Евромайдан. Украина — оккупанты пошли ва банк

Беседа с депутатом Государственной думы Евгением Фёдоровым 25 ноября 2013
Разговор об Украине и страхе Януковича, борьбе за МВД и Общественное телевидение, закрытии Мастер-Банка, денежных поборах США, внесении изменений в Конституцию, Концепции Общественной Безопасности Путина и силе России.

Артём Войтенков: Евгений Алексеевич, самое большое событие, которое сейчас происходит, самое громкое – это беспорядки на Украине, связанные с тем, что Украина затормозила своё вступление в Европейский союз. Насколько я понял, правительство сказало, что пора евроинтеграцию немножко приостановить и слегка подумать, на что все партии, которые были в украинском парламенте, почему-то сказали: «Мы резко против», – почти все. Стали люди на улицу выходить, у них чуть ли не до драки с полицией дело доходило.

Поясните как человек, который в этом разбирается, что на самом деле происходит?

Евгений Фёдоров: Во-первых, вы сказали «почти все» не случайно, потому что система средств массовой информации на Украине (а именно от неё вы получаете информацию, что «почти все») работает полностью под американцами, как и в России. В России чуть поменьше в целом, но в принципе технология такая же. Когда надо раскрутить, например, Навального с его съездом – об этом будут говорить все СМИ в России. А когда такой же съезд проводит, например, Стариков, об этом не скажет ни одно СМИ в России. Разницу чувствуете? Все СМИ и ни одно СМИ. Причем многократно. Тот же «Дождь» посвятит этому огромный многочасовой репортаж, тот же РИА Новости девятнадцать раз упомянет про этот съезд, а про Старикова – ни один, например, или про другие партии. Это и есть искажённое информирование о ситуации.

Мы и на Украине видим, что американцы имеют именно сильные позиции в СМИ, во власти у них агентура и мощная «пятая колонна». Когда Соединённые Штаты Америки, имея такие мощные составляющие, воздействуют на страну, естественно они будут эти составляющие использовать в своих интересах. Это логично, иначе бы не делали: не вкладывали бы огромные деньги в украинскую демократию, не создавали там кучу агентов, «пятую колонну», не покупали или не создавали механизма влияния на СМИ, не создавали механизма агентуры во власти. Всё это нужно для чего-то.

Для чего?

У американцев в данном случае союзник – Европа. Для чего им нужна вообще Украина? Из-за чего они туда вложились так по-крупному? Тем более мы видим, что парламент США принял решение, что украинские власти не правы, что притормозили на пару недель, не бегут сломя голову в европейскую пасть. Вице-президент США официально об этом заявил. Официально заявили власти Европейского союза как вассалы Соединенных Штатов. То есть американцы приняли решение: Украина должна попасть в Европейский союз. Самый главный вопрос – в каком статусе?

Европейский союз состоит из государств старой Европы, которые за последние пятьсот лет и больше жили за счёт колоний: Англия, Франция, Германия, Дания, Голландия и так далее по списку. Они жили за счёт колоний и по-другому жить не умеют. Они не могут наладить экономику, не эксплуатируя кого-либо.

На сегодняшний день Украина в силу поражения Советского Союза и в силу размещённого там мощного политического подразделения государств (это фактически политическая мощная агрессия США и Европейского союза) оказалась под абсолютным контролем Европы, как союзника Соединённых Штатов Америки.

Другое дело, что раньше США не разрешали Украине идти в Европейский союз, просто не доверяя своим европейским вассалам (понятно, что немцы там занимают ключевую роль). Теперь ситуация поменялась: вперёд сильно ушла Россия в потенциале с Путиным и со всеми. Дана команда Россию сильно ослабить, и соображение о нецелесообразности усиления немцев отошло на второй план.

Соответственно, дана команда, и эта вся «пятая колонна», вся эта огромная машина начала Украину брать за горло и разворачивать в сторону колониального статуса Европейского союза. Короче, Украину отдают центральным европейским странам на пропитание.

Артём Войтенков: На разграбление.

Евгений Фёдоров: Просто тотальное. Правильно, колониальный статус. Он и сейчас колониальный статус. Но это колониальный статус, направленный вообще на полное разграбление, то есть глубина колониального статуса.

А дальше заработала вся эта машина: пропаганда, агентура, «пятая колонна», предатели и вся эта система. Так она такая же и в России, вся система.

Мне вообще нравится, когда я сейчас смотрю новости по Украине, наше телевидение, российское. Вчера российский канал смотрел, «Вести 24», такие, которые считаются официальными. Они вообще заговорили нашим языком. Они заговорили: «Украина является колонией Соединённых Штатов Америки». Я вчера сам видел. Это заговорили наши официальные каналы. Понятно, что она – колония США и Европы. Но об том заговорило официальное телевидение.

Дальше я вчера подробные репортажи смотрел: МВФ требует от Украины удвоить коммунальные платежи (и об этом же говорил председатель Правительства Украины), МВФ требует у Украины закрыть производственные мощности, в том числе в связи с вступлением в Европейский союз, сократить государственные расходы и зарплаты чиновникам, сократить госслужащим (это учителя, врачи и так далее). Это все требует МВФ. Так МВФ это всё и от России требует. Но только наше телевидение проамериканское не замечает. Сейчас оно, хорошо, стало такое, наполовину: замечать стало кое-что на Украине, но в России до сих пор не видит.

Требования МВФ такие же, и Россия их так же выполняет. Другое дело, что на Украине более глубокая степень колониального статуса, чем в России, – это правда. Но сама технология точно такая же. И то, что мы сейчас наблюдаем на Украине, мы точно увидим в России, только роль Кличко будет выполнять, например, Навальный, роль уличных бойцов будут выполнять боевики Навального и гастарбайтеры, которые для этого подтянуты в Россию в огромных количествах. Им ещё на каком-нибудь этапе оружие раздадут да и всё.

Технологическая схема абсолютно такая же: такая же пропагандистская машина будет загонять Россию уже в конструкцию, уже в ликвидацию страны, то есть это будет «оранжевая революция». Сейчас мы на Украине наблюдаем технологию карательной политической агрессии по сценарию «оранжевой революции» через «пятую колонну», которая есть и в России.

Поэтому для нас надо просто смотреть за Украиной и использовать опыт для себя, понимая, что у нас абсолютно такая же ситуация.

Что касается самой Украины. Понятно, что когда граждане Украины, от которых долгое время пропаганда всё скрывала, в последний момент (как у нас, у русских, а на Украине такие же русские, как и в России) вдруг выяснили, что их заставляют подписать бумагу, в которой семьсот страниц их обязательств и одна страница даже не обязательств, а обещаний им, то они вдруг сообразили, что это называется «ударили табуреткой по голове». И с ними вообще никто не собирается считаться.

Просто исходят из того, что раз мы столько денег вложили в ваши СМИ, в вашу «пятую колонну», в ваши власти, значит, вы наши рабы. Осталось это написать, оформить на бумаге статусно. Всё. Что мы сейчас и наблюдаем на Украине. Попытки сопротивления части народа, что само по себе, конечно, является национально-освободительной борьбой, «пятой колонне» и пропагандистским механизмам, геополитическим механизмам Соединённых Штатов Америки.

В этой ситуации либо Украина «продавливается» через «оранжевую революцию» американцами. Они даже не стесняются (и Путин об этом говорил), запускают процесс «оранжевой революции», которая конечно же (боевики уже есть, в Сирии подготовленные) перейдет в военную компоненту. То есть не просто будут на улицах палатки ставить, а будет реально вооруженное вторжение американских карательных отрядов на территорию Украины. О чем мы и говорили. Я даже, по-моему, говорил об этом месяц назад. Это происходит. Идёт подготовка к этому вторжению под предлогом того, что украинская территория, украинский народ отказывается выполнять репрессивные приказы Соединённых Штатов Америки. Вот простая, понятная вещь. Как при Гитлере.

Я всегда говорю, что Гитлер ничем не отличался от политиков. До него были политики такие и после него будут. И Гитлер стал человеконенавистником не в силу своего рождения маньяком, а в силу политического процесса.

Американцы с их европейскими вассалами быстро идут в сторону этого политического процесса. Они должны быть повязаны между собой кровью, и они к этому придут. И крови с Ливией, с Сирией или с Югославией им недостаточно. Нужна кровь ещё и Украины.

Артём Войтенков: Что же тогда такого произошло на Украине?

Те же самые люди, то же самое правительство, им же принесли, как вы сказали, семьсот страниц бумажку. Им же не вчера принесли? Давно принесли.

Они все уже в Евросоюз идут несколько лет, про это кричат все эти партии, и они всё же это знают. И пароход плыл в одну сторону. Потом те же самые люди, та же самая команда, тот же самый капитан вдруг взял, резко затормозил. Что такое произошло?

Евгений Фёдоров: Произошёл всплеск самосознания.

Артём Войтенков: Не похоже.

Евгений Фёдоров: Это вам кажется. И правительство перебежало на сторону сложившейся ситуации. А вы как думаете всплеск самосознания происходит?

Самые иногда даже преступники, они вдруг говорят: «Я вдруг передумал». Вот так и произошло с правительством. Да, его выстраивали, оно прогибалось. Знаете, есть такой синдром у заложников: они соглашаются-соглашаются, но когда их подводят уже реально и собираются рубить голову, они вдруг просыпаются и начинают бунтовать. Вот это и произошло.

На Украине же люди прекрасно понимают, в том числе и во власти, что речь идет об их личной судьбе. И судьба очень простая.

Украина попадает под прямое управление в результате этой подписи.

То есть люди фактически подписываются, что у них появляется официальный начальник из числа чиновников Европейского союза.

Там, в семистах листах много чего: усиление внешнего управления, выстраивание судебной системы, важнейшего компонента, под этих начальников из Европейского союза.

То есть они подписываются под бумагой, исходя из которой ровно через год-полтора (это особенно видно по Юлии Тимошенко) к ним придут эти самые люди этих начальников и их просто посадят всех в тюрьму: Януковича, Азарова, в полном составе правительство. Не потому что оно не проевропейское и не агентурное американское (оно агентурное, конечно, американское), а потому что нужно американцам периодически менять свою агентуру на более свежую, что они часто и делают.

Саакашвили сменили, сейчас Саакашвили посадят. Ющенко чуть не посадили, хорошо он сбежал так вовремя – вывернулся. Или посмотрите судьбу президента Египта, который был чисто американский человек.

Артём Войтенков: Вы имеете в виду Мубарака?

Евгений Фёдоров: Да. Это обычная история.

Американцы не считают, что они чем-то обязаны своим агентам: «Ты агент не потому что ты любишь Америку, а потому что ты подлец, и мы знаем, что ты подлец, и ты просто служишь сильному, то есть нам. Тебя можно всегда сменить».

Естественно, Янукович, Азаров, вся эта компания. Одно дело разговоры, а другое дело, что им открыли врата, а там – смерть, всё, обрыв, пропасть. И они своими руками и ногами забинтованными американцами вот так упёрлись. Тоже понятная вещь, чисто по-человечески объяснимая.

Артём Войтенков: Не понятно, почему они именно сейчас упёрлись, а не раньше.

Евгений Фёдоров: В последний момент.

А почему русские упёрлись у Москвы? Почему не у Смоленска или у Твери хотя бы? Почему у Москвы упёрлись, если мы говорим языком Великой Отечественной войны? С какой стати именно там упёрлись?

В принципе понятно же, что упереться у Смоленска было бы то же самое.

Артём Войтенков: Даже лучше.

Евгений Фёдоров: Это понятно. Там есть и речка, есть закат.

Но почему упёрлись у Москвы? Потому что это такой менталитет русского человека – упереться просто у пропасти. До пропасти вести, идти, кивать: «Да, да, действительно, какой красивый, красивая конфетка. Блин, а куда ты меня ведешь?» — вот в последний момент.

Так и Украина. То же самое. И это совершенно конкретные вещи.

То, что Януковича в принципе посадили бы в тюрьму, у меня сомнений никаких нет, вообще ни малейших. Проблема заключается в том, что Янукович испытывал эти сомнения, как, кстати, и Каддафи. Помните, когда на уговоры американцев он испытывал сомнения, что ему удастся справиться, что американцы его спасут от злых французов, до последнего момента, пока его не расстреляли.

Вот та же история. Янукович сообразил, что кирдык, что это не будет так, что вот он спокойно вступил в Европейский союз и продолжил не то что быть президентом, а иметь статус неприкосновенного. Ничего подобного. Какую неприкосновенность? Посадили бы в тюрьму в лучшем случае.

И в России, кстати, это мощный наш союзник в национально-освободительном движении. В определённой ситуации происходит осознавание многими людьми, что должность предателя не есть спасение твоего будущего.

Артём Войтенков: Только они это поздно понимают.

Евгений Фёдоров: Как Березовский, например.

Американцы все умеют работать, и европейцы – тоже. Они управляют колониями пятьсот лет не чисто военными методами, они управляют в том числе психологией, политикой, переговорами, дипломатией, аккуратненько всё это. Естественно, они ведут этот переговорный процесс, держат того же Януковича, как зомбируют людей. Как у нас в России ящик зомбирует людей, так же они зомбируют и начальников.

Только в отличие от ящика им приходят и говорят: «Вот, у тебя имущество в Лондоне, оно прикрыто. У нас демократия, всё с тобой будет хорошо».

А в последний момент говорят:

— Ну ладно, мы тут решили тебя тоже отправить на эшафот

— А как же, а я же договаривался?

— А вот так получилось.

Вот они это увидели.

Дальше будет процесс. В этот процесс, на мой взгляд, на Украине возникнут две вещи.

Во-первых, на него ещё наложатся будущие выборы президента. Они фактически уже начались. Но в рамках выборов президента американцы попытаются запустить сирийский сценарий. Уже видно по качеству боевиков на Крещатике. Это не демонстранты, пускай даже спортивно подготовленные, это чистые боевики, пока без оружия. Но очевидно, что завтра сигнал – и у них уже готово оружие, где-то на соседней улице на машине.

Артём Войтенков: Вы по внешнему виду определяете или по поведению?

Евгений Фёдоров: По поведению, по стилю.

Посмотрите, как был Майдан прошлый и сейчас. Прошлый Майдан был политический, активный, но политический. Сегодняшний Майдан – это брутальные боевики.

Артём Войтенков: Они там и милицию бьют ногами.

Евгений Фёдоров: Даже не разговаривают, даже без задержки.

Там тоже в милицию кидали, но после того, как две недели с ними пререкались и орали. Тут они уже знают врагов. То есть они пришли, для того чтобы уничтожить сволочей, живущих на Украине, которые не хотят быть рабами. Просто пришли каратели. Они подготовлены заранее, прошли через лагеря. Их много лет готовили. Их сейчас усилят сирийскими террористами с паспортами украинских и российских граждан, то есть говорящих по-русски. И дальше эта вся история перейдёт в военную компоненту.

В лучшем случае она выкатится на избирательную кампанию президента, которая будет вестись в стиле, как у нас Конституцию принимали в 1993 году: либо американский президент, либо смерть.

Артём Войтенков: То есть вы считаете, что на Украине обязательно будет вооруженное столкновение?

Евгений Фёдоров: Я считаю, что на Украине на каком-то этапе будет обязательно вооруженное столкновение. Дальше эта ситуация возникнет ещё в контексте России: втянется Россия, не втянется, в каком виде. Конечно, втянется. Понятно же, что если на Украине начнется буча, то просто из России туда пойдут добровольцы. Это же очевидно, их не остановить.

Артём Войтенков: Там у многих родственники.

Евгений Фёдоров: И в этом случае это всё приведёт к реальной постановке вопроса о национально-освободительной борьбе. Как это исторически происходило. Давайте посмотрим. Хотя сам по себе повод, конечно, пустяковый.

Артём Войтенков: Да, в Евросоюз не вступили – пустячок?

Евгений Фёдоров: Не «не вступили». Никто их не приглашал в Евросоюз. И от них требовали бумагу, которую Турция подписала пятьдесят лет назад.

Артём Войтенков: Турция жива до сих пор.

Евгений Фёдоров: Я об этом же. Повод пустяковый сам по себе, так, между нами.

Артём Войтенков: Подождите, вы сейчас рассказывали, что там семьсот страниц обязательств.

Евгений Фёдоров: Семьсот страниц обязательств, но с точки зрения войны или гражданской войны это – повод. И для Евросоюза тоже. Не подписали сейчас – подпишут через два года. Я говорю про мелкий повод со стороны Европы и Америки. То есть малейшее неприятие Украиной… Они даже не отказались от подписи.

Они сказали:

— Мы хотим отложить на пару месяцев, потому что надо подумать.

— Что?!

И сразу в лицо.

Артём Войтенков: Да, там сразу все еврокомиссары закричали, забегали, Ангела Меркель стала возмущаться, какой-то шквал.

Евгений Фёдоров: Просто как это, холуй попытался что-то тут вякнуть – вот какая реакция была Америки и Европы. Я с этой точки зрения. То есть маленький повод именно с точки зрения европейцев. Могли бы простить это, отложить.

Артём Войтенков: Почему не простили?

Евгений Фёдоров: Я думаю, прочитали ситуацию.

До Олимпийских игр, во-первых, Россия не может вмешиваться так, как она могла бы вмешаться в другой ситуации.

Плюс нужен повод.

Сирийское затишье. В Сирии проиграли, значит, надо где-то отыграть.

Плюс договорились с Ираном. Договорились с Ираном – это южное подбрюшье России. Это традиционная карта. Иран же разыгрывают традиционно между Англией и Российской империей. И то Иран на стороне англичан, то Российской империи. Вот эта вся варится история.

То есть сложились объективные обстоятельства, по которым американцы посчитали, что они могут начать вторжение политическое, а значит, в будущем и военное, террористическое на территорию России через Украину.

То есть почувствовали, что сложилась ситуация, и просто просчитали, что через полгода – через год она будет хуже. Ничего личного, только Генеральный штаб.

Артём Войтенков: Надеюсь, на Украине не произойдёт второй уже «оранжевой революции».

Евгений Фёдоров: Ни к чему хорошему это не приведёт. Это либо приведёт Украину к сценарию Грузии, то есть военное вторжение и война с Россией, как результат этого сценария, либо резкое ускорение национально-освободительного движения как в России, так и на Украине. То есть сам по себе это повод-катализатор.

Когда меня спрашивали год-два назад: «Когда Конституцию менять будем?» — а это ключ. Я тогда говорил: «Лет через семь-восемь у нас сложатся условия». Можете старые ролики посмотреть. Потом я уже начал говорить, что, наверное, два-три года.

Украина может резко всё ускорить, катализировать, например. Но не по нашей вине. На нас напали, то есть произошло вторжение на территорию Украины врага, вторжение в том числе и против России через «пятую колонну» и политические методы.

Очень хорошо, что хоть наш телевизор заговорил языком правды, хоть частично. И хоть часть телевизионных каналов, я имею в виду так называемые «государственные», когда начали открытым языком говорить, что на Украине американцы и европейцы устанавливают колониальный режим. Теперь им осталось открыть второй глаз и обнаружить этот режим и в России.

Артём Войтенков: Это может быть следствием того, что и здесь, в России, на них немножко нажимают.

Евгений Фёдоров: Это понятно. Борьба идёт по всем параметрам. Вы сейчас деликатно спросили. А я бы не хотел в детали вторгаться.

Я общаюсь с журналистами, с работниками СМИ. Фактически мы ведём боевую такую операцию «Национально-освободительное движение» на всех редакциях, системах влияния на политику. То есть национально-освободительная борьба – это как борьба на фронте, как война. Только на фронте она как бы по фронту развернута, то есть за каждую деревню, за каждый дом, за каждый город на огромном тысячекилометровом фронте. Там рота бьется, тут батальон, там дивизия, и каждый решает свою задачу, а в совокупности решают задачу всего фронта, всей войны.

Национально-освободительная борьба так же разбита на тысячи мелких побед или поражений. И я вам скажу, что борьба идёт жесточайшая. Прямо по радиостанциям, по каналам, по телевизионным редакциям, даже по мелким, потому что крупные в балансе, их не трогают.

Например, очень интересная борьба сложилась за общественное телевидение. Изначально общественное телевидение придумали американцы, Медведев его подал после Болотного процесса как пропагандистский курс, аналог «Голоса Америки» на телевидении, задача которого была занять нишу телекомпании «Дождь». То есть брутальный, абсолютно жёсткий канал, направленный на поддержку оккупантов и на карательные операции против национальных властей. Вот была задумка общественного телевидения.

Дальше приблизительно год назад Путину удалось развернуть там ситуацию. То есть общественное телевидение не стало антироссийским явлением и оказалось в целом в нейтральном ключе, то есть более или менее, как «Первый канал», как «Россия», вышли в балансы.

И всё равно там внутри продолжается борьба. Например, в результате он, как новый канал российского телевидения, и оказавшийся менее зависимый от американцев (так не рассчитывали), начал занимать в этих балансах чуть более пронациональную позицию, чуть-чуть, на полшага.

В результате сейчас идет борьба (это видно) за информационное вещание этого канала. Я просто говорю, как технология работает. Сейчас борются за то, будет ли у этого канала информационное вещание или нет.

— Если не будет, то это будет «Муз-ТВ», то есть крутить только фильмы и старые передачи.

— А если будет, значит, появляется дополнительная информационная компонента, которая чуть правдивее, чем, например, «Первый канал», «Россия», уж тем более «НТВ» и другие.

А если туда еще будет загружена политическая аналитика, чуть-чуть хотя бы (а это можно только через информацию), то это вообще канал окажется, вместо того чтобы быть в рядах врагов, оккупантов, как планировали полтора года назад американцы, в рядах Путина и национально-освободительного движения как система, как институт.

В результате эта борьба переместилась в другую плоскость. Тут же появилось Министерство финансов, которое эти триста миллионов, которые нужны на информвещание, общественному телевидению не дало. И теперь общественное телевидение уходит от информационного вещания.

Это чисто политический вопрос. То есть удар американцев – контрудар Путина, удар американцев – контрудар Путина. Теперь он контрударом выбил и сделал из общественного телевидения какой-то более или менее прогрессивный элемент своей системы борьбы с оккупантом. Тут же появляется американская агентура в финансовых органах, которые говорят: «Тогда мы вам не дадим денег», – как последний аргумент.

Артём Войтенков: Самый весомый, кстати.

Евгений Фёдоров: «Первому каналу» дали. Вообще говоря, чтобы было понятно, на СМИ в России из бюджета тратится сто шестьдесят два миллиарда.

Артём Войтенков: В год?

Евгений Фёдоров: Да. Из федерального бюджета.

Общественному каналу на информационное вещание не дают триста миллионов. «Первому каналу» миллиардища дают, «НТВ» — дают, каким-то антироссийским системам дают, хотя это даже уже не из бюджета, Тому же «Эхо» через «Газпром» дают – всем дают.

Как только появляется пропутинский новый институт, тут же всё категорически нет. Появляется какой-то агент очередной, который выбивает.

Сейчас посмотрим, как эта борьба, будем бороться за информационное вещание общественного телевидения.

Эта борьба национально-освободительная разбивается в том числе на эти элементы. И агенты, в данном случае в финансовых органах, чётко блокируют попытки. Причём речь идет о копейках для системы государственного финансирования средств массовой информации.

Столько носились с этим, носились, общественное телевидение, самое главное – баланс телевидения России, которое работает не на рекламе на американские деньги, а на национальные, и тут – запрещено быть телевидением по содержанию. Можно быть только кинотеатром, прокручивать старые фильмы. Всё.

Артём Войтенков: Старые фильмы тоже есть хорошие.

Евгений Фёдоров: Я понимаю, что они тоже есть хорошие. Но там не будет Украины, не будет расстановки сил, не будет технологии элемента национально-освободительной борьбы, потому что фактически сталкиваются.

У нас информационных явлений системного характера в России три-четыре всего. Если там появляется пятое, — это баланс меняет от проамериканского на какой-то другой. Против этого идёт борьба. Естественно, тут и Сурков подруливает, и вся система агентуры в этой борьбе. Это что касается общественного телевидения.

Вообще за всеми явлениями это стоит. За каждым явлением, которое у нас сегодня в России происходит, стоит борьба национально-освободительного, национальных сил, национального курса, как говорит Путин, и американского, «пятой колонны», агентов, грантополучателей и так далее. Абсолютно по всем явлениям, более или менее крупным. Да и в мелочах тоже это, только в отражённом свете.

Артём Войтенков: Вот ещё одно явление. Наверное, оно более мелкое.

Министр внутренних дел РФ, генерал-полковник полиции Владимир Колокольцев подписал приказ об утверждении нового состава Общественного совета при МВД России. В него вошло тридцать семь человек. Я тут всех зачитывать не буду, назову только тех, кого все знают.

Под номером два Алексеева Людмила Михайловна. Под номером пять Венедиктов – главный редактор радиостанции «Эхо Москвы».

Тут тридцать семь человек, а кого-то из патриотических людей вообще я не увидел, из известных, по крайней мере. Может быть, здесь есть люди, но я их просто не знаю. Вот при МВД Общественный совет.

Евгений Фёдоров: Естественно, идёт борьба за МВД. Задача – выбить МВД из технологии Путина, национального курса и перегнать МВД в технологию врага. Понятно, американцы готовят в России сценарий сирийский, украинский и так далее.

Соответственно, надо либо парализовать те силы, которые будут объективно стоять на страже стабильности, порядка, то есть они должны быть ослаблены. А задача максимум – хотя бы часть из них перекупить на свою сторону. Технология в данном случае работает через верх. Вообще вся система в России работает через верх. Оккупация идет сверху вниз. То есть Вашингтон и его союзники (например, Лондон) и российские институты сверху, то есть через законы, через верхнюю систему управления, через министерства. И чем ниже, тем больше патриотизма и национального курса. То есть, как это и положено: в Минске сидит гауляйтер Кох, бургомистры, которые в городах, – его люди, их замы и туда, и сюда, а старосты – часть на стороне партизан, часть на стороне полицаев. Так в жизни складывается.

У нас абсолютно такая же система.

Да, это борьба за МВД. Задача – парализовать МВД через Общественный совет. Сами общественные советы были по придумке американцев развёрнуты в министерствах и ведомствах. Это их институт изначально.

Артём Войтенков: И Общественная палата, видимо, тоже.

Евгений Фёдоров: Общественная палата частично оказалась перехвачена Путиным.

Технология такая. Со стороны Путина нет вообще шагов (он по Конституции не имеет права) стратегического строительства.

То есть американцы выдвигают идею: Общественная палата, общественное телевидение, реформа здравоохранения, реформа образования. А Путин и часть национальных сил минимизируют вред от этого указания.

То есть приходит из Вашингтона очередной приказ (как у Ахматовой, «то в бровь, то в глаз»), и дальше сидят люди и думают, как уменьшить вред от этого приказа. Исключить вред нельзя, он будет всегда. Но его можно чуть-чуть подправить, чуть-чуть уменьшить.

Поэтому всё, о чем вы говорите, – где-то более успешно уменьшенный вред. У Общественной палаты зубы вырвали карательные. Где-то – меньше. Опять же, идёт эта борьба за каждую деревню.

Артём Войтенков: 20 ноября Владимир Путин подписал, утвердил Концепцию Общественной Безопасности в Российской Федерации. Она, в принципе, недостаточно такая, большая, её может сам каждый найти на сайте Кремля или в Интернете. Опять-таки, в Интернете. В Интернете немножко не то будет.

Штука вся в чём? Что такое предложение как Концепция Общественной Безопасности, она существует давно у нас. Я просто вкратце поясню для тех зрителей, кто не знает. Эта концепция на закате СССР начала разрабатываться и до сих пор она делается, пишется. Это система взглядов на мир определённая. Там приоритеты ведения войны расписаны, нравственность – много, чего там расписано. Кстати, эта Концепция при Ельцине прошла парламентские слушания. Они прямо и открыто говорят, что они тогда работали под Коржаковым, под крылом.

Евгений Фёдоров: Как и я.

Артём Войтенков: Видимо, он их пропихнул в парламент, они прошли парламентские слушания, и потом как-то всё это так свернули. Распространяется концепция в основном через Интернет. Люди сами распространяют, книжки какие-то издают.

Евгений Фёдоров: У Путина она, наверное, всё-таки сильно отличается от той концепции.

Артём Войтенков: А вот вы знаете, как бы по сути — не очень. У Путина там с точки зрения государственного деятеля, он о той же самой безопасности и пишет:

— безопасности по военному приоритету,

— по экономическому приоритету,

— по идеологическому приоритету.

Если широкими мазками посмотреть, примерно то же самое получается.

Путин, знал ли он об этой КОБ (сокращённо). Я думаю, что знал.

Евгений Фёдоров: Ну, конечно, знал.

Артём Войтенков: Тем более, что на основе КОБ есть партия КПЕ — «Курсом Правды и Единения», с которой в общем-то поддерживает отношения…

Евгений Фёдоров: И они нас поддерживают. Элемент национально-освободительного движения.

Артём Войтенков: Ходят на митинги и так далее.

Евгений Фёдоров: Да элемент, в Координационном совете.

Я, во-первых, хотел бы поздравить наших коллег из КОБа, потому что действительно их идеология, которую они вели двадцать лет, она реализовалась хотя бы частично. Это хорошо.

Другое дело, что от Концепции…

Мы всё время возвращаемся к главным вещам.

Специфика российского управления такова, что в России отсутствуют и институты стратегического управления. Даже если президент подписывает какую-то, на его взгляд, интересную бумагу или высказывает интересную позицию, это будет реализовано в законы и планы жизни, только если это согласует США, отвечающее за системное строительство в нашей стране, в том числе за изменение системного характера.

Если мы говорим о национальном курсе, то вопросы, связанные с безопасностью общественной, государственной и так далее, есть вопросы вспомогательного характера. Потому что главный вопрос — это вопрос развития. Концептуально самый главный вопрос — это как нам двигаться, развиваться, чтоб стать лучше, сильнее и счастливее. Но для того, чтобы нам жить на земле и развиваться, нам надо защищаться от внешнего вторжения или внутреннего.

Артём Войтенков: Это понятно.

Евгений Фёдоров: Это и есть вопрос безопасности.

Артём Войтенков: Да.

Евгений Фёдоров: То есть как на любой фирме. Берётся директор фирмы, смотрит, сколько мы построили, сколько засадили огурцов, сколько посадили картошки, какой будет доход от этой картошки, огурцов. Последним пунктом идёт: как у нас защита от рэкетиров, если что, или от бандитов, если что, или чтобы не украли в дороге эту картошку.

Артём Войтенков: Чтобы не выкопали.

Евгений Фёдоров: Чтобы не выкопали на полях, да. То есть это важный элемент «не выкопали» или «украли», но он второй после развития, то есть после движения вперёд.

Если Вы посмотрите, в России так устроена система по Конституции, что нет ни одного органа, института или системы, которая занималась бы развитием вообще. Это институциональный вопрос. В Советском Союзе был. Этот институт назывался (высший в стране) Политбюро. Он Генсеков назначал (так, между нами). В России их вообще нет. Это вопрос институтов, то есть Конституции. То есть хорошо ли это Концепция? Очень хорошо, в том числе общественного развития. Приветствую и «за». Она важна, но она не решает главного вопроса — вопроса развития. Вопрос развития — это изменение Конституции, и Путин об этом будет говорить, в том числе на Послании к Федеральному Собранию, как мы знаем, ближайшем.

Артём Войтенков: Тут просто, смотрите, в чём всё дело. Когда человек, вот ему говорят «Путин утвердил Концепцию Общественной Безопасности», человек, который знает, говорит: «Ура! Путин утвердил!» Но потом он идёт в Интернет, смотрит, что это немножко не то. А когда человек не знает, если ему становится интересно (такая маленькая прослойка среди жителей нашей страны), он идёт в Интернет. Первое, что он находит, это вот ту Концепцию Общественной Безопасности, не путинскую, а ту.

Евгений Фёдоров: Очень хорошо.

Артём Войтенков: Потому что она в Интернете очень много и широко. Дальше. Концепция Общественной Безопасности (не путинская) была распространена по стране довольно много. Люди ходили, с чиновниками, с администрацией общаются, говорят «мы кобовцы, Концепция Общественной Безопасности».

И тут чиновник получает, понимает, что Путин подписал Концепцию Общественной Безопасности. Он что, читать будет? Не будет. Для него это связывается один с другим тут же. Вот эти люди и…

Евгений Фёдоров: Нет. Чиновники-то в отличие от людей не из телевизоров узнают эти вещи. Им приходит бумага, циркуляры, решения. Они получат информацию, но эта информация их не касается. Вот сидит чиновник, например, начальник департамента, решающее звено. Он ничего не будет делать иначе как по поручению министра. То есть если он в телевизоре увидел классную вещь, это не для него. Это для разговоров дома за чаем. Для его работы, и он даст поручение своим сотрудникам, только, если ему придёт бумага за подписью его министра.

Артём Войтенков: Да. А там написано: Концепция Общественной Безопасности. А к нему вчера приходили люди с Концепцией Общественной Безопасности.

Евгений Фёдоров: Ещё неизвестно, что там написано. Вы ещё подождите. Мне понравилось, я тут разговаривал с лесниками, они поехали с Путиным. В Иркутске было заседание лесного Совета или где-то там, в Сибири (недавно, пару месяцев назад). И такое прекрасное было, такое здоровское! И даже бумага была великолепная. Лесники приехали такие довольные: «Ну, наконец, решаются наши проблемы. Там, нам выдают низкие процентные ставки (деньги). Нам решают проблемы таможни, проблемы вывоза кругляка в Китай и так далее».

А потом министр промышленности по итогам поручения президента издал бумагу прямо противоположного свойства: как ликвидировать остатки лесной отрасли в Российской Федерации и всё. Так же как (мы уже даже с Вами тут обсуждали), когда Путин нам говорил «надо дорогу Москва-Казань». Вышел замминистра экономики, сказал: «Я отменяю эти все решения Путина. Будет вот так. Денег нет, а вот на это есть». Он не просто «нет», а на это нет, что президент говорит, а на то, что я говорю, — есть. И так везде.

Система власти, она устроена: Вашингтон — органы исполнительной, законодательной власти, то есть законы, которые пишут грантополучатели, МВФ для законов, органы исполнительной власти. И команды выполняются только из Вашингтона. Устные команды президента не выполняются, а письменные тоже не выполняются, если они противоречат системе американского управления и, кстати, Конституции Российской Федерации поэтому. Потому что Конституция Российской Федерации прямо говорит: «Всё, что говорят американцы, надо выполнять, а всё, что остальные – не выполнять». Я немножко перевёл. Вот как это выглядит.

Поэтому сидит такой чиновник, он смотрит «ага, очень хорошо. По телевизору классно говорит президент». А ему от министра приходит прямо противоположное решение. Он прямо противоположное решение реализует, потому что он зарплату получает за это противоположное решение. Такова технология внешнего управления. Он знает, что не от Путина он здесь мэр или губернатор. Он знает, что он мэр или губернатор от системы, связанной с американцами. Естественно, он будет выполнять работу этой системы, а Путин для него есть одна из информационных, к которому надо уважительно относиться, но не обязательно особенно внимательно.

Опять же вопрос.

Чем отличается президент России от президента Германии?

Кроме технологии выборов, потому что она не влияет на полномочия должностного лица. Вот, чем отличается? Президент России от президента Германии?

Артём Войтенков: Президента России мы знаем, а президента Германии… Я даже не знаю, как его зовут.

Евгений Фёдоров: Даже немцы не все знают, но не в этом дело. С точки зрения полномочий – у них одинаковые, один к одному. Подписывать законы, кадровые назначения, и всё.

Я Вам скажу, отличаются только одним:

— президент Германии ездит на велосипеде,

— а президент России — с мигалками на машине и с охраной.

Знаете почему? Потому что президент России есть в нашем восприятии продолжение какого-то, старой сакральности власти. А немцы, как прагматики. реально смотрят на должностных лиц с точки зрения их реальной власти, без всякой сакральности. Они просто знают, что у президента Германии ни хрена нет полномочий.

Артём Войтенков: Поэтому вот тебе велосипед, да?

Евгений Фёдоров: Поэтому нормально, что такой, открытый парень, ездит на велосипеде, всё классно. Недавно его выгнали с работы за то, что его диссертация, шестнадцать страниц были похожи на какую-то другую диссертацию. Полномочия одинаковые. Ментальное отношение другое. Что это означает? Это означает, что, если в России говорит президент какие-то слова, то люди воспринимают это, как такое, важное событие, которое влияет на их жизнь.

Артём Войтенков: Что всё сделают, что он говорит.

Евгений Фёдоров: Да. Но полномочия у него такие же, как у немецкого. Это означает, что, что бы он не говорил, сделают ровно то, что будет приказано Соединёнными Штатами Америки. И если его слова частично совпадут с американскими, часть этих слов будет выполнена. Но не потому что, а потому что они дали план, и по этому плану надо что-то сделать, изменить как-то ситуацию. В этом разница.

Русскому человеку не объяснишь, что такое должностное лицо, что такое полномочия. Ему объясняешь, а он говорит: «А вот же царь Пётр Алексеевич». На этом весь разговор заканчивается. Хотя, ещё раз говорю, абсолютно одинаковые полномочия с немецким.

Артём Войтенков: Хорошо. Тогда возвращаясь к этой Концепции. Почему Путин, зная о Концепции, выбрал точно такое же название? Он мог выбрать любое другое.

Евгений Фёдоров: Дал сигнал, неплохой сигнал. Но, во-первых, не он выбрал всё-таки, а те, кто ему готовил, наверное, Совбез.

Артём Войтенков: Но тем не менее он как бы утвердил.

Евгений Фёдоров: Подписал, да.

Артём Войтенков: И заголовок он мог любым выбрать.

Евгений Фёдоров: Нормальный дал сигнал. Собирает все силы под знамёна национально-освободительного движения. Я бы это так назвал.

Артём Войтенков: Знаете, к чему это привело? К тому, что пошла драка между КОБовцами и сторонниками, так скажем, православного христианства нашего.

Евгений Фёдоров: За славу?

Артём Войтенков: Нет. Дело в том, что КОБ изначально как бы все религии описывает, как управление. Так ещё же интересно: 20 ноября, когда он эту Концепцию внёс в день рождения Патриарха Кирилла. Каким образом нам соединить вот эту КОБ, которые тоже патриоты по большей части, и православное христианство, которые тоже патриоты.

Евгений Фёдоров: Все соединятся на фронте борьбы с оккупантом, как это и было. Несмотря на то, что церковь в Советском Союзе преследовалась очень большим гонениям, всё равно церковь была в рядах вооружённых сил, когда они дрались с врагом. Это фактор объединения. Оккупанты, каратели, уничтожители русского народа и государства — вот, кто нас всех объединяет в одно национально-освободительное движение или, если хотите шире, в национально-освободительную борьбу. И тут будут люди разных политических взглядов, нравственных, моральных, каких хотите. Потому что Родина объединяет. А уже здесь, восстановив суверенитет, между собой мы договоримся.

Артём Войтенков: Если не подерёмся.

Евгений Фёдоров: Подерёмся, но договоримся. В соответствии с нашими традициями договоримся, как мы умеем.

Артём Войтенков: Кстати, я почитал некоторые речи Патриарха Кирилла. Он говорит примерно то же самое, что и Вы, по большому счёту. Не так открыто, но, тем не менее.

Евгений Фёдоров: Просто он говорит правду. Вот и всё. И я говорю правду.

Артём Войтенков: Но он более мягко, конечно, подаёт.

Евгений Фёдоров: Ну, а как Вы хотите? Чтобы он сходу что ли? Скажем, я для этого в Думе и нахожусь, чтобы заниматься национально-освободительным движением.

Артём Войтенков: Но Вы уже давно здесь находитесь.

Евгений Фёдоров: Я говорю о последнем созыве в том числе.

Артём Войтенков: Ещё одно громкое событие — это авиакатастрофа в Казани. Это может быть каким-то шагом карательным или нет?

Евгений Фёдоров: Естественно, я техническую сторону не знаю. Никто её на самом деле не знает, кроме тех, кто вокруг: инженеры, те, кто проводят расследование. Я могу ссылаться на то, что Следственный Комитет не исключил, что это террористический акт. Я исхожу из геополитики вопроса, то есть нужен ли такого рода теракт для геополитики, для цели воздействия на процессы в ту, либо в другую сторону.

Артём Войтенков: То есть выгоден ли он сейчас кому-либо.

Евгений Фёдоров: Да. Я вижу, что 100% выгоден. Всё-таки у меня есть познания какие-то математические. Я знаю теорию вероятностей. Когда один за другим, огромное количество (относительно много) самолётов падает странным образом, и там погибают люди, сторонники либо влияющие на процессы национально-освободительного движения или борьбы — это само по себе удивительно. Это как с Тереховым. Ехал, ехал на велосипеде и упал. И умер.

Артём Войтенков: Нет, ну, как упал? Его машина сбила.

Евгений Фёдоров: Неизвестно. Про машину уже не говорят. Согласно официальным данным, он просто ехал на велосипеде и просто упал. Такое может быть? Может. Но когда это часто происходит… Вспомните, в Перми падает человек, непосредственно имеющий отношение к войне в Чечне и к национально-освободительной борьбе того времени. То есть это (мы посчитали недавно) где-то третий случай вообще из двенадцати. Это очень высокая вероятность. В чём здесь конкретно замысел может быть геополитический?

Во-первых, понятно, что, если мы имеем в стране и в мире терроризм, то есть терроризм публичный, типа, как в Волгограде, когда бомбу обвязали, взорвались. А есть терроризм профессионалов – это когда спецслужбы. Типа советский укол зонтиком, когда Бандера убили советские спецслужбы. Укололи его зонтиком или отравили его веществом и он умер. Просто человек умер от сердечного приступа. Это сейчас выяснилось, что это была спецоперация КГБ СССР.

То есть все спецслужбы имеют вот эти подразделения специального терроризма. Имеют их и Соединённые Штаты Америки, как и Советский Союз имел. Понятно, что этот специальный терроризм запускается в тех случаях, когда нельзя делать публично массовый терроризм, то есть когда нельзя взять русского человека, за три года сделать из него ваххабита, чтобы он пошёл и свою жену послал или сам взорвал автобус, или какой-то совершил теракт. Это работают профессионалы, которые прикрываются несчастным случаем. Что говорит о том, что очень много вероятности этого в Казани?

Прежде всего, для меня важно — геополитическая необходимость.

Татарстан — ключ к России.

Мы видим, что Соединённые Штаты запускают в России сценарий сирийского типа, сценарий ликвидации России. Этот сценарий предусматривает политическую часть. Политическая часть — это как раз для этого нужен Навальный, его партия, которую крутят все средства массовой информации с утра до вечера.

Для чего нужна политическая часть?

Чтобы обеспечить политическое прикрытие сил вторжения. Как в Чечне, например, в 90-е годы, когда было обеспечено политическое прикрытие, под это уже американцы ввели туда «Аль-Каиду», и она уже начала военные действия.

Татарстан — ключ к России. Почему? Потому что с Татарстаном решить проблему, как с Чечнёй в своё время, невозможно в принципе. Другой формат, масштаб Республики. Следовательно, если в результате политического процесса в Татарстане сложатся условия для выхода из состава России, например, (какие условия — на выборах в парламент, политические условия) то рассыпается вся Россия. Вот эта кнопочка, её нажали — и, как пазл, всё рассыпалось. Потянули за … и всё. Татарстан — ключ.

Я, представьте себе, аналитик в Вашингтоне Генштаба или ЦРУ, или помощник президента по национальной безопасности. Я решаю проблему ликвидации России, как бунтующей колонии. Я, естественно, сразу просчитываю её слабые места. Слабые места — Татарстан. Значит, если я после этого введу туда несколько миллиардов долларов политических денег, если я введу туда манипулирование, а там, кстати, в самолёте погиб…

Накануне, мало кто обратил внимание, в Татарстане предотвращено несколько терактов. То есть террористическая активность переместилась из республик Кавказа в Татарстан. То есть был план, в котором много пунктов. Среди них — перемещение террористической активности. И как раз погиб начальник ФСБ, который предотвратил эти теракты. То есть, понятно, что человек — высочайший профессионал и мог контролировать ситуацию. Первый пункт — его нет, следовательно, ослабилась технология борьбы с терроризмом.

Второй пункт: сын президента. Что это означает в сегодняшней системе измерений? Любое американское вторжение предполагает первоначально политическое. А там не только выборы. Там переговорный процесс с депутатами, с должностными лицами, с президентом и так далее. Нынешний президент Татарстана, конечно, является занозой такой, и серьёзным противником американской ликвидации Российской Федерации, и вторжения в Россию.

Следовательно, необходимо либо его заставить, либо уговорить, либо его убрать, чтобы он очистил дорогу другим. Воздействие на семью — важнейший фактор убрать президента. Важнейший фактор. Понятно, что ему объясняют: сейчас у тебя этот ребёнок погиб, завтра будет другой ребёнок, и ты останешься один. Зачем тебе это президентство? Очисти дорогу кому-то другому. Я просто говорю одну из вероятностей. Вот, пожалуйста, такая вероятность может быть? Легко. Добавьте к этому, ещё раз говорю, политическое финансирование миллиарды долларов, резкое включение туда большого количества людей, которые этим занимаются. И Вы видите, что американцы первый удар наносят по Татарстану через механизм политики, через выборы и через политическое манипулирование.

Артём Войтенков: Почему именно Татарстан? Есть же более взрывоопасные места такие, как Дагестан, Кавказ.

Евгений Фёдоров: Взрывоопасные есть, но результата не будет.

Артём Войтенков: Почему?

Евгений Фёдоров: Потому что в Татарстане сложилась единая национальная элита. Я Вам напоминаю, что сто лет назад не было Татарстана вообще, была Казанская губерния. За сто лет благодаря действиям предыдущих предателей сложилось федеративное устройство, и внутри федеративного устройства сложилась определённая элитарность. То есть, если эту элиту заставить (дать ей денег) как бы отойти от России, то она в своей системе едина в отличие от Дагестана, например, там всё-таки клановая система. То есть в Дагестане (я грубо скажу) можно применять средства спецслужб: работу спецслужб, борьбу с терроризмом через спецслужбы, — а в Татарстане нельзя. Если им удастся системно качнуть татарстанскую элиту просто за счёт денег, за счёт международной геополитической поддержки…

Я, кстати, хотел бы выразить соболезнования в связи с этой трагедией.

Но там огромное количество людей и детей татарстанской элиты тоже учится за рубежом – не случайно. То есть это всё механизмы, выстраивающие уязвимость.

Сейчас посмотрите на примере Украины, где эти механизмы работают более глубоко, чем в России. Вон до чего они её довели. То есть её реально сейчас трясёт. Усилить это направление не так сложно. Что, на Украине другие люди, чем в России живут? Что, в России нельзя создать партию «Удар»? Можно. Просто туда больше вложили денег и больше повлияли на ситуацию. Здесь — меньше. Но подход к этому влиянию, в том числе, учитывает национальный состав. Не случайно сегодня деньги основные американцы вкладывают в раскол России по национальному, по этническому, и по религиозному признаку, то есть просто вкладывают в это деньги.

Я не помню, говорил я или нет. Недавно я общался со спортсменами из разных клубов. Они говорят, что «мы просто наблюдаем, как в наши ассоциации болельщиков при спортивных клубах приходят просто по иностранному заказу, видно, по грантам, боевики политические, перехватывают управление клубами за деньги, через политическое рейдерство (есть такой термин). Разве болельщики смотрят, кто у них начальник?

Артём Войтенков: Нет, конечно.

Евгений Фёдоров: Подошли к начальнику, тихо с ним поговорили, либо за денежки, либо под давлением, либо через провокацию попросили его тихо уйти. Тихо свалил, на его место пришёл человек, подготовленный Соединёнными Штатами Америки в лагерях, где-нибудь в Йеле, как Навальный, и всё. И перехватил управление. Вот как это выглядит, технология перехвата.

Так же она работает и в Татарстане. Персонально по каждому человеку, по каждому министру, по каждому депутата парламента республиканского, по каждому чиновнику, мэру, по всем городам. Просто, там есть тысяча человек в Татарстане, которые на что-то могут повлиять. Вот эта тысяча человек на столе у грантополучателей Соединённых Штатов Америки. И против каждого — десять или двадцать грантополучателей, которые должны его обрабатывать, которые должны выстраивать технологию

— его либо отстранения,

— либо перехвата,

— либо идеологической завязки через имущество, через Билл Магнитского, через детей за рубежом и так далее.

Это идёт такая профессиональная работа, как на Украине.

Если это, конечно, теракт, вполне может быть элементом этой работы. Причём, если это правдатеракт, то это означает, что степень проникновения на высший уровень в Татарстане очень высокая. Это значит, мы должны ждать там событий, которые должны быть довольно быстро, какие-то, которые показывают, что это происходит. Это же «великая шахматная доска», как говорил Бжезинский.

Артём Войтенков: Ну, да. Но то у него шахматная, а люди-то живые всё-таки.

Евгений Фёдоров: Это англосаксонский метод управления колониями, манипулирования вассалами, геополитической системой и так далее. Россия всегда была сильна армией и флотом, и всегда была слабее в этих вещах.

Артём Войтенков: Да, кстати, почему мы не используем такие методы? У нас, конечно, есть спецслужбы, КГБ.

Евгений Фёдоров: Подлости у нас не хватает, ментальной подлости. У нас изначально государственное строительство шло не по подлому признаку. Во-первых, оно шло на признаках защиты изначально. То есть изначально Русь появилась как защитный союз (ещё тысячу лет назад) разных народов, разных в религиозном смысле народов в том числе. Главный фактор был — совместная безопасность и совместное развитие через культуру, через экономику совместную. Дальше на этих принципах строилось всё государство.

Англосаксонство, англосаксы строилось по-другому принципу:

— я — начальник, а на тебя либо набегами (ты обеспечиваешь, то есть деньги, ресурсы даёшь),

— либо колония, то есть постоянный набег. Раз пришли, остались — только собирают дань, стригут.

Разное технологическое.

Соответственно, в их ментальности

— есть великие, как бы сверхчеловеки — немцы, англичане, американцы (сейчас Обама об этом сказал),

— и есть туземцы, рабы, животные.

Ментальность другая. Психология отношения к людям другая.

Если ты пришёл и что-то там подшебуршил в этой берлоге животных, значит, ты классный парень, молодец, отличный посол, английский посол, вот тебе рыцарский крест. Такая психология. Я говорю психологическую основу. А дальше на этом строилось государственное строительство. Когда сидит какой-то деятель политический, он в Англии по-другому распределяет силы и ресурсы. Добавьте к этому иезуитство, вся вот эта подоплёка и религиозная. Он по-другому распределяет. Он силы и ресурсы направляет на работу спецслужб изначально. А в спецслужбах офицеры трудятся искренне, потому что они считают себя белой костью, а это как бы туземцы, неважно, что там у них происходит — их жалеть не надо. Отсюда выстраивалась вся дальнейшая система работы.

В России психологически ментально не готовы наладить подлую работу спецслужб. Это не наша психология изначально. Это противоречит кодексу любого сотрудника этой спецслужбы. Понятно, там тоже люди разные есть — хорошие и плохие, но сама система такова, что плохих как бы выгоняют раньше на офицерских собраниях, у кого-то на профсоюзных и комсомольских. Сейчас всё равно это работает, потому что это основа русского человека. В понятие «русский» уже вложено понятие «порядочный».

Артём Войтенков: Не все русские порядочные, иначе у нас не было бы полиции, милиции, законов.

Евгений Фёдоров: Ничего подобного. Если человек непорядочный, он обществом воспринимается как непорядочный. А если он непорядочный в Англии, он обществом воспринимается как хороший, если он непорядочный по отношению к русским, и как плохой, если он непорядочный по отношению к англичанам. Вот в чём разница.

А у нас, если он непорядочный по отношению к американцу, так же считается это плохо, как он непорядочный по отношению к русскому. Разницу понимаете?

Артём Войтенков: Здесь у нас прошёл 14 ноября Парламентский Форум в Москве, на который даже иностранцы некоторые были приглашены и, собственно говоря, там произносились, я бы сказал, неоднозначные речи. То есть сначала было общее официальное собрание, на котором выступал Нарышкин, Матвиенко, Жириновский, там, ещё кто-то (я даже потом слушать не стал). Нарышкин сказал интересно. Если Матвиенко говорила, что «ура, ура, ура, наша Конституция, наше государство» и все такое прочее. А Нарышкин как-то он, вроде с одной стороны «да, мы — новое государство», а с другой стороны как-то он так в чём-то и сказал и то, что Вы говорите, причём мягко.

Евгений Фёдоров: Конечно, мягко.

Артём Войтенков: Дальше я пошёл на секцию, где был Пушков. Он, как бы, был ведущим. Пушков говорил совсем не мягко даже. Видно, что происходит даже сверху, уже какие-то подвижки.

Евгений Фёдоров: Под Путина подвижки-то. Просто ещё раз говорю: элита в России, даже неправильное слово «элита», — начальники, власти в России, национальные власти, если точный термин, раскололись или раскалываются на два лагеря: открыто и публично. Это становится понятно. Для них-то это всё давно понятно (как бы в обществе). Они раскалываются на линию сторонников освободительного движения (освободительного процесса) и на сторонников оставаться в статус-кво американской колонией, от которой тоже для многих преимущество есть (компрадорская буржуазия). Другое дело, что, поскольку преимущество страны в целом маленькое, то мало достаётся, но какие-то преимущества есть. Это тоже нормальный исторический процесс. То есть геополитический исторический процесс.

Раскол национальных властей на сторонников суверенитета и на сторонников колониального статуса. А дальше уже каждый в силу своей карьеры (потому что карьера у многих зависит от американцев, реально зависит), в силу своего отношения, в силу политического опыта, в силу близости к Путину или дальности от него, — уже как бы оказывается в том или ином лагере. Я даже не скажу «выбирают». Потому что на самом деле процесс не выглядит, как «я выбираю в какой лагерь пойду». Процесс выглядит, как «я оказался в том лагере, где мой человек, от которого зависела моя карьера, движение». Где он, там и я, как правило. Это немножко по-другому процесс выглядит.

В результате и происходит процесс: сторонники постепенно формализуются вокруг Путина, вокруг национально-освободительного движения (я из национальных властей), или другие, которые чисто отстаивают интересы США на оккупированной территории и объясняют, что это хорошие ребята, что с ними надо дружить, надо от них откупаться. И скорее тут институциональный вопрос. Мы видим, как целые институты либо на одной стороне, либо на другой.

Артём Войтенков: Институты, Вы имеете ввиду, не учебные заведения?

Евгений Фёдоров: Нет. Институты политические. Например, Центральный банк. Понятно, что он на стороне… Там, Набиуллина пытается как-то, даже обещала одно время ставки снизить. Сейчас уже молчит, потому что всё уже там, ей категорически запретил её начальник юридического отдела об этом даже заикаться, она уже молчит. Это вот так система и должна складываться. Это логично. Это исторические закономерности, они реализуются на наших глазах.

Если обратите внимание, вся команда Путина, она такая, историческая команда, которая сложилась за двадцать лет последних, она вся (а их там наперечёт десяток человек), — все эти люди, как правило, находятся в стадии молчания на сегодняшний день, системного. Это не случайно. Это значит – они не хотят раньше времени раскрываться. И сам Путин в стадии молчания.

Он говорит иногда о суверенитете, но аккуратно. То есть раньше времени, чтобы не было фальстарта. Потому что у нас не будет двух возможностей восстановить суверенитет, то есть изменить Конституцию, она будет только одна. И ошибиться нельзя.

Ошибка 2003-2004 годов. Она не ошибка – восстание, но неудачное. Она вон к чему привела – мы потеряли семь лет. Это и потери Путина в должности президента, и отступление, и вся вот эта история. Поэтому второй раз нам нельзя сделать фальстарт и ошибиться в наступлении.

Но очень важный момент появился сегодня – это штабы национально-освободительного движения. Хоть и слабая, но опора на людей. Раньше пытались вопрос суверенитета решить как бы на аппаратном уровне, на уровне раскола начальников. Сейчас это понятно, что уже не получается. Нужны люди. То есть нужно, чтобы миллионы людей в России включились в национально-освободительную борьбу. Отсюда наши штабы, уже двести штабов, между прочим, отсюда система, но тоже плохо пока. Люди пока не готовы быть свободными.

Артём Войтенков: Да люди вообще просто не понимают (большинство).

Евгений Фёдоров: Ну, понятно. Пропаганда работает с утра до вечера, конечно, она на стороне оккупантов. Либо люди просыпаются и национально-освободительное движение побеждает, либо не просыпаются и тогда это трагедия и для государства, и для каждого человека в отдельности. В разных формах. Кого-то убьют, кто-то будет беженцем, кто-то просто резко уронит свой уровень жизни и так далее. Как в Сирии. В Сирии есть выигравшие?

Артём Войтенков: Из жителей Сирии — нет.

Евгений Фёдоров: Ни одного. Так же, как и из Украины. События на Украине — это потеря для всех.

Артём Войтенков: Подождите, Вы говорите, что это может быть началом освободительной борьбы.

Евгений Фёдоров: Да, но это личная потеря по-любому, то есть, если борьба победит, то это потом восстановится. Но с точки зрения самой ситуации – это потеря для всех.

Артём Войтенков: Что-то я не очень понимаю.

Евгений Фёдоров: Как в Сирии. Абсолютно. Начнётся политическая склока, политическая, а потом, может быть, силовая, какая-то внутренняя война, а это потеря для всех.

Артём Войтенков: Я так понимаю, что за Украиной всё равно стоим с одной стороны мы, с другой стороны — американцы.

Евгений Фёдоров: Мы не стоим за Украиной.

Артём Войтенков: Как не стоим?

Евгений Фёдоров: Потому что мы за собой даже не стоим, как мы можем стоять за Украиной?

Артём Войтенков: Мы с Украиной тоже, как бы, поставки газа перекрываем, мы проводим таможенную войну определённую, пошлины где-то поднимем, ещё что-то. Был ряд этих событий на протяжении полугода, когда мы Украину всячески трясли.

Евгений Фёдоров: Я понимаю, что мы… да. Но это не значит, что стоим. Если бы за Украиной стояли, мы бы просто у себя для начала запустили национально-освободительное движение, победу, что автоматически привело бы к единому государству.

Вы думаете, допустим, расследование дела Горбачёва и государственного переворота не привело бы к изменению ситуации на Украине? Конечно, привело бы. Когда выяснилось, что сама конструкция, сложившаяся на Украине, есть результат государственного переворота. Конечно, привело бы. Но этого пока нет.

В какой-то степени мы влияем на ситуацию на Украине, но не стоим. Это большая разница. Потому что слово «стоим» означает, что мы принимаем решение, а Украина их исполняет. Это не так. США принимают решение, и Украина их исполняет. Это так. Но сегодняшняя остановка Януковича, не наше решение, то есть не у нас оно было принято. Понятно, мы рады. Но оно не у нас было принято. Это принял сам Янукович, поняв, что он становится жертвой, что его не ждёт светлое будущее лично. Поэтому он принял решение остановить процесс. У него открылись глаза, что он в этой ситуации не выигравшая сторона. Он в этой ситуации – жертва, которую ожидает суд, конфискация имущества и жестокий конец. Вот что он это понял. Как и Милошевич. Но для этого ему пришлось удариться лбом в шлагбаум европейской интеграции.

Артём Войтенков: Как сказал Николай Стариков на одном из своих выступлений: «Договариваешься с американцами, тебя потом убивают. А дерёшься против них, глядишь: ещё и живой останешься».

Евгений Фёдоров: Может быть. Да. Но при поддержке России. И отсюда у Януковича возникает эффект необходимости России, который, кстати, историчен, потому что в условиях агрессии на кого-то надо опереться. Украина сама не может. Она не может выдержать агрессию Запада – европейцев, как вассалов США, и самих США. Не может выдержать: ни материально, ни экономически, ни физически. Просто хлеба не будет и еды. Перекроют и всё, как крайний случай, хотя до этого-то дело не дойдёт.

Поэтому возникает эффект опоры на Россию. А эффект опоры на Россию есть форма формирования российской государственности за последнюю тысячу лет, то есть срабатывает некие исторические правила.

Артём Войтенков: Евгений Алексеевич, Вы говорите, что мы колония, мы полностью под американцами, они хотят нас развалить. Но если все финансы в руках США (по крайней мере, основная часть), они могут перекрыть нам поставки продовольствия, мы во многом зависим тут от импорта…

Евгений Фёдоров: Да, в крупных городах 80% продовольствия – импорт. Они так и сделали в 1991 году, при ликвидации СССР.

Артём Войтенков: Почему они сейчас сделать это не могут?

Евгений Фёдоров: Почему не могут? Могут.

Артём Войтенков: Почему не делают?

Евгений Фёдоров: Потому, что мы не перешли черту.

Артём Войтенков: Почему самолеты валить можно, взрывать можно?

Евгений Фёдоров: Потому, что «втихаря», тайно. Самолеты – не теракт, а работа спецслужб, например, как вариант, я так предполагаю.

Артём Войтенков: К примеру, да.Почему взрывать автобусы можно, а перекрывать продовольствие – нельзя?

Евгений Фёдоров: Почему в Пакистане можно летать самолетом и убивать жителей Пакистана, но, при этом, государство находится в состоянии дружественного мира. У них договор даже. Вот так устроена жизнь. Мы боимся, с одной стороны, назвать эти действия США агрессией, у нас даже некому так это назвать, для этого надо по-другому выстраивать отношения. Такова жизнь, она сложная и многообразная. Никто не хочет перешагнуть эту черту. Даже Северная Корея не хочет воевать с Соединенными Штатами Америки.

Артём Войтенков: А какой смысл?

Евгений Фёдоров: Об этом и речь. Всё держится в определенных балансах. Слово «зависим» — это термин суверенитета. Проблема не в том, что мы от США зависим. Если бы мы от них зависели, но были суверенны – мы бы проблему решили. Ввели бы современный тип экономики и решили проблему, у нас большой экономический потенциал.

Проблема в том, что мы управляемы ими, в этом разница. Как только, например, Путин, как одно из должностных лиц, что-то хочет сделать, тут же находится десять человек (от американцев) вокруг него, которые его уравновешивают, не дают ему это сделать.

Зависимость и управляемость – принципиально разные механизмы. Нам надо изменить зависимость на независимость (то есть на суверенитет), и с этого момента можно будет решить проблему возможных действий с продовольствием и тому подобных.

Артём Войтенков: Вы говорите, что Россия в таком размере опасна для США…

Евгений Фёдоров: Да.

Артём Войтенков: Почему это расчленение не было сделано в период президентства Медведева?

Евгений Фёдоров: Это было сделано в президентство Ельцина – Хасавюрт.

Артём Войтенков: Хорошо, Путин переиграл, не дал развалиться. Пришёл Медведев, более «проамериканский» человек.

Евгений Фёдоров: Компромисс.

Артём Войтенков: Да, мне его по-человечески жалко. Он в большей степени управляем из США. Почему нельзя было в этот момент развалить страну?

Евгений Фёдоров: Не он управляем, система управляема. Это большая разница. Система была управляема с 1991 года. Американцы напрямую управляют системой. Должностные лица находятся в системе и получают отскок управления. То есть, Путин действует не сам, по команде американцев, он учитывает их систему управления.

Допустим, ему приходят на подпись написанные американцами законы, каждый день десять штук. Он их обязан подписать, потому, что он в этой системе гаранта конституции, обязан их подписывать. Знает ли он, что их подготовили американцы? Конечно, знает. Об этом ему генпрокурор доложил. И не только ему, а всей стране. Он находится в системе, идет параллельное управление со стороны метрополии. И при этом, у национальных властей есть какой-то внутренний маневр.

Артём Войтенков: Почему они нас не развалили пять лет назад?

Евгений Фёдоров: Сил не хватило.

Артём Войтенков: Если они всем управляют, законами, …

Евгений Фёдоров: Есть же понятие «борьбы». Есть понятие «не получилось» или «получилось». Почему они нас не развалили в 2000 году? Я скажу. Потому, что нашлось 46 тысяч солдат русской армии (из полутора миллионов, остальные предали, в разных формах – мягких, жёстких), которые защитили свою родину.

Если бы американцы знали, что будут эти 46 тысяч солдат найдены на всю огромную Россию, они бы просто две банды добавили по пять тысяч человек из-за границы и всё. И Россия была бы ликвидирована. Они этого не знали. Появился просто эффект русского солдата. Сорок шесть тысяч – это же ничего для полуторамиллионной армии. Остальные же отказались воевать. Путин об этом говорил в парламенте, кстати. Но 46 тысяч чудом нашлось. Они-то думали – все откажутся. Кто будет защищать такую, извините, «поганую» родину, как они считали? Но 46 тысяч нашлось. Пришли люди из деревень и защитили родину. Распропагандированные не защитили – эти защитили.

У них сорвалось, возник определенный цикл. Как с Сирией: они хотели её бомбить – им сорвали. Всё, у них цикл – года полтора надо, чтобы перелопатить ситуацию. Чтобы опять выйти на ту же Сирию, но уже с других позиций. Как Гитлер. Он наступал, потом откатился, три-четыре месяца готовился к очередному наступлению. Тут та же история, это борьба. Мы её называем – борьба. Она идет с 1991 года.

Артём Войтенков: Но с 2001 года, со времён Чечни, уже прошло не полтора года, а больше десяти лет.

Евгений Фёдоров: Мы рассматриваем один эпизод. С Чечнёй получилось вот так. Далее Путин их опередил, выбив Касьянова с Волошиным и компанией. Опять ситуация отложилась.

Там возникла ситуация на международной арене. У них ведь не только Россия. Кто-то недооценил. Это жизнь. Поставлю вопрос по-другому: «зачем Гитлер напал на СССР, если он знал, что тут проиграет»?

Артём Войтенков: Большая загадка.

Евгений Фёдоров: Это жизнь. Она вся в таких загадках. А Наполеон зачем напал?

Артём Войтенков: Это тоже загадка.

Евгений Фёдоров: Так может у вас одни загадки в жизни получаются?

Артём Войтенков: История – сплошная загадка, столько нелогичных действий…

Евгений Фёдоров: Это то же самое. Американцы не смогли дожать вопрос ликвидации России. Может быть, эйфория от победы: «Мы уже победили, ордена раздали, Ельцин под контролем». Потом что-то еще, Китай выскочил (никто не ожидал), что он так сильно разовьется. Тут вроде всё нормально – «чего изволите?», Козырев «прикажите – сейчас же подпишу», бегает вокруг. Всё в порядке. Отвлеклись. Забыли, что такое русский народ. Забыли, что он не будет умирать в рабстве.

У них другой менталитет, они готовы умирать в рабстве. А русский народ не готов. И всё это повернулось, и вся эта машина пошла обратно. Пока чуть-чуть. А дальше она упёрлась в массовое предательство, опять люди не понимают, что надо защищать свою родину. Фронт стабилизировался, как когда-то в 1942-43 годах.

Артём Войтенков: С одной стороны да, но с другой стороны у нас очень многое завязано на экономику, а экономикой управляют точечно.

Евгений Фёдоров: У нас всегда всё было завязано на экономику. А что, в 1941 не было завязано на экономику? Какая экономика в 41-ом? Тотальная эвакуация, всё равно выжили. Вопрос экономики вторичен. Первый вопрос – духа. Готовы ли русские сдаться?

Когда со стариками говоришь, один говорит «я не готов умереть, и я не умру». А другой «а я готов, надоело тащить на себе жизнь», и умирает. Так и народ. Готов ли он «умереть»?

Телевизор с утра до вечера делает только одно – заставляет принять решение «умереть».

Артём Войтенков: Это да.

Евгений Фёдоров: Готовы или не готовы, вот главный вопрос для нас. Американцы считают, что готовы, им идут отчёты о том, что не может сопротивляться русский народ, забомбили полностью.

Артём Войтенков: Я не уверен, что забомбили полностью.

Евгений Фёдоров: Но они-то как думают. Конечно, забомбили, столько денег вложили в наше телевидение, чтобы «бомбило» с утра до вечера.

Вы правильно сказали – в истории сплошные загадки. То, что Россия сопротивляется – в каком-то смысле это загадка. Но она исторична, она всегда сопротивлялись «у последней черты». И вот она сейчас балансирует возле этой последней черты. Дальше вопрос – найдётся ли в России десять миллионов человек, которые поднимутся за её свободу и помогут решить проблему Конституции? Десять миллионов – это же не двести сорок.

Артём Войтенков: В Москве перестал работать один из крупных банков – Мастер-Банк. Насколько я знаю, у него отозвали лицензию.

Евгений Фёдоров: Уже десятый за последнее время, только об этом не говорят. Я тоже смотрю, как комментируют ситуацию с Мастер-Банком, это очень интересно. Практически все комментаторы откровенно врут.

Артём Войтенков: В чем?

Евгений Фёдоров: В том, почему отозвали лицензию Мастер-Банка.

Артём Войтенков: Но никто точно не знает, все строят догадки.

Евгений Фёдоров: Есть чёткая позиция. Мастер-Банк, как и любую лицензию отнимают – потому, что не соответствуют нормативы сложившейся ситуации в банке. Центральный банк издал множество нормативов, которые банки обязаны выполнять. Собственный капитал, нормативы инвестиций, нормативы привлеченных средств – сотни позиций в этой нормативной базе.

Эти нормативы в сумме, как пакет, называются базелями: Базель-1, Базель-2, Базель-3. В России действуют самые высокие, жёсткие нормативы банковского регулирования. Например, если вы итальянский банк, то вы можете в пять раз больше давать денег в экономику, чем российский при одинаковых параметрах (параметры уставного капитала и прочие).

Российский Центральный банк проводит политику, при которой зажимает возможности национальной банковской системы в плане инвестиций. Это называется жёсткостью регулирования. В России с нового года, по требованию США, вводится Базель-3. Базель-3 – это самые жёсткие нормативы регулирования, которые только могут быть на планете.

Вот придумали эксперты, чтобы был банк, назывался банком, чтобы там работали люди, но при этом сделать так, чтобы этот банк вообще не давал денег на инвестиции, просто не мог. Они это и придумали, назвали Базель-3. И заставили Россию Базель-3 вводить.

Артём Войтенков: Вы говорили, что Набиуллина сопротивляется: «вот США введёт и мы у себя введем».

Евгений Фёдоров: Да, она так говорила. Но потом выступил ее первый заместитель. Как у нас происходит – Путин говорит, но потом выступает какой-то замминистра и отменяет его решение. Так и здесь – она это говорила, но потом выступил ее первый зам Симановский и сказал: «вводим к новому году любой ценой, либо введём, либо все умрём». Там же, на Неглинной.

Набиуллина в этом случае уже второй раз промолчала. Первый раз она сопротивлялась, второй уже промолчала. Соответственно, единственная крупная страна мира, которая вводит Базель-3 – Россия, и далее идет подготовка к нормативам. На сегодняшний день российские банки вообще перестали соответствовать нормативам. Потому, что нормативы жёсткие, а банки всё ещё работают по старому принципу финансирования своей деятельности.

Артём Войтенков: Но это же с нового года вводится, а ещё не новый год.

Евгений Фёдоров: Постепенно идёт подготовка, постепенное поднятие. Все базели имеют ещё внутреннюю границу. Базель-1 может быть низким, может выше, Базель-2 низкий/выше. Вот у нас сейчас Базель-2 повышенный. И повышенным нормативам начинают не соответствовать банки – их сотни в России, которые им не соответствуют.

Возникает два варианта динамики событий.

Первый вариант. Центральный банк говорит: «вы не соответствуете нормативам, мы у вас отзываем лицензию». Проще говоря, Соединенные Штаты приказали уменьшить в России денежную массу. Ввели базели, ужесточили банковское регулирование, банки стали сокращаться, а те, которые не могут сократить денежную массу, стали закрываться, как Мастер-Банк.

Вариант второй, вытекающий из первого. В условиях, когда резко подняли регулирование банковской систему, многие банки не подпадают, значит, возникает возможность рейдерства. С согласия Центрального банка осуществляется рейдерство того или иного банка, потому, что появился манёвр. Через это рейдерство можно еще и кому-то обогатиться.

Но одно другому не противоречит. Технология такая: когда у банка отнимают лицензию, вокруг сразу возникает множество жучков, которые хотят у рушащегося финансового здания (а я напоминаю, что это банк, там 43 миллиарда только привлечённых средств), хотят что-то украсть, подворовать, собрать. Но это не имеет отношения к отзыву лицензии. Вначале отзыв лицензии, а потом уже эта коррупционная и преступная возня вокруг разрушающегося банковского организма.

Артём Войтенков: Стервятники просто.

Евгений Фёдоров: Да. Когда говорят, что лицензию отняли потому, что у кого-то там уголовное дело, это смешно. Это рассказы для детей. Понятно, что это не связанные между собой вещи.

Конечно, когда начали отнимать лицензию, и жулики какие-то завозились, еще что-то произошло. Это параллельные процессы.

Все просто. Мастер-Банк – хороший банк. Когда мы говорим о двух миллиардах долгов при девяти миллиардах собственных средств и двадцати трех миллиардах привлеченных – это вполне. Для Италии или Германии это был бы шикарный банк. А для России, по команде США – не проходной.

Это элемент ужесточения колониальной эксплуатации. И мы его системно наблюдаем. Но наши эксперты и СМИ нам с утра до вечера врут, причем вразнобой, что тоже интересно.

Я смотрю, говорят: на Украине МВФ приказало сделать то-то — сократить финансирование медицины, образования и так далее. Всё понятно, приказали, Украина выполняет, возникли проблемы. В России такие же приказы, того же МВФ, так же выполняются. Но об этом нашим средствам массовой информации замечать не положено. На Украине уже можно замечать, а в России пока нет. Но это уже прогресс, раз на Украине заметили, что Украина – колония, значит, когда-нибудь заметят, что и Россия.

Артём Войтенков: Посмотрим, не долго осталось. Я думаю, все ждут Олимпийские Игры. Вы, кстати, несколько раз упоминали Олимпийские Игры. Почему это такая важная точка для нас?

Евгений Фёдоров: Потому, что её назначили США, как важную точку. 7 февраля заканчивается сегодняшнее решение США и наступает технический дефолт. Что это означает? Там много событий вокруг Олимпиады. Это означает, что до 7 февраля американские власти понимают, где они найдут деньги для своего сверх потребления (понимают, как колонии им деньги дадут).

Артём Войтенков: Возьмут очередной чемодан из ФРС.

Евгений Фёдоров: ФРС чемодан дадут всегда, но проблема в том, что на этот чемодан ФРС должна напечатать деньги. И эти деньги должны быть кем-то взяты.

Артём Войтенков: Возьмут, как и раньше брали.

Евгений Фёдоров: Вы думаете, что деньги берут просто потому, что они лежат? Ничего подобного. Деньги берут только в объемах, которые прогнозируются. Это означает, что если ФРС выпустила денег на триллион, например, то она знает, что этот триллион у них разберут.

У них лежат планы, они понимают, что 200 миллиардов возьмёт Китай, 100 миллиардов возьмёт Япония, 100 миллиардов Германия или Евросоюз, столько-то Индия и т.п., у них всё расписано – столько-то Россия. Россия, кстати, до 7 февраля должна взять 80 миллиардов долларов. Если они видят, что если они напечатают еще один триллион, и он не будет роздан, то это означает для них, что этот триллион уйдет в инфляцию. Доллар рухнет. А если он рухнет в одном месте – он рухнет везде, начнётся цепная реакция падения доллара. Поэтому они не могут ошибиться, они печатают ровно столько, сколько политическая система однополярного, колониального мира, гарантирует взятие этих денег. Гарантирует, что за пустые бумажки будут реальные ресурсы. ФРС не печатает нефть, она печатает бумажки. Но эти бумажки имеют смысл только тогда, когда их меняют на реальные ресурсы – на нефть, на газ, на товары.

Артём Войтенков: Когда кто-то согласен эти бумажки брать.

Евгений Фёдоров: Это главный вопрос. Американцы понимают, что до 7 февраля у них берут эти пустые бумажки. Они должны разместить, по их же решению, один триллион сто миллиардов необеспеченных денег. Из которых Россия берёт восемьдесят миллиардов. И Россия для исполнения этого решения и ввела бюджетное правило, Базель-3 и всё остальное, чтобы обеспечить этот триллион в части «своих» 80 миллиардов.

И другие страны ввели. С китайцами договорились отдельно, с японцами отдельно. Везде поехали дипломаты и начали размещать этот триллион. Но им понятно, что хватит этого размещения только до 7 февраля. И на эту дату Конгресс официально, законом, утвердил это размещение.

У нас, когда принимается бюджет России, приходит министерство финансов и говорит – мы предлагаем бюджет 12 триллионов рублей. Которые мы получим – столько-то от налогов, столько-то от таможенных платежей, от продажи имущества столько-то и так далее. Дефицит можно покрыть, взяв в долг по такой-то цене. Так расписаны все 12 триллионов. Но, например, налоги мы еще не получили. Мы планируем, что они будут. И МинФин, и депутаты, все участники понимают, что да, эти 12 триллионов будут реально (это прогноз). Плюс-минус три процента.

Точно так же и американцы. Они понимают, что этот триллион сто миллиардов у них купят, поменяют на реальные ресурсы. И тогда они утверждают законом право ФРС напечатать эту сумму до 7 февраля.

Артём Войтенков: А почему именно до 7 февраля, ведь дата Олимпийских игр была назначена раньше, чем Американский Конгресс перенёс дефолт США.

Евгений Фёдоров: Не просто перенёс, а взял при этом один триллион сто миллиардов. Он просчитал, что больше взять не может. Ему дают прогнозы о том, что он сможет взять только эту сумму. Они говорят – нам надо пять до конца года. Им говорят: хорошо, возьмите, пока триллион сто миллионов до 7 февраля. А дата возникла не случайно, именно в связи с Олимпийскими Играми. Это не мистика, а именно геополитический расчёт. Они рассматривают Олимпийские Игры в России как переломную дату (в каком-то смысле) геополитического характера. Я не знаю, в каком смысле, я вижу, что они так делают. Они сказали так: «до конца года мы 5 триллионов не найдем, но до 7 февраля триллион сто найдем».

А дальше возникает вопрос, где взять 4 триллиона. Явно негде. В сегодняшней динамике мировых событий – негде. Четыре триллиона американцы не найдут. Либо им надо снижать потребление, сокращать расходы бюджета, отдавать долг (у них он 17 триллионов только официальный)…

Артём Войтенков: Это не долг, это как бы дань.

Евгений Фёдоров: Да, но она оформлена как долг. То есть надо снижать потребление. Дань можно не отдавать, но потребление придётся снижать. Новую дань не дадут, мир не готов давать много новой дани. Им надо решать эту проблему. Например, говорить миру: «мы готовы жить не на 50% мирового продукта, а на 40%». Тогда всем хватит.

Но если американцы введут сокращение потребления, в том числе бюджетного, в Америке будет социальный и политический взрыв. И штаты отпадут. Они это понимают и для них это не приемлемый сценарий. Хотя, к примеру, в Европе, той же Греции дали команду и они сократились на 20%. Испании, Португалии дали команду – сократились.

Американцы говорят: «Мы не такие, мы сверхнация, мы не хотим сокращаться. Мы хотим жить так же хорошо, как и раньше, даже еще лучше». Идти по пути сокращения расходов они не готовы. Если Обама предложит сокращение – он слетит импичментом, и страна уйдёт в гражданскую войну. Может, так и не будет, но он так понимает. И американские «начальники» так понимают. Поэтому они не могут принять решение о сокращении расходов. А, значит, им придётся изыскивать дополнительные 4 триллиона после 7 февраля.

Изыскать их можно только одним путём – дестабилизация мирового масштаба. Тогда доллар станет не просто «втюхиваемой» валютой, а станет «военно-втюхиваемой». Как раньше у нас рэкетиры приносили кирпич и говорили: «купи кирпич за 10000 долларов» и наставляли пистолет. И предприниматель покупал, куда он денется.

Изменится логика размещения американских денег. А измениться она может только в случае мировой дестабилизации. Почему эта дата совпала с Олимпийскими Играми? Наверное, потому, что они как-то с этими Играми связывают вопрос мировой дестабилизации.

Артём Войтенков: Мне не понятно, как.

Евгений Фёдоров: Как связывают?Что угодно может произойти. Давайте рассмотрим саму дату. Что такое первые дни Олимпийских Игр? Это всеобщее внимание СМИ. Как Грузия напала на Осетию (российских миротворцев) во время Олимпийских Игр.

Я смотрел ролик, и там эксперт очень интересно сказал: «Что отличало войну Грузии с Осетией?» Что случилось такое, что предопределило там такую динамику событий?

Артём Войтенков: И что?

Евгений Фёдоров: Несколько факторов.

Первый фактор – командующий Южным Округом не выполнил приказ об отводе частей после учения, и части, находившиеся напротив Рокского ущелья, имели боевое оружие и боеприпасы. Которых у них не должно было быть, потому, что до этого были учения, где они должны были их расстрелять. Странная история. Почему-то остались воинские части, причем полностью укомплектованные. В принципе, наоборот, хорошо, но тот, кто планировал всё это – на это не рассчитывал. Он рассчитывал, что боеприпасы будут израсходованы, войска измотаны и точно им надо будет несколько дней на подготовку к переходу границы.

Второй фактор – батальон российских миротворцев. Наступила грузинская армия. Что сделают в этой ситуации миротворцы, например, Америки? Или Германии? Что сделают эти американские «голубые каски», если какая-то из сторон перешла границу, идёт с танками, мощной силой, явно сильнее в несколько десятков раз?

Артём Войтенков: «Смоются» они, да и всё.

Евгений Фёдоров: Правильно! По плану должны были «смыться». Российский миротворческий батальон как только услышал эти все события (у него было около полусуток), должен был сесть на свои средства передвижения и сбежать вместе с небольшим гражданским населением, которое там было. И так бы поступили 99% людей во всём мире: европейцы, немцы, американцы, англичане – все бы так поступили.

Почему российский миротворческий батальон остался?

Почему в условиях наступления противника, заведомо многократно в десятки раз более сильного (а у него только стрелковое оружие и небольшой боекомплект) – почему он остался?

Простой вопрос – почему? Вы когда-нибудь задавали себе этот вопрос? Почему он решил умирать? Почему русские ребята в этом батальоне решили умереть? В Грузии, Осетии — вообще не известно за чьи интересы. Простой вопрос?

Артём Войтенков: Да.

Евгений Фёдоров: Как бы русский ответил на этот вопрос? Настоящий русский человек сказал бы «я решил умирать» и встал бы, и вкопался в землю. Потому, что это русская ментальность. А европеец, американец – сбежал бы, только получив информацию. И это было бы логично.

Вот два события, которые предопределили динамику истории в Грузии. Дальше уже дозвонились до Путина на Олимпийских Играх, завертелась вся эта машина. Но первая реакция была незапланированной. Развития событий с российской стороны пошли не по тому сценарию, который был заложен в американском генеральном штабе профессионалами.

Кто мог подумать, что батальон русских солдат решит умереть? Кому бы это пришло в голову?

Артём Войтенков: Вам же пришло.

Евгений Фёдоров: Тут целому батальону русских солдат пришло, умереть, на чужой земле.

Артём Войтенков: Там был командир, командир отдаёт приказ.

Евгений Фёдоров: Понятно, что приказ. Вы же понимаете, о чём я говорю. Эти два события, которые не были запланированы. И эти два события предопределили динамику всей этой осетинской истории, в результате которой этот батальон, естественно, бросить уже было нельзя. Ели бы он оттянулся к Рокскому тоннелю. Его же на Рокский тоннель ставили не случайно. Нам говорят, вот, почему американцы не разбомбили Рокский тоннель? Могли бы? Конечно, там же не было войск. Оставили для этого батальона.

Всё было запланировано с точки зрения здравого смысла. По которому, солдаты должны были уйти, осетин бы уничтожили, пока весь мир на Олимпийских Играх. А потом выйти и сказать: «так сложилось, мы уже здесь, всё контролируем, это наша грузинская территория, можете плеваться из Москвы куда хотите, пишите в ООН на нас».

Почему он решил умереть? Вот это решение не только командира, а решение нескольких десятков русских парней, оно изменило геополитическую ситуацию в мире. И предопределило сегодняшнее развитие событий.

Как у Брэдбери – где-то раздавили бабочку, и всё изменилось. Вот так эти «планировщики» планируют, а несколько десятков русских парней поступают так, как поступали их деды и прадеды. Не по здравому смыслу. Ради этого решают положить свои жизни, тоже не по здравому смыслу, и меняют всю динамику мировых событий.

И то, что происходит сейчас – последствия тех событий в Грузии. Мы же понимаем геополитически. Новая расстановка сил. Привело к будущему приходу опять к власти Путина. Вот этим ребятам мы обязаны сегодняшней жизнью как она есть, возможностью национально-освободительного движения победить. Они, в чистом виде – батальон национально-освободительного движения на зарубежной территории, поступившие как их деды и прадеды, а не так, как учат в американских учебниках, которым сейчас потчуют наших детей. Всю динамику поменяли.

Почему они решили умереть? В этом и суть вопроса, это есть русский человек и сила русской цивилизации. Благодаря которой Россия существует, и будет существовать, даже вопреки десяткам миллионов граждан, которые её предали.

Нам надо найти пять-десять миллионов просто, которые любят родину, и этого будет достаточно, чтобы национально-освободительное движение и освобождение от оккупации победило. Они есть, они замаскированы в вот этих молодых солдатах, где-то там у себя. У них просто нет доступа к информации, к ним надо дойти. Это и есть сила России.

Артём Войтенков: Тогда, если я верно понимаю, Олимпийские Игры просто привлекают всех СМИ и внимание людей. И если что-то где-то происходит, типа как грузинской войны, то оно уже не освещается таким образом.

Евгений Фёдоров: Да, информационное пространство под контролем, все мировые лидеры в одном месте. Есть возможность манипуляции процессами со стороны США, лучше, чем обычно. Прежде всего, через информационное пространство.

Создаётся теневая информационная ниша. В тот раз все были в Китае, и у Саакашвили были сутки на решение проблемы. Батальон бы сбежал – он бы всё решил. Для этого не стали уничтожать Рокский тоннель… Это всё запланированные вещи. Игры – это событие, происходящее раз в два года. За два года, с точки зрения американских «планировщиков», появляется «окно возможностей», сделать что-то в течение двух-четырех дней. Конгресс догадывается об этом окне, президент об этом знает. Они уже запланировали, что делать во время российских Олимпийских Игр в Сочи. Уже по этой дате я могу сказать, что Обама запланировал какую-то «гадость» против России. И уже под план этой «гадости» сказал Конгрессу: «давайте до 7 февраля продлим эту историю, решим проблему триллиона, а четыре триллиона я вам обещаю после 7 февраля, я уже знаю, откуда я их возьму».

Артём Войтенков: Глядишь, чего-нибудь обвалим.

Евгений Фёдоров: Либо взорвём, либо обвалим, либо что-то сделаем. Не обязательно в Сочи, но, может быть, и в Сочи. Будет запущен какой-то процесс, под фактором отвлечения Олимпийских Игр, который позволит американцам решить проблему доллара. А решить проблему доллара можно только одним путем – заставить принимать доллар под угрозой силы. Изменить не своей, а сложившейся. Изменить конструкцию мира.

Сегодняшняя экономическая конструкция мира не решает проблему потребления США. Им статус-кво проблему потребления с их колониальными сборами не решить. Им надо резкое усиление эксплуатации колоний. Должен быть скачок, какое-то событие. Вот это событие они и запланировали в контексте Олимпийских Игр.

Это мой простой геополитический расчет, мой, как аналитика, исходя из законов геополитики. А что именно они придумали, я, конечно, не знаю. Я же не Сноуден.

Артём Войтенков: Я думаю, что мы скоро это узнаем.

Евгений Фёдоров: Немного осталось.

Спрашивают о наших действиях по Конституции.

Мы готовим, в рамках координационного совета политических сил по укреплению суверенитета, проект новой Конституции. Но, при этом, понимаем, что времени осталось немного, считаем, что надо ускорить внесение Конституции хотя бы по минимуму.

То есть надо исключить как минимум три вещи из Конституции:

— Подчинение американскому международному праву.

— Это «общепризнанные нормы международного права»(на самом деле признанны только американцами) в двух местах.

— Запрет в России иметь идеологию.

Надо внести три коротенькие поправки, изымающие этот небольшой текст из Конституции.

Но сделано так (американцы принимали оккупационную конституцию), что эти поправки заложили в ту часть статьи, которую можно менять только референдумом. То есть, как сейчас изменила Государственная Дума двумя третями голосов, Конституцию в плане Верховного Суда – так здесь сделать нельзя, это запрещено. Только референдум. Хотя это короткие статьи об иностранном управлении Россией.

Мы считаем, что, для начала, надо хотя бы решить проблему референдумом подчинения Российской Конституции американскому управлению. И, естественно, всей российской власти, законодательства и всего остального. Для этого нужен референдум и Конституционное Собрание.

Депутатское объединение Российский Суверенитет сейчас готовит закон о Конституционном Собрании, в котором мы считаем, что это должно быть серьёзное представительство для целей подготовки принятия проекта Конституции на уровне, как говорил Путин, муниципалитетов. Это должно быть собрание на базе низового звена российской системы управления и власти, то есть, на базе муниципалитетов. Такого рода поправки мы сейчас и готовим.

Мы их внесем, приблизительно, после послания президента (приблизительно) и тогда же будем вносить (или одновременно внесём) проект проекта изменения Конституции, путём изъятия из него трех коротких ссылок на американское управление российской властью.

Артём Войтенков: Почему вы берёте только городские муниципалитеты?

Евгений Фёдоров: А какие брать? Я говорю — муниципалитеты. Почему городские?

Артём Войтенков: Это самый низкий уровень.

Евгений Фёдоров: Зачем нам высокий уровень? Это самые близкие к народу органы. Референдум будет потом. А это проект Конституции, текст (правда, короткий, но формально мы должны это сделать), который вносит Конституционное Собрание на референдум. Зачем нам в Конституционном Собрании другие органы власти? Не нужны.

Артём Войтенков: То есть, по вашему предложению, Конституционное Ссобрание должно состоять из этих самых низших.

Евгений Фёдоров: Конечно. Они ближе всего к народу. Кроме того, их не надо выбирать, они уже выбраны, не надо тратить деньги на выборы.

Артём Войтенков: А просто из народа его нельзя сделать?

Евгений Фёдоров: Это и есть референдум. Из народа – это референдум. А это именно низовое звено, в котором можно обсудить. Например, в сельсовете, можно прийти и поговорить о тексте Конституции. Мы считаем, что это единственный орган или система власти, который ещё пользуется хоть каким-то доверием людей. Остальные, на мой взгляд, таким доверием уже не пользуются.

Артём Войтенков: Но референдум, даже это Конституционное Собрание – это очень большое дело, это сложно.

Евгений Фёдоров: Почему же? Референдум мы привязываем к выборам, у нас раз в год голосование.

Артём Войтенков: Каким?

Евгений Фёдоров: Ежегодным. У нас же есть День голосования. Всё. Расходы не нужны. Это будет осенью следующего года.

Конституционное Собрание.

Мы считаем, что не надо кого-то особо выдвигать. Должны быть низовые органы власти, которые пользуются каким-то доверием. И, самое главное, туда можно прийти, обсудить любому гражданину (их много). И это должен быть их съезд, или другое совещание, которое и называется Конституционное Собрание в Москве.

Мы сейчас думаем, кто это должен быть. Допустим, делегат от муниципалитета. Этот момент сейчас обсуждается.

Артём Войтенков: Получается, простые люди тоже туда приходят, обсуждают, дают свои предложения, а уже вот этот кандидат от местного муниципалитета… Слово это, иностранное…

Евгений Фёдоров: Естественно, иностранное, а какое ещё? Вот мы сейчас в эту Конституцию такие поправки не вносим, потому, что они еще не обсуждены. Написать конституцию заново – это требует вопрос длительного обсуждения всех. А вот убрать из конституции, в качестве первого этапа (потом будут ещё), убрать из конституции прямое иностранное подчинение российской власти Соединенным Штатам Америки – можно. И вот эти моменты можно обсудить.

Артём Войтенков: Внести изменения в плане Верховного Суда получилось, и вы теперь делаете следующий шаг.

Евгений Фёдоров: Конечно. Мы создали основу, мы освободили российскую власть, от прямого иностранного управления. И, тем самым, создали основу, чтобы она начала. Хоть и хромая, потому, что нет институтов стратегического планирования, нет механизма суверенного строительства. Но хотя бы хромая, но нет того влияния, когда дёргают за нитки, не дают власти вообще ничего делать. Сейчас делать можно только то, что разрешает Вашингтон. Мы перерезаем нитки кукловодов. Дальше куклы без ниток уже начинают осматриваться (нитки перерезаны), надо как-то самим жить. Это уже хорошо.

Источник