«Курск»

В те дни я проходил службу в управлении боевой подготовки (УБП) Северного флота (СФ) и в составе походного штаба вышел в море на борту атомного крейсера «Петр Великий». 11 августа 2000 года «Курск» на глазах у всего личного состава «Петра Великого» успешно выполнил ракетную стрельбу и пошел в другой район учений. На следующий день проводились стрельбы по отряду боевых надводных кораблей с применением практического торпедного оружия.
Чужие сигналы

Все шло по плану. Успешно отстрелялись три подводные лодки, и отряд кораблей вошел в район, занятый «Курском». Однако подводный крейсер в атаку не вышел. Стало понятно, что произошла нештатная ситуация. Дальнейшее учение было прекращено и корабли флота в соответствии с требованием руководящих документов, не входя в район действий ПЛ, стали маневрировать на его южной кромке, ожидая всплытия подводной лодки. С истечением времени нахождения «Курска» в подводном положении корабли вошли в район и начали поиск ПЛ, считая ее уже аварийной. Поиск осуществлялся с помощью подачи гидроакустических посылок и прослушивания водной среды на предмет получения ответа от аварийной гидроакустической станции затонувшей подводной лодки. «Курск» обнаружили практически сразу.

Обнаружили по ответным гидроакустическим сигналам. Но эти сигналы не были сигналами нашей гидроакустической станции. Они представляли собой стуки, издаваемые подводным объектом сериями по восемь штук в ответ на гидроакустические посылки наших кораблей. Временами перед этими сериями прослушивались стуки, похожие на SOS. Все эти сигналы были записаны на магнитофоны, о них говорили следователям прокуратуры, ведущим дело, но их это, видимо, не интересовало. После обнаружения стуков сразу не было ясности, каково их происхождение. Думали даже, что таким образом подают сигналы моряки с лежащего на дне «Курска». Об этом было сообщено прессе. Кстати, впоследствии журналисты в недопустимо грубой форме обвинили командование Северного флота во вранье. Якобы оно эти стуки выдумало и таким образом пытается уйти от ответственности. Так вот, участники поисково-спасательной операции могут подтвердить, что никакого вранья не было. Все, что говорилось в эфире, было правдой.

После точного определения места залегания подводного объекта, издававшего гидроакустические сигналы (на тот момент еще не было ясности, что это такое), крейсер «Петр Великий» стал на якорь. К тому времени в район поисково-спасательных работ прибыло гидрографическое судно «Гидролог» с гидроакустической аппаратурой высокого разрешения. Пройдя над местом предполагаемого нахождения аварийной подводной лодки, оно сняло картину дна, которая показала, что там два объекта, находящихся под углом 15–25 градусов друг к другу и почти соприкасающихся своими оконечностями. Распечатка гидроакустической съемки дна была доставлена на «Петр Великий». Я сам ее видел.
Буи зеленого цвета

В район прибыл «Рудницкий» – спасательное судно, несущее подводные аварийно-спасательные аппараты. Став на якорь, он сразу начал готовить аппараты к спуску. Чтобы не мешать работе, вся другая деятельность в районе была прекращена. При первом же погружении аппаратом была обнаружена кормовая оконечность «Курска». После этого сделали вывод, что на дне находятся две подводные лодки: наша и иностранная. Принято решение сначала оказывать помощь нашей, а затем другой. Вот какой расклад был на то время.

О присутствии в районе иностранной подводной лодки говорило еще и то, что с плавсредств «Петра Великого» обнаружили плавающие предметы, которые по описаниям были похожи на аварийно-спасательные буи подводных лодок военно-морских сил Великобритании. Ночью экипаж баркаса крейсера «Петр Великий» пытался поднять на борт вертикально плавающие буи сигарообразной формы зеленого цвета диаметром около 20–30 сантиметров и буй диаметром около 1,5 метра, раскрашенный красками красного и белого цветов (боюсь показаться неточным за давностью лет). Однако данная попытка успехом не увенчалась. Зеленые буи через некоторое время затонули, а большой буй, по всей видимости, был втянут обратно на штатное место иностранной подводной лодки.

Утром я собрал членов экипажа баркаса на ходовом мостике крейсера (четырех матросов и офицера), раздал им цветные карандаши и попросил изобразить на бумаге, как выглядели предметы, которые они пытались поднять из воды. Сравнив их рисунки с книгой «Аварийно-спасательные средства иностранных подводных лодок» издания Главного управления навигации и океанографии МО РФ, я и пришел к выводу, что рядом с «Курском» лежит ПЛ ВМС Великобритании. Кроме того, в этой книге было указано, что зеленые буи на определенной частоте излучают в радиоэфир аварийные сигналы. Действительно, на указанных частотах прослушивалась работа передатчика. Передаваемые сигналы записали на магнитофон. Все это доложили руководству спасательной операцией, а впоследствии – следователям военной прокуратуры, ведущим расследование.

Первый аппарат, а за ним и второй делали попытки посадки на кормовой аварийно-спасательный люк «Курска» до полного израсходования аккумуляторных батарей. Эти усилия ни к чему не привели. Пока подводные аварийно-спасательные аппараты заряжали аккумуляторные батареи на спасательном судне «Рудницкий», в районе затонувшей подводной лодки продолжили работу гидрографические суда, вооруженные гидроакустическими промерными комплексами. Эта работа показала, что на дне осталась только одна подводная лодка. Прекратились и стуки. Надо сказать, что в то время, когда предпринимались усилия по спасению экипажа «Курска», никого из его членов в живых уже не было. Но это стало известно уже потом.
Основные версии

В это время от командования флота поступило указание об изложении вероятных сценариев гибели подводной лодки. Офицеры, находившиеся на борту крейсера «Петр Великий» и ранее проходившие службу на подводных лодках, приступили к его выполнению. Привожу сценарии, восстановленные по записям того времени.

Вариант № 1. Атомный подводный крейсер «Курск», находясь на перископной глубине во время учебной торпедной атаки отряда надводных кораблей условного противника, был торпедирован иностранной подводной лодкой, осуществлявшей за ним слежение. Ни для кого не является секретом, что подводные лодки ВМФ СССР, а впоследствии и России, как и подводные лодки ВМС стран НАТО, осуществляли слежение друг за другом. В ходе слежения отрабатывались выходы в торпедные атаки по подводной лодке, то есть по сути дела по реальной цели. Так делали мы, видимо, также делали и они. Единственное но – в период отработки подобных учебных атак на наших подводных лодках принимались все меры безопасности, позволявшие избежать несанкционированного фактического применения оружия. Может быть, у них в этом вопросе произошел сбой и вместо учебного пуска торпеды состоялся фактический ее пуск. Эта версия объясняет очень многое из того, что случилось потом. В пользу нее говорит еще и то, что примерно за десять минут до первого взрыва, как я предполагаю, взрыва торпеды иностранной ПЛ, к югу от местонахождения «Курска» ориентировочно в 70 кабельтовых (около 13 километров) гидроакустическими станциями наших кораблей были зафиксированы посылки гидролокатора (около десяти) на частоте три килогерца. В ВМФ России кораблей с гидролокаторами, работающими на этой частоте, нет. Исходя из вышеприведенного, можно предположить следующее: иностранная подводная лодка, отрабатывая в ходе слежения за «Курском» учебную торпедную атаку, случайно выпустила боевую торпеду. Желая предупредить «Курск», она начала подавать посылки гидролокатором, однако это не возымело своего действия и выпущенная торпеда поразила цель. Современные торпеды наводятся на носовую оконечность подводных лодок, по которым они выпущены. Именно в носовой части «Курска» и произошел взрыв, приведший к разгерметизации первого отсека и детонации находящегося в нем боезапаса. А далее, осознав содеянное, командир иностранной ПЛ принимает решение, не раскрывая своего присутствия, оказать помощь в поиске атакованной им подводной лодки. Гидроакустические сигналы именно этой подводной лодки или другой, но тоже принадлежащей блоку НАТО (возможно, что «Курск» атаковала одна ПЛ, а место его затопления обозначала другая), помогли обнаружить место затопления «Курска». С началом спасательной операции иностранная подводная лодка ретировалась. Этим объясняется то обстоятельство, что при повторном обследовании района гидрографическими судами на дне оказался только один объект, а не два, как было при обнаружении. Генеральная прокуратура говорит, что никакое вещественное, материальное доказательство не подтверждает эту версию. В ответ можно возразить: а кто эти доказательства собирал? Почему перед подъемом был отделен от подводной лодки первый отсек? Для меня как подводника объяснения СКБ «Рубин» звучат не совсем убедительно. Далее: почему, отделив первый отсек, его потом не подняли? Более того, взяли и разбомбили глубинными бомбами место его залегания. Я думаю, что именно там, именно в первом отсеке можно было найти разрешение всех вопросов. Но, видимо, власти предержащей это не надо.

Вариант № 2. Столкновение «Курска» с иностранной подводной лодкой в подводном положении. В то время я посчитал этот вариант маловероятным. Ранее были известны несколько случаев столкновения подводных лодок в подводном положении и ни один из них не привел к катастрофе. Хотя при этом повреждения были серьезными. Последнее объясняется тем, что, как правило, скорость движения подводных лодок под водой невелика, а их формы округлы.

Вариант № 3. Гибель «Курска» от возгорания в торпедном отсеке. Вполне реалистичная версия. Известно, что на борт ПЛ перед ее выходом на учения была загружена перекисная торпеда, опыта эксплуатации которой экипаж не имел. Возможно, что в море произошли выброс перекиси водорода из торпеды в отсек или торпедный аппарат, возгорание, взрыв боевого зарядного отделения одной из торпед и детонация части остального боезапаса. Возможно, что при этом, являясь свидетелем катастрофы, иностранная подводная лодка, используя свои аварийно-спасательные средства, помогла нашим силам быстро найти место гибели «Курска».

Еще рассматривались две версии, среди которых диверсия и подрыв на плавающей мине времен Второй мировой войны. Против первой из них выступали представители особого отдела, ручаясь, что это невозможно. Примем утверждение на веру, тем более что в этих вопросах я специалистом не являюсь. Ну а вероятность второй столь ничтожна, что о ней просто и говорить нет никакого смысла.

На мой взгляд, наиболее вероятными версиями могут быть атака иностранной подводной лодки или выброс перекиси водорода из резервуара торпеды, пожар и взрыв боезапаса. Но в любом из этих случаев в районе гибели «Курска» присутствовала иностранная подводная лодка. Только в одном случае она как бы искупала свою вину, давая возможность быстрее обнаружить аварийную подводную лодку и быстрее оказать ей помощь, а в другом, являясь свидетелем катастрофы, оказала бескорыстную помощь и помогла в установлении точного места катастрофы. Но в обоих случаях иностранная ПЛ действовала скрытно. Много лет спустя мое мнение о причинах катастрофы не изменилось.
Выводов не сделано

Так почему же стала возможной гибель нашей подводной лодки? Надо сказать, что за всю историю подводного флота России и СССР погибло пять атомных подводных лодок (одна из них была поднята на поверхность и поставлена на ремонт). США потеряли две атомные подводные лодки. Но американцы сделали правильные выводы. И уже более 30 лет у них не было подводных катастроф. А что же у нас? К сожалению, у нас не так. После гибели атомной подводной лодки «Комсомолец» в апреле 1989 года проведен комплекс мероприятий по недопущению подобных случаев. Но к желаемым результатам он не привел. Не было выработано действенных, эффективных и долгоиграющих мероприятий, позволяющих если не предотвратить, то значительно снизить вероятность возникновения аварийных ситуаций на подводных лодках. Вот почему необходимо разобраться в причинах подводной катастрофы, чтобы не допускать этого впредь, чтобы смерти наших подводников не были напрасными.

Если предположить, что «Курск» был атакован иностранной подводной лодкой, то что же не было сделано нами и способствовало его гибели? А вот что. Сегодня на подводных лодках ВМФ России отсутствует действенная и современная система противоторпедной защиты. В настоящее время ситуация обстоит следующим образом. Если взять примерно одинаковые по своим тактико-техническим характеристикам подводные лодки ВМФ России и ВМС США, которые бы произвели торпедную стрельбу друг по другу, то американцы стреляют и попадают, а мы стреляем и с большой долей вероятности промахиваемся. Почему так? Все просто. У американцев на вооружении имеются современные малогабаритные средства противоторпедной защиты, которые справляются с отведением торпед от подводной лодки. А наши средства противоторпедной защиты разработаны в пятидесятых годах прошлого века и они не могут отвести не только иностранные торпеды, но и свои. Даже в сложные для России 90-е годы не представляло большого труда разработать и принять на вооружение современную противоторпедную защиту (потому что это не требует больших материальных затрат). Почему указанное не было сделано, мне непонятно. Если бы это произошло, то в разы увеличилась бы боевая устойчивость наших подводных лодок, а в случае конфликта были бы сохранены жизни сотен подводников. Мне думается, что именно такие действия нужно называть настоящей военной реформой.

Но есть и другие причины. Среди них высокая шумность наших подводных лодок и недостаточные дальности обнаружения иностранных ПЛ гидроакустическими комплексами наших ПЛ. Об этом говорят и пишут уже десятилетиями, но мало что меняется. Ведь в подводном поединке кто первый обнаружил, первый применил оружие, тот и победил. Получается, что руководители (и политические, и военные) заведомо посылают на смерть экипажи российских подводных лодок. Первые – по незнанию, вторые, если это руководители округов, которым сейчас флоты подчиняются, тоже по незнанию, а флотское руководство – потому, что ему приказали. Цусиму готовят!

И это не пустые слова. Ведь смотрите, что сейчас с торпедным оружием происходит. Самые новые торпеды, состоящие на вооружении, разработаны в 80-х годах прошлого века. Новое оружие никак испытать не могут, не говоря уже о его серийном производстве. А старое оружие не производят, и оно, устарев морально, устаревает и физически. Такое торпедное оружие нельзя эксплуатировать, поэтому подводные лодки стоят с наполовину пустыми торпедными аппаратами. Но самое интересное в другом. Даже если захотеть сейчас производить новое торпедное оружие либо новое старое (то есть морально устаревшее), то делать это будет негде. Заводов таких уже не осталось. Бросили их за границей, приватизировали, растащили, уволили специалистов. И это только малая часть того, что сделали с Военно-морским флотом. Ведь он последние 25 лет не развивался, а разрушался: то быстрее, то медленнее, но особенно быстро – при Сердюкове.

И вот на главный вопрос, возможно ли повторение ситуаций, подобных катастрофе «Курска», я с горечью должен ответить утвердительно. По крайней мере с нашей стороны не сделано ничего, чтобы этого не произошло. Американцы от своего уровня 2000 года в вопросах морского оружия шагнули вперед, а мы от своего уровня отступили. И разрыв между нами с тех пор только увеличился. Как же посылать наших ребят в море? Надо предпринимать сверхусилия, чтобы переломить ситуацию и сократить отставание. Но боюсь, что благодаря всем этим реформам делать это уже некому.

Владимир Коржавин,
контр-адмирал, заместитель начальника отдела подготовки подводных лодок УБП СФ (2000)