«Арабскую весну» сменяет «исламистская осень»

О роли Запада и России в глобальном «переформатировании» Ближнего Востока.

Об «арабской весне» написано очень много. Но два вопроса, тесно связанных с событиями, охватившими Ближний Восток, все же так и не получили однозначных ответов. 

Первый – роль Вашингтона в «арабской весне» и последовавшей за ней «исламистской осени», в победе «исламских» партий, знаменем которых был антиамериканизм. Второй — а что же России делать с бурлящим Ближним Востоком, как строить отношения с новыми региональными игроками, как пройти между продолжающейся «весной» и сменяющей ее «осенью» с наименьшими потерями, потому как о приобретениях говорить уже не приходится?

Но сначала – немного сухого теоретизирования. С 26 июля 1956 года, когда национализация Суэцкого канала стала жирной точкой в истории классического колониализма, прошло пятьдесят семь лет. Пятьдесят семь лет, которые были наполнены борьбой сверхдержав за доминирование в регионе, ожесточенным противостоянием светского и традиционного, «арабского социализма» и западной ориентации, военных и исламистов. За каждой из сторон стояли внешние акторы, которые тратили миллиарды на поддержку тех или иных лидеров и течений, более того – инспирировали их появление на политической арене.

Эти полвека были периодом «модернизации» и «регионализма», то есть процессов вовлечения постколониальной периферии, государств Большого Ближнего Востока в мирохозяйственные связи капитализма. Именно капитализма, потому как даже государства, лидеры которых заявляли о «социалистической ориентации», стремились к наращиванию объема товарооборота именно с Западом.

И если первоначально Запад — в первую очередь, США — рассматривал эту «ближневосточную периферию» как некий спасительный клапан от перегрева экономики, через который можно было «спускать лишний пар» перенакопления капитала и перепроизводства товаров на рынки этих стран, то вскоре процесс взаимоотношений приобрел более сложный характер. «Регионализм», рекламируемый тогда как «антиколониальная политика», позволял экономике Запада получать массу бонусов. В частности — в виде прибыли за счет дешевых ресурсов из самых различных источников и более полного мультипликативного эффекта каждого доллара, расходуемого на «региональное партнерство». Одно только военно-техническое сотрудничество давало сверхприбыли монополиям, было «живой водой» для западной экономики, позволяя частично компенсировать затраты на противостояние с СССР. А ведь были и другие, «гражданские» виды сотрудничества…

Но, параллельно с экономическими, ускорились и социально-политические процессы. «Модернизация» вела к разрушению традиционного общества, разрушению исламских устоев и традиций.

Здесь очень важно понимать: «религиозность» мусульманина и европейца носят совершенно противоположный характер. Для современного европейца религиозность означает лишь часть его существования, часть жизни, которую он отдает традиции и обряду. Ислам же — образ жизни, а стремление загнать его в «европейский образец» ведет к социальным катаклизмам и духовным катастрофам. Стоит ли удивляться, что, чем успешнее была модернизация в отдельно взятой стране — а в том же шахском Иране или Египте Анвара Садата и Хосни Мубарака она действительно была успешной в макроэкономическом измерении — тем больше противников у нее появлялось.

Политическая и финансовая элита, во многом состоявшаяся именно на беззастенчивой неоколониалистской политике в Африке и на Ближнем Востоке, прекрасно видела нарастающие противоречия, которые, по сути, формировали вызов контролю Вашингтона и Запада в целом над регионом.

Говорить о неожиданности «арабской весны» для США даже не смешно. Говорить, что Вашингтон вдруг и внезапно утратил «рычаги управления» — нужно быть либо полным идеалистом, либо отрабатывать заказ на создание именно такой картинки. 

Нам предлагается поверить, что сотни миллионов долларов бюджета разведывательного сообщества США было потрачено на то, что сотрудники того же ЦРУ все пятьдесят семь лет были созерцателями событий и работали в режиме «пожарных»: возникла острая ситуация в Египте, Ираке, Турции, Бахрейне – будем работать, нет – сидим и пьем кофе.

Настойчивость, с которой нам внушают именно такой образ поведения США в жизненно важном для них регионе, заставляет думать, что истинная стратегия и тактика Вашингтона не имеет ничего общего с действительностью. Верить этой картинке и ее создателям – значит недооценивать стратегию и потенциал США, а недооценка партнера/оппонента – гарантированный путь к геополитическому проигрышу.

Ближний Восток слишком важен для США и Запада, чтобы полагаться на волю случая, на исход внутриполитической борьбы в ключевых странах региона, на союзы и альянсы, которые на Востоке в абсолютном большинстве временны и живут ровно столько, сколько способны приносить выгоду сторонам, их заключившим. «На Аллаха надейся, а ишака привязывай», — говорят там. Поэтому в обеспечении лояльности ближневосточных союзников США сделали ставку на формирование «глубинных государств»: политических, военных и лоббистских структур, которые, по сути, и контролируют ключевые страны, и обеспечивают сохранение интересов Вашингтона при любых комбинациях внутриполитических раскладов.

«Глубинное государство» не меняется, а вот внешние декорации – легко. И в условиях нарастающих социально-политических противоречий в ближневосточных государствах, которые являлись союзниками США, началась работа по смене «задника» на сцене.

В 2003 году, 9 мая, Джордж Буш, выступая перед выпускниками университета Южной Каролины, заявляет о намерении «создать в течении десяти лет зону свободной торговли между США и Ближним Востоком»: «Сменив коррупцию и корыстные сделки на свободные рынки и справедливые законы, народы Ближнего Востока приумножат процветание и свободу». Шестого ноября того же года последовала его программная речь в Национальном фонде демократии, в которой было заявлено о необходимости осуществления на Ближнем Востоке «глобальной демократической революции». Проекту «переформатирования Большого Ближнего Востока» был дан старт.

О нем написано многое и разное.

Но суть проекта заключается в том, что Запад принял решение на место исчерпавших себя прежних союзников поставить новый «политический класс» — прозападно ориентированные слои местной буржуазии, и местную же «арабскую интеллигенцию». 

Впрочем, здесь существовала серьезная проблема. Сами по себе «новые либералы Востока» власть удержать бы не сумели. Требовалась «прокладка» между интересами Запада, прозападными группировками политических элит и традиционным исламским обществом. На такую роль лучше всего подходили уже существовавшие «исламские партии». В 2007 году в США был учрежден «Проект по демократии на Ближнем Востоке», в рамках которого в трогательном единстве работали и специалисты консервативного Джорджтауна, и «прогрессисты» Гарварда и Стэнфорда. «Связующим звеном» между ними стал Марк Палмер, один из архитекторов «бархатных революций» в Восточной Европе. Итогом их деятельности стал специальный доклад, называвшийся «Стратегия вовлечения политического ислама», в котором, в частности, говорилось:

«Есть четыре основания для вовлечения исламистских партий в политические процессы переформатирования:

a) сбор информации: диалог с различными оппозиционными группами с целью оценки политических условий на месте;
b) публичная дипломатия: смягчение существующих антизападных настроений;
c) интересы продвижения демократии: содействие более эффективному мирному противостоянию авторитарным режимам, содействие объединению групп разной идеологической окраски;
d) интересы безопасности: вовлечение популярных исламских движений — способ предупредить замещение авторитарных режимов нежелательными силами; в случае свободных выборов исламисты получат максимальное преимущество, и к этому нужно готовиться заранее. Процесс вовлечения может осуществляться параллельно на неофициальном и публичном уровне».

Словом, к приходу исламистов и «Братьев-мусульман» к власти США были полностью готовы, и совершенно не воспринимали это как свое поражение. 

Весь фокус заключался в том, что «братья» уже давно были частью американского проекта «глубинного государства» в Египте. Еще со времен Гамаля Абдель Насера, пугавшего Запад «арабским социализмом» и объявившего «братьям» войну на уничтожение. Именно тогда Центральное разведывательное управление США установило сначала тесные рабочие контакты, а затем развернуло полномасштабное сотрудничество и с египетским, и с сирийским филиалами «братьев». Ветеран ЦРУ Майлс Коупленд в своих мемуарах рассказывал о том, что «Братья-мусульмане» с момента своего создания, с 1928 года, были предметом конкурирующего интереса тайных служб разных государств, находящихся между собой во враждебных или конкурирующих отношениях: «Когда после покушения на Насера – по одной из версий, организованного им самим – члены «братства» подверглись допросам с пристрастием, оказалось, что высшие структуры этой организации были насквозь пронизаны британскими, американскими, французскими и советскими спецслужбами… Урок состоит в том, что фанатизм – не страховка от подкупа, напротив, эти два феномена благополучно сосуществуют».

Британские спецслужбы Коупленд называет в первую очередь. Это закономерно, учитывая не только длительный опыт лондонского колониализма, но и специфику британского разведывательного сообщества – преемственность, колоссальный опыт партнерства с идеологической элитой Востока, и, наконец, стимулирование исламского радикализма, как инструмента давления на правящие элиты.

Египетская революция началась, как известно, 25 января 2012 года. Уже спустя три дня, 28 января, Центр ближневосточных исследований Института Брукингса начинает готовить общественное мнение Запада к победе «Братьев-мусульман» на парламентских выборах, допуская, что глава правительства также будет представителем этого движения: «Перспективы изменений в Египте ставят вопрос о старейшем и сильнейшем движении в стране – «БМ». Лидеры «Аль-Каиды» в начале своей карьеры были связаны с «БМ», но отмежевались несколько десятилетий назад, считая «БМ» слишком умеренной организацией. Самым проблематичным вопросом является Израиль. Однако лидеры «БМ» понимают, что мирный договор с Израилем – краеугольный камень современной египетской внешней политики».

Словом, администрация Белого дома восприняла приход к власти «братьев» как должное завершение запущенного США процесса «переформатирования». А спустя несколько месяцев после избрания Мухаммеда Мурси на президентский пост последовало захватывающе откровенное интервью аналитика государственного департамента Ласло Тота. «С нашими новыми друзьями – «Братьями-мусульманами» — госдеп и американские спецслужбы работают уже год и сотрудничеством довольны, — сказал он. — Когда-то это была экстремистская группировка, но они уже давно отказались от насилия, и у них очень широкая сеть контактов, проникающая даже в американские университеты. Завоевать их доверие было нелегко, но им было, что нам предложить… Перестройка, как известно, вещь нелегкая, поэтому смена партнеров сопровождалась отсеиванием недостаточно гибко мыслящих сотрудников разведывательных органов и госдепартамента США. Администрация Белого дома очень настаивала на этом, и пришлось отправить на пенсию тех, кто оказался не в состоянии рационально подойти к новым веяниям».

Вашингтон от души демонстрировал «широту души» и «понимание местной специфики», смело отметая идеологические догмы ради геополитических выгод. 

Ведь, по условиям конфиденциальных договоренностей, в выработке которых лично участвовал глава ЦРУ Дэвид Петреус, Египет должен был превратиться в центр «контролируемой США исламизации Ближнего Востока и Северной Африки». Кроме того, «братья» брали на себя обязательство «свести на нет активность «Аль-Каиды» в регионе».

Столь подробный рассказ о «египетских нюансах арабской весны» необходим для того, чтобы стало понятным: сама эта «весна» — лишь часть большой игры Вашингтона на Ближнем Востоке. Ее цель — укрепление западного контроля над регионом, сохранение его в «мягкоколониальной» системе, создаваемой США и НАТО. Никакого отношения к «борьбе за права угнетенных» она не имеет.

Что, собственно, принесла «весна» арабским государствам, какие социальные противоречия разрешила? Приостановила имущественное расслоение, обнищание масс, включила «социальные лифты» для молодежи? Сняла противоречия между внедряемыми западными ценностями и традиционным мусульманским миропониманием?

Сегодня основная проблема региона заключается в несправедливом, неисламском распределении доходов, нарастании сопротивления традиционного общества, уммы, модернизации по принципиально чуждым для мусульманского мироощущения западным образцам. При этом, замечу, абсолютное большинство этой уммы оказывается «за бортом» модернизации и «построения на Востоке общества потребления капиталистическими темпами».

Ни одно из вышеперечисленных противоречий ни «арабская весна», ни «исламистская осень» решить оказались не в состоянии. А потому продолжающееся «переформатирование» — с опорою на прозападные слои и «исламских» террористов — принимает все более драматические и кровавые формы. И с каждым днем возрастает опасность вовлечения России в эту турбулентность, в войну всех против всех, которая полыхает в регионе.

Использованные и выброшенные за ненадобностью «братья» сейчас, как выясняется, хотят установления более тесных контактов с Москвой. Будучи у власти, они об этом не думали, сегодня Россия им срочно вдруг понадобилась.

ХАМАС, который на протяжении всей «арабской весны» мотался между «умными и красивыми», надеясь то на египетских «братьев», то на поддержку Катара, теперь вновь стремится к установлению контактов с Ираном и посылает сигналы Москве.

Да и приходящие на смену исламистам режимы тоже не прочь «поиграть» с Россией, используя демонстративное сближение с ней как элемент шантажа Соединенных Штатов. 

Тот же Египет припугнул намерением закупать российское оружие – и вот уже государственный секретарь Джон Керри находит в Каире элементы «укрепляющейся демократии», говорит о сохранении всех прежних договоренностей…

«Арабская весна» и последовавшая за ней «исламистская осень» не решила ни одной серьезной проблемы в регионе. Ее итогом стали хаос, дестабилизация, исламистский джихад и война всех против всех. США это не пугает – управляемый хаос создает массу возможностей для реализации собственных геополитических интересов. А России сейчас нужны выдержка и трезвость для того, чтобы не попасться на приманку участников американского проекта, временно объявляющих себя «исламистами» и «антизападниками»…

Источник