Пять лет прошло с тех пор, как «КП» в статье «Сенсационное открытие ученых: Раскрыта тайна русского генофонда» рассказала о работах геногеографа Олега Павловича Балановского с коллегами и их исследованиях генофонда русского народа.
Геногеограф Олег Балановский: «Русских, украинцев и белорусов на уровне генофонда иногда и различить-то не удается»
«Хочется узнать, как устроен русский генофонд, и попробовать по современным чертам восстановить его историю», — сказал тогда ученый. Сегодня, в свете новых данных науки, мы вернемся к этому разговору.
НЕ СКРЕБИТЕ РУССКИХ
— Олег Павлович, откуда все-таки пошел русский народ? Не древние славяне, а именно русские?
— Касательно русских точно можно утверждать лишь то, что монгольское завоевание XIII века, вопреки распространенному мнению, не оказало влияния на генофонд — в русских популяциях практически не обнаруживаются центральноазиатские варианты генов.
— То есть известное выражение историка Карамзина «поскреби русского — найдешь татарина» наукой не подтверждается?
— Нет.
— До генетиков русский народ долгое время исследовали антропологи. Насколько совпадают или не совпадают результаты ваших и их исследований?
— Генетические исследования народов часто воспринимаются как окончательное слово науки. Но это не так! До нас работали главным образом антропологи. Изучая внешний облик населения (как мы изучаем гены), они описывали сходство и различия между населением разных регионов и из этого реконструировали пути их происхождения. Вся наша область науки выросла из этнической, расовой антропологии. Причем уровень работы классиков во многом остается непревзойденным.
— По каким параметрам?
— Например, по подробности изучения населения. Антропологи обследовали более 170 популяций в пределах исторической территории расселения русского народа. А мы в своих исследованиях — пока в 10 раз меньше. Возможно, именно поэтому Виктор Валерьянович Бунак (выдающийся русский антрополог, один из основоположников советской антропологической школы. — Ред.) и смог выделить целых 12 типов русского населения, а мы — только три (северный, южный и переходный).
Антропологи, лингвисты и этнографы собрали информацию практически обо всех народах мира. Огромные массивы информации накоплены о физическом облике русского населения (этим занимается наука соматология) и о кожных узорах на пальцах и ладонях (дерматоглифика, которая обнаруживает различия у разных народов). Лингвистика давно изучает данные о географии русских диалектов и о распространении тысяч русских фамилий (антропонимика). Можно перечислять много примеров совпадений результатов современных генетических исследований и классических исследований антропологов. А вот непреодолимых противоречий не могу назвать ни одного.
— То есть ответ ученых однозначный — русские как нация существуют.
— Это вопрос не к ученым, а к тем людям, которые отождествляют себя с русским народом. Пока такие люди есть, ученые будут фиксировать и существование народа. Если эти люди из поколения в поколение еще и говорят на своем языке, то смешны попытки объявить такой народ несуществующим. Так что, к примеру, за русских и украинцев беспокоиться не приходится.
СЛАВЯНЕ — ПОНЯТИЕ НЕ ГЕНЕТИЧЕСКОЕ, А ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ
— И все-таки, насколько же русский генотип однороден?
— Различия между популяциями разных регионов ВНУТРИ одного народа (в данном случае русского) практически всегда меньше, чем различия МЕЖДУ различными народами. Изменчивость русских популяций оказалась выше, чем, к примеру, популяций немцев, но меньше, чем изменчивость многих других европейских народов, например итальянцев.
— То есть русские отличаются друг от друга больше, чем немцы, но меньше, чем итальянцы?
— Именно. В то же время генетическая изменчивость в пределах нашего Европейского субконтинента намного меньше, чем изменчивость, к примеру, в пределах Индийского субконтинента. Проще говоря, европейцы, в том числе и русские, куда более похожи друга на друга, чем соседние друг с другом народы во многих регионах планеты, между европейскими народами гораздо легче обнаружить генетическое сходство и труднее — различия.
— Сейчас многие подвергают сомнению существование «братских славянских народов» — русского, украинского, белорусского… Дескать, разные это совсем народы, совсем непохожие.
— «Славяне» (так же, как и «тюрки», и «финно-угры») — это понятия вовсе не генетические, а лингвистические! Существует славянская, тюркская и финно-угорская группы языков. И в пределах этих групп вполне уживаются генетически далекие друг от друга народы. Скажем, между турками и якутами, которые говорят на тюркских языках, сложно найти генетическое сходство. Финны и ханты говорят на финно-угорских языках, но генетически далеки друг от друга. Пока еще ни один лингвист не усомнился в близком родстве русского, украинского и белорусского языков и их принадлежности к славянской группе.
Что же до сходства генофондов трех восточнославянских народов, то первоначальные исследования показали, что они похожи настолько, что иной раз и различить-то не удается. Правда, эти годы мы не стояли на месте и теперь уже научились видеть тонкие отличия украинского генофонда. Белорусы же из северных и центральных областей по всему множеству изученных генов пока неотличимы от русских, показано своеобразие лишь белорусов Полесья.
ОТКУДА У РУССКОЙ НАЦИИ ДВА ПРАОТЦА?
— Являются ли русские славянами? Какова действительная доля «финского наследства» в русском генофонде?
— Русские — конечно, славяне. Сходство северных русских популяций с финнами очень небольшое, с эстонцами же — довольно высокое. Проблема в том, что ровно те же генетические варианты встречаются и у балтских народов (латышей и литовцев). Наше исследование генофонда северных русских показало, что трактовать его особенности как унаследованные от ассимилированных русскими финно-угров было бы необоснованным упрощением. Особенности-то есть, но они связывают северных русских не только с финно-уграми, но также и с балтами, и с германоязычным населением Скандинавии. То есть эти гены — рискну предположить — могли быть унаследованы предками северных русских из столь давних времен, когда ни славян, ни финно-угров, ни германцев, ни татар еще просто не было на свете.
— Вы пишете о том, что впервые показана двусоставность русского генофонда по маркерам Y-хромосомы (то есть по мужской линии). Каковы же эти два праотца русского генофонда?
— Один генетический «отец» русского народа — северный, другой — южный. Их возраст теряется в веках, а происхождение — в тумане. Но в любом случае уже целое тысячелетие прошло с тех пор, как наследство обоих «отцов» стало общим достоянием всего русского генофонда. А их нынешнее расселение хорошо видно на карте. При этом северно-русский генофонд имеет черты сходства с соседними балтскими народами, а южный — черты сходства с соседними восточными славянами, но также и со славянами западными (поляками, чехами и словаками).
— Бушуют ли политические страсти вокруг исследования? Есть ли давление? Кто и как искажает ваши данные? И с какими целями?
— С политикой и тем более с давлением мы, к счастью, никогда не встречались. А вот искажений очень много. Все хотят подогнать научные данные под свои привычные взгляды. А наши данные при честном подходе под них не подгоняются. Именно поэтому наши выводы во всей их совокупности не нравятся обеим сторонам — и тем, кто говорит, что русский генофонд «самый-самый» в мире, и тем, кто заявляет, что он не существует.
В январском номере журнала The American Journal of Human Genetics была опубликована статья об исследовании русского генофонда, проведенного российскими и эстонскими генетиками. Результаты оказались неожиданными: по сути, русский этнос генетически состоит из двух частей — коренное население Южной и Центральной России родственно с другими народами, говорящими на славянских языках, а жители Севера страны — с финно-уграми. И второй довольно удивительный и, можно даже сказать, сенсационный момент — типичного для азиатов (в том числе, пресловутых монголо-татар) набора генов ни в одной из русских популяций (ни в северной, ни в южной) в достаточном количестве не обнаружено. Получается, поговорка «поскреби русского — найдешь татарина» не верна.
4 комментария
Есть женщины в русских селеньях!..
На одно село — 450 матерей-героинь.
#Всем_добра@rus_improvisation
В отдаленном от городов и заводов селе Глинное Ровенской области вопреки законам демографии ежегодно «собирают урожай» из 200 и больше малышей. Для местных жителей 15 детей в доме — не тяжкий труд, а награда.
В почтовом отделении села немноголюдно. Кутаясь в пальто (газ не провели, поэтому греются дровами), сотрудницы почты с любопытством рассматривают столичных гостей. Журналисты здесь не в диковинку, но все равно событие. Особенно из Киева: жители Глинного давно смирились с тем, что размер их семейного счастья — десяток детей — в столице не понимают.
— Вот вы, городские, с трудом на одного ребенка решаетесь, — скороговоркой на украинском вперемешку с русскими и белорусскими словами говорит почтальон Галина. — А у нас счастье — это когда детей много. Вот у меня их девять, и я всех люблю. И разве это много?
О детях в Глинном всегда говорят искренне. Ведь здесь умеют любить и поднимать на ноги столько сыновей и дочек, сколько дает Бог.
«НАШЕ МОРЕ — ЭТО ОГОРОД»
Юрий Карповец, глава Глинского сельсовета уже восемь лет, по-хозяйски приглашает в свой кабинет.
— Специально для вас всех людей пересчитали, самых многодетных определили, — отчитывается Юрий Петрович.
В канцелярии сельсовета учет рождаемости и смертности — дело хлопотное, но приятное. Оттого цифры, которые в устах министерских чиновников лишь сухая статистика, в «мэрии» Глинного звучат жизнерадостной песней.
— В 2010 году у нас родились 202 ребенка, — хвастается Юрий Карповец. — А умерло жителей почти в пять раз меньше — 42 человека. Правда, в прошлом году у нас больше новорожденных было — 229! Но мы наверстаем в 2011-м — уже за январь 22 ребенка на свет появились. Столько в других селах за год не рождается!
Привычную для современного украинского села картинку — пустующий дом с осунувшейся крышей и вечно темными окнами — в Глинном не сыщешь. Здесь в каждом дворе в среднем живут по 5-6 человек. А во многих домах звучат голоса девяти, а то и больше детей. Впрочем, особняков с десятком комнат для всех членов семьи здесь никто не строит — не по карману. А если уж жилплощадь расширяют, то чаще не для себя, а для старших детей. Так и появляются возле побеленных по старинке хат деревянные дома — срубы. Уезжать далеко от отцов в Глинном не принято.
Для Елены и Виктора Ковалевичей счастье — только в их детях.
— Петр Ковалевич — 15 детей, — зачитывает выписку из хозяйственной книги глава сельсовета. — Кулакевич — 14, Виктор Ковалевич — 15, Рогульчик — 15, Месечко — 13, Дробуш — 12, Хомич — 11, Лисковец — 10, Коханевич — тоже 10! В некоторых из этих семей детей больше — просто у старших уже свои семьи.
Причины многодетности своих односельчан (сам Юрий Карповец хоть и вырос в большой семье, решился только на одного ребенка) глава сельсовета определил давно и уверен в их безошибочности:
— Все дело в традиции! В нашем селе рожали до и во время войны, при «советах», в голодные 90-е и в кризис. Независимо от того, платит ли государство за детей или только награждает звездочками матерей-героинь. (А таких в Глинном аж 450!) Нынешние многодетные мамы выросли в больших семьях, поэтому другой жизни, кроме как в материнских заботах, для себя не видят. А еще наши люди — очень религиозные. Аборт — самый страшный грех. Если об этом проступке разлетится слух — односельчане заклюют. Даже если врачи будут убеждать не рожать малыша, который может появиться на свет больным, наши люди отказываются избавляться от него — пусть умрет сам, если Богу так угодно.
К Богу жители Глинного ходят по разным адресам: половина ревностно посещают местную православную церковь, остальные — прихожане молитвенного дома веры евангельской. Есть и те, кто наведывается в храмы не по зову сердца, а по привычке — на праздники. Впрочем, большие семьи у всех.
— Наши женщины говорят, что раз Бог дает ребенка, то и на ребенка тоже даст, — рассуждает Юрий Карповец. — Современные украинцы стали эгоистами: хотят жить для себя, красиво одеваясь, прогуливая деньги в ресторанах и на курортах. На детей часто не хватает то желания, то денег, то времени. А ведь опора нации — это прочная и большая семья.
— Наше море — это огород, — признается еще одна сотрудница почты — многодетная мама Валентина. — Жить ради детей — это же жить для себя.
ЖЕНЩИНЫ: ДЕКРЕТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
Героиня Натальи Гундаревой в фильме начала 80-х «Однажды двадцать лет спустя» Надя Круглова могла бы стать идеалом для женщин Глинного. Мама десятерых малышей режет свое новое платье на новогодний костюм для дочки. А на вопрос «Чего вы ждете от жизни?» с радостью отвечает: «Я жду ребенка!»
Жизнь женщины, которая сидит передо мной, — кинофильм о счастье материнства длиною в 25 лет. Елене Ковалевич — сорок пять. Морщины на лице, выбивающиеся из-под платка седые волосы и огрубевшие от работы в земле руки добавляют ей еще лет десять. Героиня Гундаревой (кстати, в роль матери бездетная актриса входила с огромным трудом, но зритель ей верит!) выглядела лучше и моложе Елены.
По количеству учеников школа в Глинном — рекордсмен среди сел. Здесь за партами сидят 700 детей.
Но радость от любви, которую Елена дает и которую получает в ответ от мужа и детей, в жизни не менее настоящая, чем в кино.
Самое младшее круглолицее счастье по имени Павлик (папа Виктор с упоением рассказывает, что малышу в декабре отпраздновали год, а он уже так хорошо ходит) сидит на руках у матери и с подозрением всматривается в объектив фотоаппарата. Но стоит ему вскочить с колен Елены, как женщина смущенно прикрывает руками заметно округлившийся живот. 16-й ребенок в этой семье появится в ближайшие месяцы.
Ковалевичи помещаются в четырех комнатах: в спальне по периметру расставлены широкие кровати. А в центре с потолка свисает люлька: соблюдая обычаи, ее прикрепили к железному крюку. Кто первым проснется, тот и качает хныкающего ребенка. В комнатке возле летней кухни спит бабушка и сын-подросток. На тесноту не жалуются. По крайней мере когда отец рядом. Старшая дочь скоро тоже мамой станет, у сына — уже трое детей. Дни и даже время рождения всех в этой семье помнит только Елена. Ей, как матери, положено любить и нежить вниманием всех. А дети в ответ признаются, что самый большой семейный праздник — это когда маму из роддома забирают: в последнее время Светлана с мужем радуют детей такими праздниками едва ли не каждый год.
— Работаем тяжело, — стеснительно рассказывает женщина. — Шесть школьников растет, малых тоже много. Хлеба каждый день по восемь булок печем.
Геройства в своей многодетной жизни Елена не видит и говорить об этом не любит.
Раскрыв рты и прижавшись к подолу маминого халата, ее слушают дети. Розовощекие ухоженные мальчики и стеснительные, как мать, девочки-школьницы. 9-классница Наташа готова повторить судьбу мамы: на ней уже сейчас уборка, стряпня, уход за детьми, когда Елена занимается коровами, свиньями и огородом.
— Наши дети с детства знают: чтобы заработать — нужно трудиться, — поглаживая по голове сына, говорит Елена. — Захотят конфет — бегут в лес по шишки. За них лесники денег дают (семечки из шишек отбирают на семена. — Прим. авт.) — вот и есть у детей сладкое на целую неделю.
15-му ребенку Ивана Рогульчика Маше — полтора года. Для него она станет опорой в старости.
— А рожать так часто и поздно не тяжело?
Увидев смущение на лице жены, Виктор отвечает за нее:
— Сейчас тяжелее стало — ноги и спина у нее болят. Раньше легче было, — слова в защиту своей любимой муж подбирает с трудом, словно охраняя семью от неудобных вопросов. Ему бы сказать, что он гордится женщиной, которая не боится всю жизнь радовать его детьми. Но такие слова при чужих звучали бы не по-настоящему.
…Несмотря ни на что, счастлива еще одна мать 15 детей — Светлана Ковалевич. Ее дом меньше и скромнее, чем у однофамильцев. Хотя в нем есть микроволновка и стиральная машина-автомат. Но все дети пока живут со Светланой и ее мужем Петром. Самому старшему сыну — 19, а маленькой дочке Алине всего два месяца.
— Чтобы всех накормить, надо шесть литров борща на день сварить, — без капли сожаления рассказывает Светлана. — Благо что едим в две смены, а по будням дети в школе обедают. Так что помещаемся!
Об усталости и тяжелой женской доле Светлана говорить не привыкла. У нее другие беды: слабое напряжение в электросети (вечером дети не могут учить уроки из-за плохого света), дорогая детская обувь (сапожек за 300 гривен на сезон не хватает, а их 15 пар надо), задержка выплаты пособия (эти деньги как раз пошли бы на лекарства, ведь дети всю зиму по очереди болеют).
Дочки-школьницы слушают маму внимательно, понимающе кивая головой. Совсем малые мальчишки того и ждали: оторвавшись от опеки старших сестер, смело резвятся, прыгая с кровати на кровать и оставляя на стенах и подушках следы испачканных в шоколад рук и щек.
Намного ли они несчастнее сверстников, у которых нет столько братьев и сестер?
МУЖЧИНЫ: НА ЗАГРАНИЧНЫХ ХЛЕБАХ
— Не стойте на ветру, лучше заходите к нам в гости чаю попить! — гостеприимность еще одного отца-героя Ивана Рогульчика удивляет. В его не огороженный забором двор мы заглянули только ради красивых снимков — поразительными выглядели двое 10-летних дровосеков, с легкостью колющих полена тяжелыми топорами. С раскрасневшимися от работы лицами под прицелом фотокамеры сыновья Ивана заработали еще напористее.
На столе привычное для местных лакомство: яйца, пожаренные с салом, домашний хлеб из печи, маринованные белые грибы. Наших криков «ой не надо, мы не голодные» хозяйка упорно не слышит и сокрушается, что не успела приготовить картошки для гостей, — не предупредили ведь! Сразу видно: пара лишних ртов для большой семьи — не в тягость. Тот, кто привык делить хлеб на десяток кусков, отрежет и 11-й.
Через полчаса кухня наполнилась детьми. Вместе с матерью они усаживаются на лавочке и внимают всему, о чем говорит отец. В Глинном давно определились, кто в семье — тыл, а кто — хранитель домашнего очага. Следуя традициям матерей рожать детей, здесь не спорят и с тем, что слово мужчины — закон.
Иван, по меркам Глинного, мужчина многодетный, но зажиточный. У двоих из 15 детей — уже свои семьи. Есть и внук. Самой младшей дочке Маше — полтора года.
— Надежда и радость на старость, — обнимая девочку, повторяет Иван. Еще одна —
6-летняя Люда — его боль и мука. У девочки — врожденный порок сердца, который вызвал отставание в развитии. Внимательно всматриваясь в лица гостей, она быстро находит общий язык — увы, пока только жестами.
Новый дом мужчина построил сам три года назад: до этого семья ютилась у родителей. Зарабатывает он, как и большинство местных, строя дома под Киевом, Москвой и Санкт-Петербургом.
Ближайшее к селу работающее предприятие — стекольный завод — находится в 40 километрах от Глинного, и ездить туда каждый день селянам невыгодно. А на фермерстве много не заработаешь: урожаи с больших огородов съедают сами.
На стройки из села отправляются целыми семьями: отец, сын, брат, племянник. О том, ездит ли хозяин этого дома на заграничные хлеба, можно судить по машинам во дворе — почти у каждого есть свой микроавтобус. В среднем за месяц работы из России привозят по тысяче евро — заоблачные деньги по сельским меркам, где в последние годы можно выжить, только продавая летом лесные ягоды и грибы. Впрочем, мало кто бросает семью дольше чем на три месяца.
— Старший сын уже со мной в Подмосковье ездил работать, — рассказывает Иван. — Отрываться от родни и села не хочет. Говорит, что лучше «біля тата». Лентяй!
Впрочем, именно этому «лентяю» Иван строит дом по соседству со своим.
Остальным сыновьям, которые еще бегают в школу, хоромов Иван не обещает — здоровье уже не то.
— Поживем — увидим, — без тени сомнения говорит мужчина. — Не зря же я их всему учу. Что не смогу дать — того добьются сами.
ДЕТИ: ДИПЛОМЫ НЕ В ПОЧЕТЕ
Школе, выстроенной в Глинном за счет областного бюджета в прошлом году, позавидуют в любом городе. 3-этажное современное здание с большими классами и широкими коридорами родители буквально отвоевали для своих детей, не пустив их 1 сентября 2009 года в старую аварийную школу.
— Сейчас у меня 700 детей, — рассказывает директор школы Николай Карповец. — В первый класс в прошлом году пошли 74 ребенка! И рождаемость в селе растет — к 2015-2016 учебному году у нас будет 855 школьников. Надеюсь, что к этому времени мы достроим спортзал, столовую, мастерские и несколько классов. А то даже сейчас в две смены учимся.
Школьники Глинного ездят на предметные олимпиады, иногда даже занимают призовые места, но далеко не все стремятся получить высшее образование.
— Учатся в основном в Ровно и Житомире, — рассказывает глава сельсовета. — Но не каждая многодетная семья может позволить себе дипломы для детей. Чтобы даже одного студента выучить и накормить в чужом городе, младших надо оставить без куска хлеба. А будет ли потом достойная работа? Да и не хотят наши люди из села уезжать: в школе, на почте, в клубе, магазинах — все местные.
Многодетные родители признаются: заставить детей учиться — трудно.
— Хотят деньги зарабатывать, а не книги читать, — вздыхает Виктор Ковалевич.
В большинстве многодетных домов нет даже письменного стола: уроки делают в кухне, а чаще всего на коленках. Здесь предпочитают семейную науку. О том, как строить дома и обрабатывать землю, сыновьям рассказывают отцы, а матери учат дочерей печь хлеб, варить борщ и растить детей.
И, пожалуй, для многих жителей Глинного такие «университеты» — не только не унизительны, а необходимы, как воздух.
КСТАТИ
Дети — от любви, а не от дуба!
Феномен многодетности Глинного пытались объяснить журналисты, священники, чиновники. Все, кроме ученых (сюда пока не наведался ни один специалист в области демографии). Некоторые даже предположили, что причина — в тысячелетнем дубе, растущем в трех километрах от села. Мол, если за столько лет дуб не высох и на нем все еще появляются желуди — значит, он не простой и может дарить «плодородие» и людям.
Легенду о том, что пары, обнявшие дуб, станут счастливыми родителями, полюбили местные молодожены — в свадебные дни от гостей здесь нет отбоя. Каждый так и норовит оторвать кусочек древнего дерева. Вдруг повезет?
Сами жители Глинного в мифы не верят.
— Наши дети от любви, а не от дуба, — смеются они. — Но если кому-то он помогает стать родителями, то пусть эти люди будут счастливы.
А вот у директора местной школы Николая Карповца своя теория — он верит, как и наши предки, в то, что это могучее дерево (кстати, символ мужской силы) способно направить человека на путь истинный.
— Дуб этот если не детей дает, то правильные мысли, — говорит Иван Петрович. — Если подойти к дереву с сомнениями и обнять его, ответ на волнующий вас вопрос придет быстрее.
1. http://kp.ua/daily/100211/266020/
2. http://vk.com/wall-53474?q=%23%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%BC_%D0%B4%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0&w=wall-53474_60286%2Fall
«Есть женщины в русских селеньях!..
На одно село – 450 матерей-героинь.»
Село Глинное Ровенской области-это не русское селение!
Зачем нам поручик(sergei2)чужая земля?
У цыган бывает до 30 детей!
Зачем нам поручик цыганские дети?
Это тебе, англицкий прихвостень, чужая земля. А нам что Русь ,что Белорусь, что Малорусь всё одно. Иж ты, развелось гнид.
В отдаленном от городов и заводов селе Глинное Ровенской области вопреки законам демографии ежегодно «собирают урожай» из 200 и больше малышей. Для местных жителей 15 детей в доме — не тяжкий труд, а награда.
В почтовом отделении села немноголюдно. Кутаясь в пальто (газ не провели, поэтому греются дровами), сотрудницы почты с любопытством рассматривают столичных гостей. Журналисты здесь не в диковинку, но все равно событие. Особенно из Киева: жители Глинного давно смирились с тем, что размер их семейного счастья — десяток детей — в столице не понимают.
— Вот вы, городские, с трудом на одного ребенка решаетесь, — скороговоркой на украинском вперемешку с русскими и белорусскими словами говорит почтальон Галина. — А у нас счастье — это когда детей много. Вот у меня их девять, и я всех люблю. И разве это много?
О детях в Глинном всегда говорят искренне. Ведь здесь умеют любить и поднимать на ноги столько сыновей и дочек, сколько дает Бог.
«НАШЕ МОРЕ — ЭТО ОГОРОД»
Юрий Карповец, глава Глинского сельсовета уже восемь лет, по-хозяйски приглашает в свой кабинет.
— Специально для вас всех людей пересчитали, самых многодетных определили, — отчитывается Юрий Петрович.
В канцелярии сельсовета учет рождаемости и смертности — дело хлопотное, но приятное. Оттого цифры, которые в устах министерских чиновников лишь сухая статистика, в «мэрии» Глинного звучат жизнерадостной песней.
— В 2010 году у нас родились 202 ребенка, — хвастается Юрий Карповец. — А умерло жителей почти в пять раз меньше — 42 человека. Правда, в прошлом году у нас больше новорожденных было — 229! Но мы наверстаем в 2011-м — уже за январь 22 ребенка на свет появились. Столько в других селах за год не рождается!
Привычную для современного украинского села картинку — пустующий дом с осунувшейся крышей и вечно темными окнами — в Глинном не сыщешь. Здесь в каждом дворе в среднем живут по 5-6 человек. А во многих домах звучат голоса девяти, а то и больше детей. Впрочем, особняков с десятком комнат для всех членов семьи здесь никто не строит — не по карману. А если уж жилплощадь расширяют, то чаще не для себя, а для старших детей. Так и появляются возле побеленных по старинке хат деревянные дома — срубы. Уезжать далеко от отцов в Глинном не принято.
Для Елены и Виктора Ковалевичей счастье — только в их детях.
— Петр Ковалевич — 15 детей, — зачитывает выписку из хозяйственной книги глава сельсовета. — Кулакевич — 14, Виктор Ковалевич — 15, Рогульчик — 15, Месечко — 13, Дробуш — 12, Хомич — 11, Лисковец — 10, Коханевич — тоже 10! В некоторых из этих семей детей больше — просто у старших уже свои семьи.
Причины многодетности своих односельчан (сам Юрий Карповец хоть и вырос в большой семье, решился только на одного ребенка) глава сельсовета определил давно и уверен в их безошибочности:
— Все дело в традиции! В нашем селе рожали до и во время войны, при «советах», в голодные 90-е и в кризис. Независимо от того, платит ли государство за детей или только награждает звездочками матерей-героинь. (А таких в Глинном аж 450!) Нынешние многодетные мамы выросли в больших семьях, поэтому другой жизни, кроме как в материнских заботах, для себя не видят. А еще наши люди — очень религиозные. Аборт — самый страшный грех. Если об этом проступке разлетится слух — односельчане заклюют. Даже если врачи будут убеждать не рожать малыша, который может появиться на свет больным, наши люди отказываются избавляться от него — пусть умрет сам, если Богу так угодно.
К Богу жители Глинного ходят по разным адресам: половина ревностно посещают местную православную церковь, остальные — прихожане молитвенного дома веры евангельской. Есть и те, кто наведывается в храмы не по зову сердца, а по привычке — на праздники. Впрочем, большие семьи у всех.
— Наши женщины говорят, что раз Бог дает ребенка, то и на ребенка тоже даст, — рассуждает Юрий Карповец. — Современные украинцы стали эгоистами: хотят жить для себя, красиво одеваясь, прогуливая деньги в ресторанах и на курортах. На детей часто не хватает то желания, то денег, то времени. А ведь опора нации — это прочная и большая семья.
— Наше море — это огород, — признается еще одна сотрудница почты — многодетная мама Валентина. — Жить ради детей — это же жить для себя.
ЖЕНЩИНЫ: ДЕКРЕТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
Героиня Натальи Гундаревой в фильме начала 80-х «Однажды двадцать лет спустя» Надя Круглова могла бы стать идеалом для женщин Глинного. Мама десятерых малышей режет свое новое платье на новогодний костюм для дочки. А на вопрос «Чего вы ждете от жизни?» с радостью отвечает: «Я жду ребенка!»
Жизнь женщины, которая сидит передо мной, — кинофильм о счастье материнства длиною в 25 лет. Елене Ковалевич — сорок пять. Морщины на лице, выбивающиеся из-под платка седые волосы и огрубевшие от работы в земле руки добавляют ей еще лет десять. Героиня Гундаревой (кстати, в роль матери бездетная актриса входила с огромным трудом, но зритель ей верит!) выглядела лучше и моложе Елены.
По количеству учеников школа в Глинном — рекордсмен среди сел. Здесь за партами сидят 700 детей.
Но радость от любви, которую Елена дает и которую получает в ответ от мужа и детей, в жизни не менее настоящая, чем в кино.
Самое младшее круглолицее счастье по имени Павлик (папа Виктор с упоением рассказывает, что малышу в декабре отпраздновали год, а он уже так хорошо ходит) сидит на руках у матери и с подозрением всматривается в объектив фотоаппарата. Но стоит ему вскочить с колен Елены, как женщина смущенно прикрывает руками заметно округлившийся живот. 16-й ребенок в этой семье появится в ближайшие месяцы.
Ковалевичи помещаются в четырех комнатах: в спальне по периметру расставлены широкие кровати. А в центре с потолка свисает люлька: соблюдая обычаи, ее прикрепили к железному крюку. Кто первым проснется, тот и качает хныкающего ребенка. В комнатке возле летней кухни спит бабушка и сын-подросток. На тесноту не жалуются. По крайней мере когда отец рядом. Старшая дочь скоро тоже мамой станет, у сына — уже трое детей. Дни и даже время рождения всех в этой семье помнит только Елена. Ей, как матери, положено любить и нежить вниманием всех. А дети в ответ признаются, что самый большой семейный праздник — это когда маму из роддома забирают: в последнее время Светлана с мужем радуют детей такими праздниками едва ли не каждый год.
— Работаем тяжело, — стеснительно рассказывает женщина. — Шесть школьников растет, малых тоже много. Хлеба каждый день по восемь булок печем.
Геройства в своей многодетной жизни Елена не видит и говорить об этом не любит.
Раскрыв рты и прижавшись к подолу маминого халата, ее слушают дети. Розовощекие ухоженные мальчики и стеснительные, как мать, девочки-школьницы. 9-классница Наташа готова повторить судьбу мамы: на ней уже сейчас уборка, стряпня, уход за детьми, когда Елена занимается коровами, свиньями и огородом.
— Наши дети с детства знают: чтобы заработать — нужно трудиться, — поглаживая по голове сына, говорит Елена. — Захотят конфет — бегут в лес по шишки. За них лесники денег дают (семечки из шишек отбирают на семена. — Прим. авт.) — вот и есть у детей сладкое на целую неделю.
15-му ребенку Ивана Рогульчика Маше — полтора года. Для него она станет опорой в старости.
— А рожать так часто и поздно не тяжело?
Увидев смущение на лице жены, Виктор отвечает за нее:
— Сейчас тяжелее стало — ноги и спина у нее болят. Раньше легче было, — слова в защиту своей любимой муж подбирает с трудом, словно охраняя семью от неудобных вопросов. Ему бы сказать, что он гордится женщиной, которая не боится всю жизнь радовать его детьми. Но такие слова при чужих звучали бы не по-настоящему.
…Несмотря ни на что, счастлива еще одна мать 15 детей — Светлана Ковалевич. Ее дом меньше и скромнее, чем у однофамильцев. Хотя в нем есть микроволновка и стиральная машина-автомат. Но все дети пока живут со Светланой и ее мужем Петром. Самому старшему сыну — 19, а маленькой дочке Алине всего два месяца.
— Чтобы всех накормить, надо шесть литров борща на день сварить, — без капли сожаления рассказывает Светлана. — Благо что едим в две смены, а по будням дети в школе обедают. Так что помещаемся!
Об усталости и тяжелой женской доле Светлана говорить не привыкла. У нее другие беды: слабое напряжение в электросети (вечером дети не могут учить уроки из-за плохого света), дорогая детская обувь (сапожек за 300 гривен на сезон не хватает, а их 15 пар надо), задержка выплаты пособия (эти деньги как раз пошли бы на лекарства, ведь дети всю зиму по очереди болеют).
Дочки-школьницы слушают маму внимательно, понимающе кивая головой. Совсем малые мальчишки того и ждали: оторвавшись от опеки старших сестер, смело резвятся, прыгая с кровати на кровать и оставляя на стенах и подушках следы испачканных в шоколад рук и щек.
Намного ли они несчастнее сверстников, у которых нет столько братьев и сестер?
МУЖЧИНЫ: НА ЗАГРАНИЧНЫХ ХЛЕБАХ
— Не стойте на ветру, лучше заходите к нам в гости чаю попить! — гостеприимность еще одного отца-героя Ивана Рогульчика удивляет. В его не огороженный забором двор мы заглянули только ради красивых снимков — поразительными выглядели двое 10-летних дровосеков, с легкостью колющих полена тяжелыми топорами. С раскрасневшимися от работы лицами под прицелом фотокамеры сыновья Ивана заработали еще напористее.
На столе привычное для местных лакомство: яйца, пожаренные с салом, домашний хлеб из печи, маринованные белые грибы. Наших криков «ой не надо, мы не голодные» хозяйка упорно не слышит и сокрушается, что не успела приготовить картошки для гостей, — не предупредили ведь! Сразу видно: пара лишних ртов для большой семьи — не в тягость. Тот, кто привык делить хлеб на десяток кусков, отрежет и 11-й.
Через полчаса кухня наполнилась детьми. Вместе с матерью они усаживаются на лавочке и внимают всему, о чем говорит отец. В Глинном давно определились, кто в семье — тыл, а кто — хранитель домашнего очага. Следуя традициям матерей рожать детей, здесь не спорят и с тем, что слово мужчины — закон.
Иван, по меркам Глинного, мужчина многодетный, но зажиточный. У двоих из 15 детей — уже свои семьи. Есть и внук. Самой младшей дочке Маше — полтора года.
— Надежда и радость на старость, — обнимая девочку, повторяет Иван. Еще одна —
6-летняя Люда — его боль и мука. У девочки — врожденный порок сердца, который вызвал отставание в развитии. Внимательно всматриваясь в лица гостей, она быстро находит общий язык — увы, пока только жестами.
Новый дом мужчина построил сам три года назад: до этого семья ютилась у родителей. Зарабатывает он, как и большинство местных, строя дома под Киевом, Москвой и Санкт-Петербургом.
Ближайшее к селу работающее предприятие — стекольный завод — находится в 40 километрах от Глинного, и ездить туда каждый день селянам невыгодно. А на фермерстве много не заработаешь: урожаи с больших огородов съедают сами.
На стройки из села отправляются целыми семьями: отец, сын, брат, племянник. О том, ездит ли хозяин этого дома на заграничные хлеба, можно судить по машинам во дворе — почти у каждого есть свой микроавтобус. В среднем за месяц работы из России привозят по тысяче евро — заоблачные деньги по сельским меркам, где в последние годы можно выжить, только продавая летом лесные ягоды и грибы. Впрочем, мало кто бросает семью дольше чем на три месяца.
— Старший сын уже со мной в Подмосковье ездил работать, — рассказывает Иван. — Отрываться от родни и села не хочет. Говорит, что лучше «біля тата». Лентяй!
Впрочем, именно этому «лентяю» Иван строит дом по соседству со своим.
Остальным сыновьям, которые еще бегают в школу, хоромов Иван не обещает — здоровье уже не то.
— Поживем — увидим, — без тени сомнения говорит мужчина. — Не зря же я их всему учу. Что не смогу дать — того добьются сами.
ДЕТИ: ДИПЛОМЫ НЕ В ПОЧЕТЕ
Школе, выстроенной в Глинном за счет областного бюджета в прошлом году, позавидуют в любом городе. 3-этажное современное здание с большими классами и широкими коридорами родители буквально отвоевали для своих детей, не пустив их 1 сентября 2009 года в старую аварийную школу.
— Сейчас у меня 700 детей, — рассказывает директор школы Николай Карповец. — В первый класс в прошлом году пошли 74 ребенка! И рождаемость в селе растет — к 2015-2016 учебному году у нас будет 855 школьников. Надеюсь, что к этому времени мы достроим спортзал, столовую, мастерские и несколько классов. А то даже сейчас в две смены учимся.
Школьники Глинного ездят на предметные олимпиады, иногда даже занимают призовые места, но далеко не все стремятся получить высшее образование.
— Учатся в основном в Ровно и Житомире, — рассказывает глава сельсовета. — Но не каждая многодетная семья может позволить себе дипломы для детей. Чтобы даже одного студента выучить и накормить в чужом городе, младших надо оставить без куска хлеба. А будет ли потом достойная работа? Да и не хотят наши люди из села уезжать: в школе, на почте, в клубе, магазинах — все местные.
Многодетные родители признаются: заставить детей учиться — трудно.
— Хотят деньги зарабатывать, а не книги читать, — вздыхает Виктор Ковалевич.
В большинстве многодетных домов нет даже письменного стола: уроки делают в кухне, а чаще всего на коленках. Здесь предпочитают семейную науку. О том, как строить дома и обрабатывать землю, сыновьям рассказывают отцы, а матери учат дочерей печь хлеб, варить борщ и растить детей.
И, пожалуй, для многих жителей Глинного такие «университеты» — не только не унизительны, а необходимы, как воздух.
КСТАТИ
Дети — от любви, а не от дуба!
Феномен многодетности Глинного пытались объяснить журналисты, священники, чиновники. Все, кроме ученых (сюда пока не наведался ни один специалист в области демографии). Некоторые даже предположили, что причина — в тысячелетнем дубе, растущем в трех километрах от села. Мол, если за столько лет дуб не высох и на нем все еще появляются желуди — значит, он не простой и может дарить «плодородие» и людям.
Легенду о том, что пары, обнявшие дуб, станут счастливыми родителями, полюбили местные молодожены — в свадебные дни от гостей здесь нет отбоя. Каждый так и норовит оторвать кусочек древнего дерева. Вдруг повезет?
Сами жители Глинного в мифы не верят.
— Наши дети от любви, а не от дуба, — смеются они. — Но если кому-то он помогает стать родителями, то пусть эти люди будут счастливы.
А вот у директора местной школы Николая Карповца своя теория — он верит, как и наши предки, в то, что это могучее дерево (кстати, символ мужской силы) способно направить человека на путь истинный.
— Дуб этот если не детей дает, то правильные мысли, — говорит Иван Петрович. — Если подойти к дереву с сомнениями и обнять его, ответ на волнующий вас вопрос придет быстрее.