Лесоруб и Кот

Занесла меня нелегкая к черту на кулички годах в пятидесятых. Лес рубить. Аж в е@еня. Мест у нашей матушки России хватает. Как раз наша советская промышленность наладила выпуск бензопилы «Дружба». И рубили мы просеки для строительства нашей советской железной дороги. На северном направлении. А конкретнее если, то до Воркуты.
Но нас закинули не так уж далеко на север. В район тогдашней Печоры. И как правило, закидывали подальше в глубь, что бы мы от тудова, значит, обратно прорубались. На встречу нашим мужикам. Прям как в метрострое, типа. Хых.

Отработали в общем уже с неделю как. И вдруг появляется у нашего жилища котенок.
Не. Мы раньше в других местах видали у теплушки и лису, и медведь бывало захаживал (это зимой правдо было. голодный вышел. летом они близко не подходят). Дык мы лису на воротник пустили нашему бригадиру. А медведя отпугунли ружжом и нашими страшными рожами. Но не в этом суть.
Значит появился он откуда-нивозмись. До ближайшей деревни километров десять пятнадцать тогда было. Никаких дорог-тропинок. Ну вот фиг его знает. Пришел. Толи его оттудова (с деревни) собаки погнали. Толи в его доме жрать не давали, и он за добычей ломанулся в тайгу (лемминги там всякие и подобные грызуны водились в достатке). Пришел в общем.

Заметил его наш Василич. Он в тот день поваром был. Жратву готовил. Мы то в лесу все. Он рассказывал:
— «Выхожу значит из балка воды на картоху набрать, смотрю — у пня-дроворубного сидит чертеныш! Я ему по привычке — «Брысь пошел!» Даже в тот момент мысли не возникло — откуда он тут и зачем… А он хоть бы хны. Только хвостиком своим куцым покрепче обвился и усё! И смотрит на меня бл@ добрыми глазами. Ну я не стал его гнать. Вынес тушенки банку. Поели мы с ним. Он зараза как налопался, так под балок то и ушел довольный, спать лег…»
Ну вот так в нашей бригаде и появился Щепка. Почему Щепка — любил он после того, как мы дров на кухню нарубим, мелкие щепки гонять. В зубы схватит скоко влезет, и пятится задом. Думает — рябчик это хвост распустил. И типа добыча это егошняя. Игривый, зараза. Полосатый. Коричневые с серыми полоски то. Обычная русская порода, как мужики сказали.

Ну я к котейкам всяким не равнодушный по складу своему. За трапезой нашей не хитрой каждый раз ему чуго нибудь подкидывал. За ушками почесывал. Приятно мне было его мурлыканье слушать. Сдружились мы с ним.
Уже дней через пять он начал в лес с моей сменой ходить. Нас по трое ходило тогда. Ну и он четвертым увязывался. Мы значит пилим, он в стороне бегает, да комаров ловит. Не скучает.
Потом пристрастился со мной на реку ходить. Не близко она была. Километра три. Я иду, он в метре-двух семенит, деревья да кочки огибает. Ну мы как рыбки наловим, так и он довольный. Пузатый чертенок. Хотя рыбка то там была не ахти. Ёршики мелкие да окуньки. Но он их трескал как пельмени.

Была тогда, помню, оказия к нам с «большой земли». Почту привезли. Жратву. Водку.
В почте для Петровича говорилось, что дочка его внука родила. Все конечно поздравлять стали. Стол накрыли. Из запасов наших взяли деликатесы не хитрые – хариуса мороженого, сальца (кому то передачки салом приходили), да консервы всякие разные. То ли килька, то ли сардина. Не помню уж. Накрыли стол. Щепка ко мне на колени сразу забрался. Знал же, что и ему от меня перепадет кусочек лишний! Посидели тогда на славу. Мы с Щепкой спать вместе упали.
Утром на смену идти надо было втроем, как обычно. С Петровичем и Миханей. Но после разгуляя нашего Петрович попросил по братски, а Михай в больничку слег. Отравился видать чем то в тот вечер. Не знаю я деталей.
Факт был такой, что идти надо. И, что бы мужиков не подводить, пошел я один. В листе за них двоих расписался по разному. «Дружбу» на плечо, и в лес. Ну а Щепка за мной. Как обычно.

Пришли мы на вырубку нашу. Там не сказать, что много было в тот день. Просто стволы кучками стояли. По три-четыре за раз. Не удобно их было валить. А план делать то надо.
Я по своей мужицкой хитрости-глупости решил понадпилить их, что бы потом руками с толчка их свалить. Ствола четыре-пять там было.
Щепка бегал вокруг, как обычно. Комаров ловил. Вот жешь. Прям как заведенный.
Надпилил я три ствола. Отошел к другому. Начал. За шумом мотора видимо не услышал. Треск то. Тихий он. Если спиной стоишь. Почувствовал только, что в спину что то уперлось и давит. Развернуться было захотел. Но не успел уже. Когда мордой мох почувствовал, понял, что не успел обернуться. Пригвоздило по самое, как говориться, не балуйся.
Думаю – ну раз боли нет, значит щас. Отдышусь — и буду потихоньку подыматься. Отдышался. Пробую – а чет не получается. Не то что тяжело. А тело какое то не мое вдруг стало. Вроде и чувствую его. А вроде и подняться-развернуться не могу. «Дружба» уроненная рядом тарахтит на холостых. Нервы токо треплет. Прикидываю в мозгах. Так. До балка нашего километра три. От тудова пилу не услышат. А хоть бы даже и услышали, то что такого? Ну пилит мужик. Работает. Честь ему и хвала.
Но я чуял, что до чести и хвалы мне не дотянуть. Сгноят ведь или мошкара тутошняя, или кто покрупней. Если не встану. Встать не получалось чего то. Ну я мысленно начал родных вспоминать. Сестрёнку мою младшенькую. Толком ведь и не видела меня она. Братьев двоюродных. Вместе мы все жили. Семья то большая была. Это просто раскидало нас всех по нашей матушке России. Хоть бы, думаю, надо было бы встречаться почаще. Вон у тестя моего, думаю, работа подходящая – в жд он работает. Может и билеты по блату друг к другу то достать…
Тут чую – дыхание чье то у уха. Я аж сначала испугался. Подумал – «Ну вот! Косолапый пришел». Потом нет – чуть голову повернул сколько смог, смотрю – лапки у глаз. Серо-коричневые. Маленькие такие. Щепка лежит у уха моего. Лапы под мою щеку подсунул. И смотрит на меня.
Ну я ему тогда сказал, что, мол, не поминай лихом. Если чем обидел, прости, говорил. И отрубился…
Я тогда у печки как всегда стоял. Мне в тот день мужики сказали – «Василич! А не слопать ли нам сегодня жареной картошечки?!» Ну я поддержал мужиков. А Чего? Самому жареного хотелось. Токо жарить то не на чем было. На воде уж скоко прожарили. Думаю – пойду ка к Тимофеевне! Она в бараках тогда жила. Что рядом с нами поставили. И повариха тоже. И сама по себе баба видная. Чего ж к ней за маслицем не сходить то? Пошел. На пол пути, а идти ть то всего метров пол-ста, прыгает на меня какой то чертеныш! Я сначала аж испугался. Думаю – что ль рыси у нас тут завелись? Это я в книжках в детстве читал, что рыси с деревьев на людей прыгают. В себя пришел, оборачиваюсь – сидит Щепка наш. Только не как обычно сидит, когда, сволочь, выпрашивает что то. А взъерошенный весь. Как будто я его кипятком обдал. Я хотел его пнуть, да он увернулся. И сбоку на меня опять прыгнул! Я думал – всё! Кранты коту. Бешенный стал! А он соскочил и опять сел. Уже по правой руки. Ну я тут задумался. Или его сразу из ружья застрелить, или в лес отнести и там пусть дохнет.
Тут вышла Тимофеевна. До ее барака то оставалось всего ничего. А котяра и на нее прыгнул. Она даже взмахнуться не успела. Он потом на меня. И как чесанул в сторону леса. Метров на двадцать. И обратно к нам. Шерсть взьерошенная. Оскал на морде. Визжал что то не разборчиво.
Начала мне одна мыслишка приходить в голову – а небось, зовет он нас куда? Тимофеевне сказал. Она только чертыхнулась. Плюнула, и к нам в балок пошла. Сказала токо по пути, что за гречкой.
Ружье я взял тогда на всякий случай. Мало ли. И пошел за Щепкой. Он вперед отбежит, назад глянет на меня, как прямо человечьим взглядом. Так и потом дальше побежит.
Шли мы тогда килОметра три. На пол пути я уж думал обрятно развернуться. Но этот же гаденышь мне не дал. Как увидел спину мою, опять на спину сигать начал.
Дошли мы тогда с ним до Шурика. Он без сознания был. Один я было попробывал его волочь. Но не с руки. Валежник, кочки. Вернулся я за мужиками. Забрали мы его. Отправили «на большую землю»…

Провалялся я тогда пол года. Доктора сказали, что ничего страшного. Заживет. И зажило ведь! Правда ходил по началу по стеночкам. Потом лучше то стало.
Я как писАть смог, нашим весточку-другую при случае передавал. Спрашивал – как там Щепка то наш. Они отвечали, что жив-здоров. Толстеет, крупнеет. За крупной дичью уже гоняется. Под моей кроватью в балке спит.
Потом написАли, что перебрасывают нас опять подальше. Что Щепка с собой забрали. И меня теперь ждут на новом месте.
Это уж к моей выписке было. Собрался я да и поехал обратно. Где меня ждали.

Источник