Фрагмент романа «Рождение нации». Действие происходит во второй половине девятого века.
Дружина вятичей только через полтора дня окончательно и полностью пришла в себя. Все это время они много пили воды, и все время испытывали слабость в ногах и сонливость. Бажен несколько раз совещался в своем шатре со старшими дружинниками. Он их громко ругал, те дружно огрызались, дескать и сам не лучше нас себя повел. Они, конечно, все возмущались обманом кривичей, но еще более удивлялись, что те не воспользовались их беспомощным состоянием. В общем, единства в вопросе, как поступать дальше не было. Одни призывали наказать кривичей, другие, напротив, указывали на их великодушие. Бажен колебался, хотя возвращаться без добычи…это грозило ему позором в своей среде племенных вождей, потерей авторитета. Конец спорам и колебаниям положил самый старый по возрасту сотник, первый помощник князя
— Биться сейчас нам никак несподручно, потому как кривичам подмога подоспела, сами видели, человек триста мещеряков, а то и все четыреста. Они конечно в поле вояки не как в лесу и оружие с доспехами у них худые, но многолюдством да еще вместе с кривичской дружиной, могут тут нас всех посечь. Отступать-то нам некуда с одной стороны лес с другой река…
— Да, мещеряков много подошло, и все больше здоровые да молодые и оружие у них не так уж плохо. Мои ребята со стороны леса к ним подползали, смотрели. Мечи с топорами у них есть очень неплохие,- подтвердил один из десятников.
— Это им за рухлядь меховую кривичи оружие продали,- сообщил второй десятник.
— Да откуда же их столько-то, молодых да здоровых?- удивленно спросил кто-то из задних рядов тесно сгрудившихся в княжеском шатре старших дружинников.
— Их уже лет двадцать никто не разорял, да в полон не уводил, вот и народились, наросли. Нас на них не было, а то бы…- пояснил первый десятник.
— Да и с едой у них по всему все хорошо, а если всю жизнь с рождения лосятину с кабанятиной есть, ох сколько силы накопить можно,- это уже сделал вывод старый сотник.
Совещание как-то перешло в разговор, который с каждой минутой становился все более свободным и даже скабрезным. Одни с восторгом вспомнили, каких стройных беловолосых красавиц-пленниц они брали во время набегов на эрзю. Другие с большим удовольствием высказывались о мокшанках, особенно если попадались по мокшански полнотелые и по эрзянски светловолосые. Дорого ценились такие пленницы у хазарских сборщиков дани, что каждую осень наезжали за ней к вятичам. Иной раз нескольких таких пленниц хватало, чтобы хазары засчитывали дань целому племени.
— А эти мещерячки они же родня и эрзи и мокше. А вот бабы у них волосом потемнее чем эрзянки да рыжих много, зато телом побогаче их, но мокшанок пожиже будут,- доносилось с одного угла шатра.
— Ну, это только здешние, воймежные, а у наших ближних на Оке, сколько туда не ходил за данью, светлых только старух видел, а у молодых мы еще их матерей перепортили, и их самих тоже,- дружинная старшина дружно загоготала удачной шутке.
— Да и этих бы тоже попортили, если бы не кривичи…
— Ну, все, замолчь!- наконец не выдержал разгула вольницы князь и стукнул кулаком по грубо сколоченному походному столу.- Против такого многолюдства нам тут никак не устоять. Да и не все наши дружинники от отравы той до конца оправились, и на ногах не крепко еще стоят, и есть что по нужде часто в лес бегают… Как таким в бою с мечом или копьем управляться? Потому велю вам сейчас разойтись по своим сотням и десяткам и всем говорить, что мещеряков в подмогу кривичам не три, а все пять сотен подошло. Чтобы каждый дружинник понял, что с такое многолюдство нам ни как не одолеть. Потому и приходится нам на этот раз домой без добычи плыть. Да накажите тем дружинникам, что в догляд ходили, чтобы не болтали сколько мещеряков видали, пять сотен и все тут. А то ведь могут и засмеять нас, как вернемся, что без боя, да и без добычи. И чтобы никто про то, что нас брагой отравили… тоже болтать не надо, сраму не оберемся…
К вечеру четвертого дня противостояния, уже Бажен наведался в гости к Вячеславу. Он, конечно, уже не опасался, что в лагере кривичей ему может что-то или кто-то угрожать. Тем не менее, для солидности он взял с собой несколько дружинников из тех, что менее других ощущали последствия потребления «грибной» браги. Вятичского князя Вячеслав принимал в своем шатре вместе с Кову. Присутствие мещерского князя Бажена не обрадовало. Он хотел говорить с Вячеславом наедине, но тот сразу дал понять, что у него от тестя секретов нет. От предложенной медовухи Бажен сразу отказался. Вячеслав стал его убеждать, что сейчас все будет без обмана и тут же выставил на стол фряжское вино, зная что до заморского хмельного Бажен особенно охоч.
— Нет, не буду… Не подумай, князь, что не верю тебе, но после той твоей браги я уже не скоро любого хмельного захочу. Ты лучше все это со стола убери, а то как вспомяну, так меня опять наизнанку выворачивает начинает,- объяснил свое состояние Бажен.
Но без хмельного разговор поначалу не клеился – Бажена явно сдерживало присутствие молчаливого но смотревшего на него изподлобья ненавидящим взглядом Кову. Этого не мог не заметить и Вячеслав:
— От князя Кову у меня тайн нет, еще раз тебе говорю.
— Так уж и нет?- в свою очередь бросил злой взгляд на старика Бажен.- От того что ты его дочь из наложницы своей женой сделал… это что достаточно чтобы кривичи с мещеряками кровными братьями стали!?- Своими словами Бажен хотел обидеть прежде всего Кову, говоря в пренебрежительном тоне о его дочери и словно игнорируя его присутствие. – Ты сам себе лжешь Вячек,- вятич вдруг заговорил наставительно и как будто ласково, как старший брат когда поучает младшего.- Родичи это вы и мы, а у этих и обличие иное и словами мы говорим разными. Да мне тоже нравятся их бабы, потому как телом и волосом светлые, но от этого мы с ними не роднимся. Да и более ничего хорошего в них нету, негодный народ, уж очень тихий, не быстрый, задора в них совсем нет никакого. Телом вроде крепки, а душа у них заячья, против нашего народа не устоят. Потому не они наших, а мы ихних баб мяли и мять будем. Вон сколько мы с их родичами бились, и с эрзянами и с мокшанами, и с муромой случалось, и всегда верх за нами был. С таким негодным народом родниться нам не гоже, и я тебя Вячек…
— Это у кого души заячьи, разбойник ты алчный?!- с некоторой задержкой до Кову дошел смысл сказанного Баженом и он, наконец, отреагировал.- Зашел бы ты к нам в лес, посмотрели бы кто там медведь, а кто заяц.- Кову говорил медленно тщательно складывая славянские слова в выражения. Ему очень мешало негодование и ненависть ко всем вятичам.
— Молчи старик!- пренебрежительно отозвался Бажен.- Ходил я много раз на родичей твоих и знаю какие они, потому и говорю. Все твои братья, князья поочным мещеряков дань нам платят, всем платят и рухлядью меховой и медом, льном, рыбой… бабами. Что хотим то там и берем. А тебе старому вот что я скажу. Ты конечно хитер и дочь твоя хитростью сумела его вот окрутить, стреножить да уговорить на защиту народа твоего встать. Хитрое вы племя… но смотри, если и дальше наших данников с Оки-реки к себе принимать да укрывать будешь… сам нашим данником станешь!
Вячеслав несколько раз пытался прервать этот становящийся все более напряженным диалог, но Кову знаками просил его не вмешиваться и тот остался как бы сторонним слушателем.
— С данниками как вы никто не поступают, не дань вы берете а разбойничаете!- начал свою отповедь Бажену Кову.- А бегут ко мне от разбоя вашего наши братья и сестры и дети их. И я как принимал их, так и принимать буду. Они порассказали, что творили в мещерских селищах ты и дружинники твои. Благодари вот его, что ты сейчас тут живой сидишь и слова свои поганые говоришь. А моя бы воля, я бы тебя на куски разрубил и в лесу разбросал, чтобы звери твое мясо растащили и вороны склевали,- Кову встал из-за стола так быстро, что казалось он вовсе не старик, а полный сил человек средних лет, и так же быстро он вышел из шатра…
Немало пришлось постараться Вячеславу, чтобы удержать рвавшегося следом за Кову Бажена с явным намерением обнажить меч… Когда же тот немного остыл, наконец начались переговоры между двумя князьями.
— Хоть ты и не уважаешь стариков, князь, но послушай, что мне присоветовал мой отец князь Всеслав, когда еще жив был. Он говорил так: нам всем кривичам надо как можно дальше на восход солнца идти, за лесами и болотами от варяжских князей и их дружин неодолимых спрятаться, иначе у нас никогда ни богатства большого, ни многолюдства не будет – все варяги отберут, богатства не будет, смердов, баб и детей забирать будут. А там, у мещеряков, мы и от варягов схоронимся и на новых землях забогатеем. А варяги за нами следом не пойдут, они же тем только и живут, что торговый путь в державу ромейскую, который у нас отняли под свою руку взяли, и с него они никуда не пойдут, со своей коровы дойной. А нам на восход солнца лучше не войной, а миром идти, и с тамошними народами в справедливости жить. Через них мы и свою многолюдность возростить можем. А как сила наша большой станет, тогда и с варягами можно будет по иному говорить… Ведь и вы вятичи тоже так делаете на восход идете, да только с войной и разором и потому силу свою вы не прибавляете. А если бы миром может быть у эрзи или муромы в лесах бы спрятались, и там вас бы хазары не сыскали…
— Хазарам недолго над нами озоровать осталось. Дай срок, мы сами без чужой помощи и никуда не прячась их поборем и всю дань, что заплатили, им припомним, все с лихвой вернем,- зло пробурчал в ответ Бажен.
— Пусть будет по-твоему, дадите вы хазарам отпор, так вместо них варяги придут. А с варягами вам не справиться, хоть весь ваш народ от детей до стариков в дружину загоните. И нам не справиться и вместе нам не справиться. У них столько богатства всякого и в Новгороде и в Гнездове и в Киеве. На него они такие дружины за варяжским морем наймут. Все народы, что на заход солнца живут все от варягов страдают, и ромеи страдают, и никто с ними в бою сладить не может. Вон сколько раз новгородцы против них вставали и все бестолку. Так что один у всех у нас путь, на восход уходить, в леса, но не как вы делаете, а как мы с Кову поступаем, миром да ладом все решаем, свою силу с их силой соединяем. А то, что у мещеряков душа заячья в этом ты князь не прав. Мои сыновья от мещерячки родились. Если бы ты их видел. Старшему сыну тринадцать лет так он храбростью как я, а вот силой, вижу, обойдет меня как подрастет. Второй такой же. Они от любви родились и храбрость и удаль у них кривичская, а сила с терпением мещерская. И сейчас когда смерды наши в этих лесах поселились уже многие из них мещерячек в жены взяли и дети от них народятся, может с них и пойдет новый народ, который ни какие ни варяги, ни хазары согнуть не смогут, и никому они дани платить не будут. А вы, вятичи, только напрасно кровь льете, да обиду на себя сеете. А поочных мещеряков вы замордовали не потому, что душа у них заячья, а потому что мало их, а вот эрзян больше и вы так же наклонить их да данью обложить не можете… А Кову, князь, не трогай, мы с его народом уже крепко побратались и теперь всегда под защиту их возьмем…
Бажен молча все выслушал, так и не высказав, что он думает по поводу рассуждений Вячеслава, после чего лишь предупредил, что завтра с дружиной отплывает восвояси. Бажен ушел уже в сумерках и потому немногие его дружинники обратили внимание, что их князь необычно молчалив и задумчив.
Грузиться вятичи начали с утра, чтобы к исходу дня доплыть по течению до места впадения Медвежьей реки в Оку, где собственно и начиналась земля вятичей. Собирались споро, солнце стояло еще невысоко когда и лошади и люди были уже в лодках и ладьях и головные долбенки стали не спеша выгребать на стремнину. Следом и тяжелые ладьи выстраивались согласно отработанному походному распорядку. За ними внимательно наблюдали кривичи и мещеряки, вольно без строя стоявшие на берегу. Меж ними и вятичами было недалеко, но ни кто не сказал друг другу ни слова ни приветственного, ни бранного, словно боялись ненароком шуткой или неосторожным словом изменить сложившийся порядок вещей – битва не состоялась, потенциальные противники расходятся не обнажив мечей. Конечно, Вячеслав и Кову заранее предупредили своих людей – ни в коем случае не задевать вятичей, хватит и того, что они уходят «не солоно хлебавши». И все же совсем без общения не обошлось. Одна из замыкавших долбенок неловко выгребла на стремнину, не успев увернуться от волны, которую создала идущая перед ней большая счетверенная лодка с лошадьми. Долбенка встала к течению боком, ее чуть протащило таким образом, после чего она перевернулась. Двое гребцов с веслами и еще двое сменных оказались в воде, барахтаясь и крича о помощи. Но почти весь «караван» был впереди, а большая лодка-ладья с лошадьми, оказавшаяся ближе всех, была неповоротливой и тяжелой, потому быстро дать «задний ход» чтобы подобрать тонувших никак не могла. Спасти их могли только кривичи, которые наблюдали за вятичами сидя в своих лодках. Вячеслав мгновенно оценил обстановку и приказал своим лодкам что есть мочи грести к утопавшим вятичам. Одна такая лодка подобрала одного вторая трех оставшихся. Тут же они, помогая течению веслами догнали ладью с лошадьми, на которую «купальщики» и перебрались.
Бажен все это видел со своей ладьи располагавшейся в середине «каравана». Он кричал ругался и мысленно уже расстался со своими четырьмя незадачливыми дружинниками. Когда же кривичи их все же спасли… Вятичский князь, явно этого не ожидавший, приказал затормозить головные лодки и весь «караван» встал, веслами не давая течению их сносить. С княжеской ладьи спустились две долбенки-однодревки и они стали скользить от лодки к лодке, от ладьи к ладье, одна в сторону «носа каравана», вторая к «хвосту». Они обошли всех. Видно Бажан отправил на малюсеньких юрких лодченках своих гонцов с каким-то известием ко всей своей дружине. С каким?…
Стоящие на берегу и кривичи и мещеряки, все были наслышаны о коварстве вятичей. Вячеслав даже на всякий случай приказал своим дружинникам ни в коем случае не расставаться с оружием и держаться ближе друг к другу. Конечно, сейчас никто не ожидал, что они на добро ответят злом, но и никакой благодарности тоже не ждали. Тем более стало неожиданным когда река и окрестные леса буквально содрогнулись от дружного единого возгласа трех сотен человек по знаку, падения в воду выпущенной стрелы с княжеской ладьи. Вятичи кричали:
— Будь славен народ кривичи!!!
Прокричав, вятичи не поплыли, а продолжали стоять, ждали ответа. Вячеслав и тут нашелся мгновенно, благо почти вся дружина стояла рядом и была обучена не только воевать, но и приветствовать дружными возгласами. Видно они вновь удивили вятичей, потому что ответили без задержки, будто заранее знали, что их будут приветствовать и были готовы к ответу:
— Будь славен народ вятичи!!!
Услышав ответное приветствие, вятичи чуть помедлили, потом дружно подняли сразу все весла кроме рулевых и отдались воле течения, которое понесло их вниз, домой…