грядущая революция не пройдёт гладко, как и предыдущие. Многие останутся без работы, традиционные фабрики будут закрываться, как когда-то ремесленные мастерские. Информационные технологии уже радикально изменили ритейл и СМИ.

Людям будет непросто приспособиться к новой технологии. Правительства тоже по привычке поддерживают традиционную промышленность. Но жизнь идёт вперёд, интернет позволяет технологам совместно изобретать всё новые и новые технологии». Конец цитаты, как говорят по радио и телевизору.
Наконец я поняла! Что именно? Сейчас объясню!

Поняла я, какими животворными ключами питается наша инновационная мысль и вдохновляется сколковская нано-маниловщина.

А было так. В гостиничном номере в Grand Hyatt в Гонконге лежит масса всякой печатной продукции, которую я обычно не читаю по причине естественного отвращения к чтению на иностранных языках. Но тут меня привлекла картинка на обложке журнала «The Economist»: сидит мужик за столом перед компьютером, печатает что-то, а из принтера ползут заводы, машины какие-то и множество иного всякого добра. Такая забавная к, что я взялась за чтение.

Читаю и чувствую: что-то она мне напоминает — давнее, полузабытое. Что-то даже умилительное. Наконец сообразила: детство. Моё раннешкольное детство пришлось на 60-е годы, когда жива и сильна была могучая вера в научно-технический прогресс, когда всё человечество и мы, дети, вместе с человечеством устремлялись в Космос, мечтали о создании новых материалов с новыми дивными свойствами, которые заменят и превзойдут, которые оставят далеко позади… Эти материалы тогда объединялись словом – «синтетика». Синтетика – символ дивной нови. На свежеотстроенном проспекте Калинина самый большой одёжный магазин так и назывался – «Синтетика» (впоследствии его переименовали в «Весну», а проспект Калинина – в Новый Арбат). Мы читали научную фантастику и вполне серьёзно верили, что, когда вырастим, полетим в Космос, потому что это станет привычным делом. «Мчимся в мечтах мы на Марс и Луну, / Космос ракеты сверлят,/ Но мы не забудем планету одну/ Со скромным названьем Земля», — пели мы хором классе в 4-ом.

Таким же духом проникнута статья в The Economist. Забавен её технический восторг. Своего рода нео-футуризм.

Сто лет назад человечество тоже было в неописуемом восторге от своей технической мощи, особенно от успехов воздухоплавания. Этот дух породил футуризм. Основоположник футуризма итальянский поэт Маринетти даже сочинил роман, где вождь какого-то племени (кажется, так) родил аэроплан. Сегодня даже вождь не потребуется: всё вокруг будет делать 3D принтер из инновационных материалов.

Человечество впадает в технический энтузиазм пару раз за век. Обычно это происходит тогда, когда только приоткрываются какие-то новые возможности. Люди заглядывают в эту узенькую щёлочку и приходят в детский восторг. А потом новые возможности осваиваются, обнаруживают свои теневые стороны, становясь при этом бытовой повседневностью, и былой восторг сменяется устало-трезвым взглядом продвинутого юзера.

Так что же с третьей промышленной революцией – грядёт она в самом деле или нет? Будем мы наконец делать вещи не на дымящих фабриках, а на чистеньких 3D принтерах?
Возможно это или нет?

В ограниченных пределах — возможно. Почему в ограниченных? А вот почему. Автор принимает во внимание только самый конец глобальной технологической цепи. Да, какой-то предмет может со временем вылезти из трёхмерного принтера. Это более, чем вероятно. Но вот кто изготовит тот великий материал, из которого будет сделано это самое – трёхмерное? Да и сам принтер. Металл, например, откуда возьмётся? Кто-то всё равно должен выкопать руду, выплавить металл. Ну ладно, не металл – дивный углеродный пластик, такое и сякое волокно – превосходно. Но его-то должен кто-то сделать. Кто, как и где? Вряд ли в гараже или дома на коленке. Это, неизбежно, большое, серьёзное производство. Но вот рядом с ним – согласна – вырастет масса маленьких производств, которые используют плоды этого большого. Оно и сейчас так происходит. Огромный немецкий концерн выпускает антипригарное покрытие, которое используется широчайшим образом: им покрывают детали машин, даже, кажется, подшипники. А рядом (не обязательно физически рядом) – микроскопическая семейная фирма, которая делает «антипригарные коврики» на сковородку и противень. Они размышляют, как их лучше нарезать, как продвинуть на рынок. Обо всём об этом большому концерну думать недосуг. То самое широкое распространение малого бизнеса на Западе, о чём у нас любят вздыхать, питается из этого источника.

Авторы умиляются: изделия будут одновременно массовые и сделанные по мерке заказчика. Вполне верю, даже на себе испытала. Было это в Китае. Там огромный магазин шёлка, рассчитанный преимущественно на иностранцев. Можно купить готовое, а можно сшить на заказ. Я захотела на заказ. Делается так. С тебя снимают кучу мерок, заносят их в компьютер, ты выбираешь фасон из огромного альбома фасонов (их несколько сотен, нормальный человек, даже перелистать ленится). Дальше компьютер распечатывает твою индивидуальную выкройку, вступают в дело передовые швейные машинки, которые, говорят, сами делают, например, карман, разные чудо-утюги – и в течение суток костюм доставляется в гостинцу. Никаких примерок, свойственных индпошиву. Результат – вполне достойный, хотя и не потрясающий. Это яркий пример соединения промышленных технологий с индивидуализированным изделием. Мне кажется, в будущем такой подход к кройке и шитью заменит нынешние горы бессмысленного конфекциона.

В любом случае, все нано – и инно- стоят на прочном фундаменте. На фундаменте индустриальном. В какой-то мере третья революция – это преодоление классического индустриализма. Преодоление, но не отказ от него, не забвение. Так человек, научившийся писать, вроде бы преодолевает орфографию, он о ней не думает, правил вроде и не помнит, но он пишет по правилам, он её не забыл – она просто стала частью его натуры, его автоматических навыков. Индустриализм включён в постиндустриализм.

Этого совершенно не понимают наши провозвестники нано-технологий.

Есть тут и ещё один слой проблемы – человеческий. Индустрия – это не заводы и фабрики, не машинное производство, как принято думать. Индустрия — это в первую очередь люди с их навыками. Если имеется критическая масса таких людей – страну можно считать индустриальной. Нет – значит, нельзя. Фабрику можно построить в отсталой африканской деревне – от этого не произойдёт никакой индустриализации. С другой стороны, фабрики можно разбомбить и построить заново, если есть люди – носители индустриальных навыков. В этом случае индустрия сохранится.

Industria в сочинениях средневековых моралистов означало «трудолюбие». Это потом это слово стали использовать для обозначения фаборичной промышленности. Индустриальное сознание – это определённые навыки труда: дисциплина (технологическая и просто дисциплина), тщательность проработки деталей. Именно эти навыки народов традиционного индустриализма и создают то исключительное качество продукции, которое крайне трудно воспроизводится на иной почве. В советское время я участвовала в закупках оборудования, целых производственных комплексов на Западе, приезжали технологи, объясняли, налаживали, консультировали, но продукция всё равно получалась «с русским акцентом». Как ни бились.

Кто-то из заметных американцев сказал, что главное сокровище Америки – это рабочий-протестант. Заметьте, не изобретатель, не предприниматель (этого можно было бы ожидать от американца) – рабочий. Просто честный, добросовестный, трудолюбивый рабочий. Индустриальный. Потому что без него изобретай-не изобретай – всё равно ничего не выйдет.

Это между прочим понимали большевики. Непрерывная «борьба за качество» (в самом деле ведь борьба!), все эти памятные старшему поколению «пятилетки качества», «рабочие гарантии» — всё это было стремлением сформировать индустриальные навыки. Не Васи и Пети – всего народа. О борьбе за культуру производства писали даже романы. Культовый роман 50-х годов «Битва в пути» — это по сути дела технологическая драма. В основе конфликта – нарушение технологии. Не успели… Сегодня наш народ растерял и те скромные умения, которые были.

Вы думаете, все эти драмы в прошлом? Как бы не так!

Буквально перед праздниками я два дня провела в бесплодных словопрениях с нашими ирландскими поставщиками ковриков. Они перенесли производство в Литву – и всё немедленно пошло в раскоряку. Почему? А вот почему. Тамошнему трудящемуся недостаточно сказать, как полагается делать, как это мнилось ирландцам, — нужно ещё и стоять у него над душой, чтобы он сделал именно так, как сказали. В противном случае он немедленно начинает гнать брак. Там у них вроде есть контроль качества на выходе, но огромная партия дряни успешно проскочила этот контроль и в свой час прибыла к нам. Мы заплатили кучу денег на таможне, за транспорт… Увидев, что получили сплошной брак, вызвали ирландско-литовских менеджеров для разборки. Они поспешно прискакали, каялись, посыпали голову пеплом, всё как положено. Но нам-то надо продавать товар, а не слушать объяснения. Да, ирландский хозяин бизнеса — недоумок, надо было сидеть дома, а не соваться в воду, не зная броду, и не переносить производство невесть куда. Но, знаете, задним умом все крепки. А как же другие переносят производства в третий мир? – наверняка размышлял он. Ответ: не знаю. Наверное, они смотрят на тамошний персонал более реалистично и организуют работу в соответствии с навыками тамошних трудящихся. Наверное, у них есть навык организации работы супервайзеров – надсмотрщиков по-нашему. А ирландец наш лоханулся.

Кстати, в менее драматических формах это происходит со всеми, кто переносит производство (а переносят его практически все). Не случайно качество товаров заметно и неуклонно падает. Ставка сделана на товары-однодневки, даже философия образовалась: жизнь-де идёт вперёд, всё меняется, новые бренды-бренды, поносил-выкинул… Одноразовые вещи.

И дело не в том, что кто-то что-то умеет или не умеет. Научиться делать какую-то операцию или работать на таком-то станке – может каждый. Дело в общей жизненной философии, в общем подходе к делу. Тебе сказали: «Делай так» — и ты делаешь именно так, вплоть до отмены указания. Это индустриальный подход. Тебе сказали: «Делай так» — и ты делаешь так, покуда мастер или иной какой начальник не вышел за дверь. Дальше начинаешь импровизировать, упрощать, усовершенствовать, в результате чего получается дрянь. Это неиндустриальный подход. Забавно, что на несуществующей ныне ирландской ковёрной фабрике когда-то не было ни одного штатного технолога. Технологию им ставил человек из фирмы – поставщика оборудования. Сказал, как делать, — и они делали. Приезжал он раз в полгода на несколько дней, чтобы проверить, всё ли в порядке. Обычно и было всё в порядке. У них не было фигуры «мастера», обязательного на каждом российском производстве, который бы доводил предначертания технолога до каждого рабочего места.

Но так или иначе у народов «старого» индустриализма индустриальные качества сознания сохранились, и на них надстраиваются постиндустриальные технологии. В таком формате постиндустриализм – мыслим и возможен. Ожидать же постиндустриализма там, где двадцать лет с маниакальным упорством уничтожаются – не заводы и фабрики! – индустриальные навыки народа – это сущая маниловщина. Нано-маниловщина. Я где-то писала, что ожидать нано-технологий в стране, где уничтожена и нормальная промышленность, – это всё равно, что пытаться овладеть высшей математикой, не овладев арифметикой. Это всё равно, что ожидать, что кто-то, сроду не написавший заметки в стенгазету, – вдруг сочинит роман-эпопею в четырёх томах.

А что же мы?

Мы опять готовые преклониться перед западной мыслью, как когда-то перед марксизмом. Только сегодня наш «марксизм» носит имя «постиндустриальная экономика» и «нано-технологии». Опять мы думаем о своей жизни на иностранных языках, как когда-то прозорливо заметил Ключевский. Опять готовы «претворять в жизнь» то, что к нам не относится. Опять готовы забыть о своей жизни, которая настолько противна и уродлива, что хочется закрыть на неё глаза и предаться полёту безудержной фантазии.

Сто лет назад передовые люди России уверовали, что капитализм в России – загнивающий, умирающий, «канун социалистической революции». Уверовали тогда, когда капитализм был молод и ещё далеко не раскрыл своего созидательного потенциала. Точно то же происходит сегодня. Индустрия объявлена отжившей – даёшь нано- и инно-! На самом деле мы как народ находимся на индустриальном этапе развития. Таков наш исторический возраст. Перед нами стоят ещё типично индустриальные задачи: наладить транспорт, построить дороги, воспитать предпринимательское сословие. Его у нас нет. Кому кажется, что есть, — глубоко не в теме.

У нас ещё не произошла та самая «революция управляющих», ИТОГ который был подведён одноимённой книгой в 1940 г. А в сегодняшней России ещё далеко не сформировалась фигура наёмного управляющего бизнесом, обычная в странах развитого индустриализма. Наш «манагер» либо не умеет управлять, либо, с грехом пополам «наблатыкавшись», очень скоро начинает «менеджировать» в свой карман. У нас ещё не разошлась функция владения и управления бизнесом. Всё это переплетено в какой-то неопрятный клубок, где концов не найдёшь. Результаты соответственные. Владелец у нас обязан управлять сам – иначе бизнес вскоре либо развалится, либо уйдёт из рук.

Нам надо не подражать новейшим заграничным веяниям, а жить своим умом и своими средствами. И вовсе не потому, что веяния плохи, а просто потому, что веют они – из другой жизни, из другого исторического возраста, они относятся к другим людям. Многие обижаются: что мы – другие люди что ли? Да, другие. Вас не удивляет, что у кого-то что-то получается, а у вас, сколько ни старайся, — не выходит? Это нормально и естественно? Тогда почему же мы удивляемся, что вот у немцев это работает, а у нас – никак? А что-то лучше удаётся у нас. Наши доблестные обществоведы, коим несть числа, именно и должны доставлять знания такого рода, а не выдумывать муру о постиндустриальной экономике.

Не вокруг нового шума вращается мир, — говорил Ницше. Он вращается тихо и незаметно. И вращают его люди с их твёрдыми трудовыми навыками (это уже не Ницше). С навыками простого, рядового труда. А то у меня опять после ливня невесть почему натекло в подвале. Наверное, нано-изоляцию надо было использовать.

Источник