Мое отношение к лженауке — В.А.Чудинов

Мои недруги мне часто приписывают занятие лженаукой. Но что такое лженаука? Попробуем рассмотреть этот вопрос сначала с точки зрения Википедии. Определение Википедии. «Псевдонаука (от греч. ψευδ?ς — «ложный» + наука; синонимы: лженаука, паранаука, квазинаука, альтернативная наука, неакадемическая наука) — деятельность, умышленно или ошибочно имитирующая науку, но по сути таковой не являющаяся.

Главное отличие псевдонауки от науки — это использование не проверенных научными методами и просто ошибочных данных и сведений, а также отрицание возможности опровержения, тогда как наука основана на фактах (проверенных сведениях) и постоянно развивается, расставаясь с опровергнутыми теориями и предлагая новые».

В качестве методолога науки хочу подчеркнуть, что тут неявно (имплицитно) заложены два критерия, о которых знает каждый методолог, но не знает рядовой читатель. В начале ХХ века критерием научности был принцип верификации, то есть возможность опытной проверки научных знаний, или хотя бы принципиальная возможность этого (в случае, если на данный момент развития общества еще отсутствовали необходимые приборы или методики). Позже, в работах Карла Поппера появился более тонкий критерий — принцип фальсификации, то есть принципиальная возможность опровержения знания. По этому критерию знания, принципиально не опровержимые (например:моя мама — лучшая в мире мама) не могут считаться научными.

Понятие лженауки в западной методологии науки отсутствует. Вместо этого там употребляются более точные понятия: сменяющих друг друга парадигм (по Томасу Куну) или конкурирующих научных программ (по Имре Лакатошу). Иными словами, в терминах лженауки, каждая новая парадигма по отношению к старой, или каждая неактуальная на сегодня исследовательская программа по отношению к господствующей и успешной может быть названа лженаукой. Так что термин «лженаука» оказывается не операционным, а просто бранным со стороны науки, признанной обществом в конкретный момент развития знания.

Автор статьи в Википедии дал несколько синонимов лженауки — псевдонаука, паранаука, квазинаука, альтернативная наука, неакадемическая наука, которые являются синонимами только в первом, самом грубом приближении. Так, под «псевдонаукой» следует понимать не науку, а некое знание, имитирующее некоторые научные формы деятельности. Сюда, например, можно отнести философию, которая с одной стороны, имеет те же внешние формы защиты диссертаций, публикаций, теоретических исследований, но не обладает одним, очень существенным атрибутом науки — собственной эмпирической базой. Ни в одном НИИ философии мы не найдем философского оборудования, работающего от электричества, или от гидравлики, или от распределительного вала; не существует философских датчиков, приборов контроля, блокировки, защиты и т.д. Философская лаборатория — это просто столы и стулья. Да и сами философы справедливо полагают, что философия является просто научным (по форме)мировоззрением (по содержанию). А мировоззрение — это вовсе не наука, а иная форма общественного сознания.

Философия может быть прогрессивной или реакционной, но она не может быть точной или приблизительной, как наука, поскольку она выражает не какие-то законы природы, а лишь взгляд на мир общественного человека, который в каждую эпоху будет иным. А вот, например, закон Ньютона во все эпохи будет одним и тем же.

Научная пародия как псевдонаука. Точно так же иной формой общественного сознания является искусство. Оно отражает разные стороны действительности, в том числе, естественно, и науку. При этом в комедиях такое отражение, естественно, является комическим, а потому гротескным и часто неправдоподобным, что и создает этот комический эффект. Например, в фильме «Весна» главная героиня, актриса, пытается изобразить свою героиню, женщину-ученого, и очень комично выглядит, как она вышагивает по лестничной клетке и повторяет: «Масса Солнца составляет столько-то квинтильонов тонн». Реальная исследовательница, задача которой — аккумулировать солнечную энергию, скорее всего, этих цифр не знает, они ей ни к чему. Но как пародия новичка на ученого, новичка, не знающего сути научной работы, актриса ведет себя комично. Хотя, впрочем, и реальная исследовательница, нагревающая в гелиостате пробирки, выглядит с точки зрения ученых не менее комично. Равно как и один из персонажей фильма «Сердца четырех», который ходит в академической шапочке и не расстается с теллурием — школьным прибором, объясняющим затмение Солнца и Луны. Я себе могу объяснить этот парадокс только одним — во времена Сталина реальная наука была настолько засекречена, что показ настоящих ученых и упоминание реальных научных проблем грозили деятелям кинематографа ссылкой или расстрелом.

В последние год-два против меня стало работать несколько сайтов так называемых «чудинологов». Но вместо того, чтобы вести со мной полемику по принятой в науке традиции — рассматривать мои аргументы, приводить свои контраргументы, в чем-то соглашаться, в чем-то возражать по существу, они избрали иную форму — пародию. Иногда эта пародия бывала смешной (мне очень понравились рисунки, где египетские статуи играют на балалайке и на гармошке, или подпись под фотографией «Александр Асов пишет узелковое письмо Валерию Чудинову), но чаще всего — грубой и просто невежественной. А когда она доходит до «языка подонков» или, тем более, до мата, ни о каком сходстве с наукой даже по форме речь уже не идёт, и из жанра псевдонауки она опускается в жанр пасквиля бульварной прессы. Или — сетевого хулиганства.

Полагаю, что термин квазинаука является практически полным синонимом к термину псевдонаука.

Паранаука. Этот термин ведет своё происхождение от парапсихологии, то есть, области знаний, изучающей паранормальные явления. А область паранормальных явлений двойственна: часть эффектов идёт от расстройства психики, тогда как другая — от вхождения человека в тонкий мир. Где кончается одно и начинается другое — знают только специалисты в области психологии, да и то не все. Опять-таки, мы здесь имеем дело с пограничной областью. Область тонкого мира во все века принадлежала религии, опять-таки иной форме общественного сознания по сравнению с наукой. Какая-то часть феноменов данной области действительности регистрируется современными научными методами, какая-то — нет.

Альтернативная наука. Альтернатива никогда не считалась признаком отсутствия научности. Скажем, в течение нескольких веков в физике господствовали две взаимоисключающие точки зрения — корпускулярная и волновая. Нельзя сказать, что каждая из них была ошибочной, поскольку хорошо описывала свой круг явлений, но была весьма плохо применима к другому кругу явлений. И только в ХХ веке учёные поняли, что альтернативная с точки зрения любой из этих концепций наука всё-таки является наукой. Появился принцип дополнительности, и оба подхода были объединены в единый корпускулярно-волновой подход.

Неакадемическая наука. В разных странах центрами научных исследований являются разные учреждения. В большинстве западных стран научно-исследовательских институтов с государственным содержанием имеется очень мало, а научные разработки за счёт частных фирм ведутся главным образом в университетах. Поэтому там разницы между академической и университетской наукой практически нет. Иное дело в России. За годы Советской власти были созданы десятки, если не сотни НИИ с государственным финансированием, поскольку нам предстояло в кратчайшие сроки занять передовые рубежи по ряду направлений — создать, например, отличную оборонную и связанную с ней тяжелую промышленность. В то же время и в те же кратчайшие сроки нам требовалось подготовить в массовом порядке и выпускников с высшим образованием. Поэтому, именно для того, чтобы решить первоочередные задачи, университетские кадры преподавателей освободили от крупных научных разработок, оставив за ними исследования по менее затратным научным темам. Поэтому сложилось два уровня науки — академический и университетский. Каждый, кто защищал кандидатскую или докторскую диссертацию в НИИ знает, насколько непредсказуемым может быть результат, тогда как в вузах аналогичные защиты проходят, как правило, без эксцессов.

Учебный уровень науки. Между тем, существует и еще два уровня существования науки — учебный и популярный. При написании учебников авторы стремятся представить науку как последствия строго направленной и осознанной деятельности, где результат однозначен, окончателен, не зависит от каких-либо привходящих причин, и оформлен в такой терминологии, что сразу не воспринимается во всей его полноте, и этот ореол таинственности заставляет читателя относиться к научным выводам с должным почтением. Читатель часто и не догадывается, что такая красота выводов учебника достигается путем игнорирования многих фактов и предположений, не совместимых с основными утверждениями данной науки, что на огромное число фактов учёные наткнулись совершенно случайно, проверяя свои собственные, не относящиеся к делу догадки. Автор учебника своей волей сглаживает ряд противоречий, игнорирует остающиеся лакуны, где наука ничего кроме общих фраз сказать не может, замалчивает и имена учёных, и результаты альтернативных научных парадигм. Чаще всего авторы оказываются не в ладах и с историей собственной науки, и потому склонны преувеличивать достижения последней пары десятилетий и очень поверхностно относятся к трудам классиков. Именно поэтому с точки зрения самих учёных учебники с трудом можно отнести к категории научных работ. Никаких престижных премий в науке за учебники не дают. (Единственное исключение — Нобелевская премия академику АН СССР Льву Давидовичу Ландау, однако его учебник по характеру изложения мало отличается от научной монографии и в этом смысле весьма труден для студентов).

Именно потому, что учебник огрубляет, обедняет, упрощает и в определенных частях искажает научную реальность, многие крупные учёные читают собственные авторские курсы лекций. Казалось бы — зачем это нужно, если существуют хорошие учебники? Но в том-то и дело, что даже самый лучший учебник никогда не охватывает всей научной дисциплины со всей полнотой и глубиной. Зато у студента возникает ложное убеждение в том, что сдав экзамен по соответствующей дисциплине, он стал в ней корифеем. На самом деле, он лишь получил в ней «ликбез».

Так что когда мои оппоненты предлагают мне «почитать учебник», они расписываются в своем незнании методологии науки. Читать следует монографии, если стремишься быть в курсе научных достижений. А еще лучше — их рецензировать, что я и делаю периодически, и чего совершенно не умеют делать мои оппоненты. Так что еще раз остается повторить: если следовать Википедии и считать, что всякая неакадемическая наука является лженаукой, то таковой является уже университетский уровень, и тем более уровень учебников. Имеются в виду, конечно же, прежде всего учебники для вузов. А учебники для школ — это уже следующий, популярный уровень, еще более низкий.

Популярный уровень науки. На учебном уровне всё-таки, хотя и не в полной мере, но используется специфический научный язык данной отрасли знания. Что же касается популярного уровня, то там остаются разве что ключевые термины и ключевые формулы; всё остальное является вольным пересказом научных результатов. Именно этот уровень и плодит дилетантов, которые, уяснив себе основные проблемы конкретной научной дисциплины, пытаются дать свои решения, не понимая все сложности проблемы и не владея арсеналом известных на данный момент в науке методов. Мне пришлось столкнуться с массой таких «научных предложений» от пенсионеров, агрономов, геологов, студентов, когда я в 70-е годы ХХ века занимал пост секретаря группы философских проблем физики отделения физики (которое тогда возглавлял Лев Александрович Дружкин) Московского общества испытателей природы при МГУ (президентом МОИП был тогда академик Александр Леонидович Яншин). Естественно, что мне приходилось прилагать массу усилий, чтобы показать, но весьма деликатно, что у этих людей отсутствуют элементарные знания и физики, и философии.

К сожалению, и мои оппоненты в последние несколько лет ничем не отличаются от перечисленных дилетантов: заглянув в популярные справочники или энциклопедии, они пытаются судить о весьма сложных научных проблемах. А в ряде случаев они вышучивают принятые в науке термины, показывая и вовсе дремучее невежество.

Энциклопедии. Особо следует остановиться на энциклопедиях. Напомню, что когда в XVII веке к нам привез некий компендиум знаний Симеон Полоцкий (под названием «Вертоград цветистый», ибо название «Энциклопедия» еще не существовало), это была некая новинка. А в XVIII веке появилась первая «Циклопедия», то есть, в переводе на русский, «Круг детей» — это были знания, доступные для детского восприятия (под детским возрастом понимался возраст в 6-10, иногда 12 дет). Позже круг тем расширился, а изложение несколько усложнилось; вероятно, теперь издания, которые стали называться «В кругу детей» («Энциклопедия»), стали предназначаться для подростков.

Я специально останавливаюсь на этом, поскольку энциклопедии при своём возникновении вовсе не означали изложения всех наук на высоком уровне. Еще раз подчеркиваю, что они предназначались для ДЕТСКОГО восприятия.

Еще позже, например, в ХХ веке, энциклопедии стали делиться на общие (Большие и Малые) и отраслевые. Общие предназначались для людей со средним образованием, отраслевые — для людей с высшим образованием, но занимающихся смежными или далёкими проблемами. Изложить научную проблему в минимальном числе слов и терминов — это самостоятельная дидактическая задача; именно поэтому все статьи (но не коротенькие заметки) в энциклопедиях всегда подписываются. Научное имя — это бренд учёного; чем известнее автор, тем больше к нему доверия.

Однако, наряду с достоинствами (весьма широким охватом науки и первым введением в соответствующий ее раздел), энциклопедии обладают и рядом недостатков. Выше я уже назвал неполноту и весьма поверхностное изложение научной дисциплины; но к этому следует добавить то, что выпуск энциклопедии в печатном виде затягивается на несколько десятков лет, так что эти знания во многих областях науки могут очень сильно устареть, а ряд перспективных направлений вообще не быть представленным.

Именно поэтому профессионалы этим материалом не пользуются. Как многолетний член различных учёных советов могу сказать, что если диссертант ссылается на какую-то энциклопедию — следовательно, он не специалист. Однажды один из соискателей в списке литературы сослался на Детскую энциклопедию. Председатель снял данную диссертацию с защиты.

Википедия. Энциклопедией нового типа явилась Википедия, которая возникла в интернете на базе весьма мощных компьютеров. В ней оказалось возможным ликвидировать устаревание данных за счет оперативного обновления статей (2-4 раза в год). Кроме того, обращение к каждой статье (при выходе пользователя в интернет) занимает секунды, что намного быстрее, чем перелистывание многотомной энциклопедии в случае, если она ужа находится в руках пользователя, что существенно экономит время. Уже два этих достоинства привели к тому, что услугами Википедии стали пользоваться миллионы читателей.

Однако имеются в такого рода сверхпопулярных изданиях и существенные недостатки. При издании обычных энциклопедий авторам положено платить гонорар. А Википедия пошла по пути как бы «самодеятельного» создания статей. Здесь автор анонимен, и гонорар не выплачивается. Во всяком случае, так должно было быть. На деле Википедия просто переиначивает своими словами (чтобы не платить штрафы за плагиат) статьи общих и отраслевых энциклопедий (чем сильно ухудшается научная сторона публикации), и пиарятся или, напротив, «опускаются» те или иные персоналии. За этим зорко следят несколько человек редакторов, и если статью кто-то правит профессионально, со знанием дела (а именно на это претендует Википедия), то где-то через час эта правка стирается, а сохраняется именно то, что нужно редакции Википедии.

При этом авторы статей в Википедии так и остаются анонимными (то есть, если они ошибаются, то неизвестно, кого именно критиковать за ошибки) и, следовательно, Википедия сама себя дискредитирует. Чтобы не ходить далеко за примером, я показываю на обсуждаемом определении лженауки, что данная статья составлена дилетантом, который смешал в одну кучу самые разные отношения внутри науки и сделал их синонимами лженауки. Кроме того, в качестве примера дается определение лженауки по Гинзбургу, хотя этот крупный физик вовсе не был методологом науки. Здесь уже сказываются не интересы научной истины, а личные пристрастия автора статьи (а опосредованно — самой Википедии, которая пиарит только лиц определенного этноса).

Определение по Гинзбургу. Виталий Гинзбург, Нобелевский лауреат по физике 2003 года: «Лженаука — это всякие построения, научные гипотезы и так далее, которые противоречат твёрдо установленным научным фактам. Я могу это проиллюстрировать на примере. Вот, например, природа теплоты. Мы сейчас знаем, что теплота — это мера хаотического движения молекул. Но это когда-то не было известно. И были другие теории, в том числе теория теплорода, состоящая в том, что есть какая-то жидкость, которая переливается и переносит тепло. И тогда это не было лженаукой, вот что я хочу подчеркнуть. Но если сейчас к вам придёт человек с теорией теплорода, то это невежда или жулик. Лженаука — это то, что заведомо неверно».

Здесь Гинзбург, как и всякий крупный учёный, верно подметил весьма важное положение истории науки. Когда-то теория теплорода была шагом вперед и позволила сформулировать такие важные положения как теплопередача и теплоёмкость. И они позволили начать количественные подсчеты а термодинамике. Но затем исходное положение не то, что было отброшено, а было уточнено за счет ограничения. Теплород понимался как невесомая жидкость, то есть, это понятие содержало в себе как аналогию с материальным телом (жидкость), так и включение весьма необычного свойства (невесомая). Это последнее свидетельствовало о том, что нечто в понимании теплорода является слишком буквальной аналогией. Этим излишним буквализмом стало понимание теплоты как материальной субстанции, от которой новая термодинамика оставила только одно ее свойство — движение мельчайших частей. А движение, действительно, невесомо, ибо гравитация охватывает такую физическую величину, какмасса, но не такую, как перемещение. Так что новое, более тонкое понимание природы теплоты, явилось и расширением понятия теплоты (которое стало применимо ко всем физическим телам), и уточнением, истоньшением понятия теплорода (от него осталось только свойство движения).

И если теперь кто-то придёт с новой теорией теплорода к современному учёному-физику, то этот учёный вправе видеть в пришедшем или невежду, или шарлатана.

Критерий Гинзбурга в отношении моего учения. Все мои утверждения основаны на том, что я смог прочитать и осмыслить, рассматривая древние надписи на камнях, костях, роговом веществе, геоглифах и т.д. Читала ли наука надписи на этих материалах, выполненные кириллицей или другими шрифтами? — Да, конечно. Эта наука называется эпиграфикой. Не я ее создал, она успешно развивалась и до меня.

Как я датирую надписи? — Никак. Я работаю с тем, что до меня сделали археологи, пользуюсь их датировками (хотя в ряде случаев они мне кажутся сомнительными — но это редкие исключения). Таким образом, я вписан в современную науку.

Как воспроизводятся надписи или рисунки в эпиграфике? Начиная с XVIII века, и по сей день лучшими считаются не черно-белые фотографии (они дают очень слабый контраст), а прориси, сделанные от руки (именно они до изобретения фотографии назывались снимками и считались документальным подтверждением надписей и рисунков). В этом смысле я тоже ничего не изобретал и работаю в принятой традиции. Так что и в этом отношении я вписан в современную науку.

В чем же состоят мои новации? В том, что от ЯВНЫХ надписей я перешел к ПОЛУЯВНЫМ и НЕЯВНЫМ. Иными словами, я стал считать, что надписи существуют в несимметричных орнаментах и рисунках, сделанных человеком (ПОЛУЯВНЫЕ НАДПИСИ), а также в очень стертых от времени гравировках, рельефах и следах краски (НЕЯВНЫЕ НАДПИСИ). Ничего странного, а тем более бредового в таком естественном шаге науки нет. Скажем, изобретение микроскопа позволило увидеть те мелкие объекты, которые не замечает человеческий глаз, а применение современных цифровых фотоаппаратов позволило усилить контраст надписей, подчас невидимых человеческим глазом на натуре, на тех камнях, которые находятся на древних святилищах.

Иными словами, я ввел в научный оборот НОВЫЙ ТИП ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ — полуявные и неявные надписи, то есть, как бы ЭПИГРАФИЧЕСКИЙ МИКРОМИР. Недаром я считаю, что являюсь основоположником микроэпиграфики.

Как мы знаем, появление микробиологии позволило совершенно иначе понять всю эволюцию живого мира и привело к появлению как протистологии, так и цитологии. И призывать в наши дни к устранению микроскопа и к игнорированию добытых с его помощью результатов могут только неучи или шарлатаны, представители лженауки.

Но точно так же игнорировать существование полуявных или неявных надписей в наши дни, когда мои результаты уже более десяти лет известны научному миру, могут только неучи или шарлатаны. В качестве примера рассуждения таких шарлатанов можно рассмотреть любой комментарий на сайте так называемых «чудинологов», где публикуются разного рода искажения моего имени, мнимые «чтения» природных надписей (например, моей фамилии на складках моих рукавов), какой-то бред в виде объединения прочитанный мною слов на совершенно несвязанных между собой ни логикой, ни временем создания артефактов. Короче говоря, вышучивается результат моих чтений, как если бы все надписи были придуманы мною. Подобного рода научный обскурантизм в истории науки известен: когда Галилео Галилей обнаружил в подзорную трубу существование пятен на Солнце, один из кардиналов приписал это дьявольскому изобретению — самой подзорной трубе. Иными словами, повёл себя как типичный неуч. Ибо в то время во всех учебниках ничего не говорилось о пятнах на Солнце. А тем более, в учебнике всех учебников — в Библии.

Этим и объясняется молчание нынешней исторической науки по поводу моих открытий. Ибо если их откровенно отрицать — значит, сознательно становиться либо неучем, либо шарлатаном, то есть, проповедовать лженауку (по Гинзбургу). Я ведь предлагаю всего-навсего более тонкую методику чтения надписей, не сомневаясь ни в существовании надписей, ни в их отнесении к тем эпохам, к которым их отнесли археологи. А то, что сами учёные подчас не видят надписей, то это уже дело их профессиональной частности. Я уже приводил примеры, когда именно археологи отказались подойти к камню и прочитать на нем надпись, поскольку это ломало их теоретические построения. Или другой пример, когда археолог надпись прочел, но потом сказал, что «этого не может быть». В обоих случаях археологи вели себя не как честные люди, а как шарлатаны.

И из этого следует только один вывод: современная археология, не признающая микроэпиграфики, ведет себя как типичная лженаука.

Но, с другой стороны, в такое глупое положение археологи себя загнали не по доброй воле. К XIX веку была создана такая историография (прежде всего, в стране, которая в тот период считалась лидером научной мысли, в Германии), согласно которой наши предки еще недавно были чуть выше животных, никаких древних цивилизаций высокого уровня ранее античности не было (и уж подавно — таких цивилизаций, уровень которых превышал современный), письменность возникла только в эпоху бронзы и у каждого народа самостоятельно, а история Руси началась очень поздно, когда вся Европа переживала средневековье, а Русь еще доживала свою древность. И теперь всё, что противоречит такому примитивному взгляду на историю (а мои работы показывают, что нынешняя историография не только ложная, но ещё и возвеличивает западные страны, цивилизацию молодую, но очень хищную и самовлюблённую) подвергается ожесточенной критике. Так что встать на мою сторону нынешняя археология тоже не может — это означает грандиозную ломку сложившихся традиций, научную революцию в области историографии. Пока это — непозволительная роскошь для нее.

Однако вернемся к Википедии для обсуждения более частных проблем атрибуции лженауки. Вот что она пишет: «Следует отличать псевдонауку от неизбежных научных ошибок и от паранауки, как исторического этапа развития науки. Главное отличие науки от псевдонауки (ненауки) — повторяемость (воспроизводимость) результатов». Заметим, что тут автор данной статьи высек сам себя, ибо вначале у него термин «паранаука» являлся синонимом лженауки, а теперь выясняется, что паранауку следует отличать от лженауки. — То есть, данную статью писал неуч, в чём мы еще раз убедились.

Черты псевдонауки по Википедии. Характерными отличительными чертами псевдонаучной теории являются: «игнорирование или искажение фактов, известных автору теории, но противоречащих его построениям;

нефальсифицируемость (несоответствие критерию Поппера), то есть невозможность поставить эксперимент (хотя бы мысленный), один из принципиально возможных результатов которого противоречил бы данной теории;

отказ от попыток сверить теоретические выкладки с результатами наблюдений при наличии такой возможности, замена проверок апелляциями к «интуиции», «здравому смыслу» или «авторитетному мнению»;

использование в основе теории недостоверных данных (т. е. не подтверждённых рядом независимых экспериментов (исследователей), либо лежащих в пределах погрешностей измерения), либо недоказанных положений, либо данных, возникших в результате вычислительных ошибок. К данному пункту не относится научная гипотеза, чётко определяющая базовые положения;

введение в публикацию или обсуждение научной работы политических и религиозных установок. Этот пункт, впрочем, требует внимательного уточнения, так как иначе Ньютон, например, попадает в разряд лжеученых, причём именно из-за «Начал», а не из-за позднейшей теологии. Более мягкой формулировкой этого критерия «ненаучности» могла бы быть принципиальная и сильная невычленимость научного содержания работы из прочих её составляющих. Впрочем, для современной науки принято, как правило, автору самостоятельно вычленять научную составляющую и публиковать её отдельно, не смешивая явно с религией или политикой.

Иными словами, псевдонаука игнорирует важнейшие элементы научного метода — экспериментальную проверку и исправление ошибок. Отсутствие этой отрицательной обратной связи лишает псевдонауку связи c объектом исследования, и превращает её в неуправляемый процесс, сильно подверженный накоплению ошибок».

Возникает впечатление, что данную часть статьи Википедии писал не тот автор, который дал общее определение.

Моё учение и черты псевдонауки. Что же, рассмотрим все эти черты применительно к моим построениям и к построениям моих оппонентов.

Игнорирование или искажение фактов, известных автору теории (в данном случае академической историографии), но противоречащим моим построениям. Итак, я полагаю, что письменность началась не с эпохи бронзы, а гораздо раньше, еще до палеолита. Знаю ли я, что современная наука относит возникновение письменности к эпохе бронзы? — Да, очень хорошо. Игнорирую ли я это положение? В начале своей деятельности никак не игнорировал, но когда, по мере усовершенствования методики чтения, убедился на сотнях примеров в том, что данное положение не соответствует действительности, стал его игнорировать именно как ложь. Еще раз повторяю, что я это положение не искажал, но доказал, что оно ложно. Иными словами, научно опроверг его, а не просто отбросил.

Нефальсифицируемость (несоответствие критерию Поппера), то есть невозможность поставить эксперимент (хотя бы мысленный), один из принципиально возможных результатов которого противоречил бы данной теории. Моё положение вполне фальсифицируемо в любую сторону. Во-первых, теоретически можно предположить, что в древности писали НЕ ТОЛЬКО по-русски, для чего достаточно найти надпись палеолитического возраста на другом языке. Во-вторых, показывать, что найденные мною надписи сделаны не на артефактах (то есть, НЕ на древних камнях, обработанных человеком, а на не подвергавшихся обработке природных материалах). При этом замечу, что такие конструкционные материалы как пластмассы, брус, фанера, кирпич, цемент, ШТУКАТУРКА производятся человеком, НЕ ЯВЛЯЮТСЯ природными и потому должны быть отнесены к числу артефактов. И, следовательно, читать на них СУЩЕСТВУЮЩИЕ или ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ надписи или рисунки, (например, фактуру древесных волокон на покрывающем мебель пластике) является вполне научной проблемой. Так что фальсифицировать мои построения вполне возможно. Однако пока никто не нашел надписей палеолита на иных языках и никто не доказал, что я читаю надписи на чисто природных камнях, не прошедших человеческой обработки.

Отказ от попыток сверить теоретические выкладки с результатами наблюдений при наличии такой возможности, замена проверок апелляциями к «интуиции», «здравому смыслу» или «авторитетному мнению». Я именно и показываю результаты наблюдений древней письменности, тогда как мои оппоненты, археологи, именно апеллируют к «здравому смыслу» (дескать, человек палеолита не был достаточно развит, чтобы писать надписи, но вполне развит, чтобы изображать животных с мельчайшими деталями) и к «авторитетному мнению» (дескать, существующая археология придерживается прямо противоположной точки зрения). Тут я еще раз подчеркну, что непосредственный ФАКТ всегда имеет научное значение более сильное, чем любая теория. Так что по данном критерию, лженаукой является современная археология палеолита.

Использование в основе теории недостоверных данных (т. е. не подтверждённых рядом независимых экспериментов (исследователей), либо лежащих в пределах погрешностей измерения), либо недоказанных положений, либо данных, возникших в результате вычислительных ошибок. К данному пункту не относится научная гипотеза, чётко определяющая базовые положения. — Пока ни один из экспертов меня не опроверг, поскольку никто из академических учёных и не пытался произвести чтение тех же надписей, которые читал я. Поэтому, пока мои данные не признаны недостоверными, они, в силу презумпции научной чистоплотности, считаются ДОСТОВЕРНЫМИ.

Только очень мелкие надписи, приводимые в моих работах, могут вызвать сомнение в чтении отдельных мелких букв, например, «о» может быть прочитано как «а» и наоборот. Однако от этого совершенно не зависит понимание надписи в целом. В остальных же случаях никаких «погрешностей измерения» у меня нет, надписи, как правило, я воспроизвожу достаточно крупно. Вычислений я не привожу, так что тут никаких ошибок у меня нет заведомо. Практически каждую надпись я показываю сначала на ее естественном фоне, а затем — на белом фоне, где она становится прекрасно видной и потому весьма ДОКАЗАТЕЛЬНОЙ. Так что мои построения в данном случае научны, тогда как выпады моих противников — неконкретны и потому недоказуемы.

Введение в публикацию или обсуждение научной работы политических и религиозных установок. Этот пункт, впрочем, требует внимательного уточнения, так как иначе Ньютон, например, попадает в разряд лжеученых, причём именно из-за «Начал», а не из-за позднейшей теологии. — Политиканство как раз приписывают мне мои оппоненты (Гордон, чудиноманы, отдельные читатели, особенно с Украины и из Прибалтики), а именно славянофильство, русофилию, чуть ли не русский фашизм. Почему? Потому, что в палеолите писали по-русски. Но ведь это — научный факт! Скажем, если вся музыкальная литература помечена итальянскими терминами (соната, анданте, виваче, аллегро, ленто, пердендози и т.д.), то означает ли признание этого факта наличие склонности к итальянскому фашизму? Отнюдь нет! — Так что подобная трактовка моих научных положений как якобы выполнение чьего-то политического заказа является признаком лженаучности именно моих оппонентов, а не меня.

Более мягкой формулировкой этого критерия «ненаучности» могла бы быть принципиальная и сильная невычленимость научного содержания работы из прочих её составляющих. Впрочем, для современной науки принято, как правило, автору самостоятельно вычленять научную составляющую и публиковать её отдельно, не смешивая явно с религией или политикой. — Но никогда, ни в одной работе и не подчеркивал исключительную «русскость» палеолитической культуры, а всегда считал ее общечеловеческой. Тогда как результаты моих исследований сосредотачивались на чтении и трактовке древних слов и на стоящих за словами реальных предметах и отношениях той эпохи, то есть, именно на научной, а не на политической или религиозной составляющей.

Иными словами, псевдонаука игнорирует важнейшие элементы научного метода — экспериментальную проверку и исправление ошибок. Отсутствие этой отрицательной обратной связи лишает псевдонауку связи c объектом исследования, и превращает её в неуправляемый процесс, сильно подверженный накоплению ошибок. — Как я показал, проверить мои положения не хотят именно мои оппоненты, а не я. Так что говорить о наличии каких-то моих ошибок пока преждевременно. Что же касается рядовых читателей, то они каждый месяц делают мне массу замечаний, и я добросовестно в статьях «Обратная связь» рассматриваю эти их недоумения и пожелания. То есть, пожаловаться на то, что я пренебрегаю мнением читателей, вряд ли возможно.

Итак, мои построения не подходят ни под один критерий лженауки, тогда как под него вполне подходят положения моих оппонентов.

Необязательные критерии. «Необязательными, но часто встречающимися признаками лженаучных теорий являются также следующие:

Теория создаётся одним человеком или небольшой группой людей, как правило, не специалистов ни в области того, о чём говорит теория, ни в смежных областях.

Теория небывало универсальна — она претендует на объяснение буквально всего мироздания (или, как в случае психологических теорий — поведения любого человека в любых обстоятельствах), из базовых положений делается огромное количество выводов, причём проверка корректности выводов на практике не проводится.

Автор активно использует теорию для ведения личного бизнеса: продаёт литературу по теории, оказывает платные услуги, основанные на ней, рекламирует и проводит платные «курсы», «тренинги», «семинары» по теории и её применению, так или иначе пропагандирует теорию среди неспециалистов в качестве высокоэффективного средства для достижения успеха и улучшения жизни (вообще или в некоторых аспектах).

В статьях, книгах, рекламных материалах автор выдаёт теорию за абсолютно доказанную и несомненную истину, независимо от того, насколько она распространена и от степени доверия к ней специалистов».

Применение необязательных критериев к моим построениям. «Теория создаётся одним человеком или небольшой группой людей, как правило, не специалистов ни в области того, о чём говорит теория, ни в смежных областях». — Тут возникает вопрос, кого можно считать специалистом. Скажем, специалистов в области эпиграфики не готовит ни один университет (эта специальность мало востребована, и подготовка профессионалов на вузовской скамье нерентабельна). А микроэпиграфика пока еще только становится как наука, и потому специалистов по ней быть в принципе не может. Так что к становящейся науке данный критерий неприменим.

Что же касается смежных областей, то за моими плечами — филологический факультет МГУ. Я не закончил только неполный 5-й курс, на котором оставалась практика преподавания в школе и написание диплома. Иными словами, полный набор научных дисциплин по специальности «русский язык и литература» в объёме филологического факультета МГУ я прошел. А большинство моих оппонентов — нет. Именно поэтому они постоянно судят, как неучи.

Теория небывало универсальна — она претендует на объяснение буквально всего мироздания (или, как в случае психологических теорий — поведения любого человека в любых обстоятельствах), из базовых положений делается огромное количество выводов, причём проверка корректности выводов на практике не проводится. — Это неприменимо ко мне, ибо я занимаюсь своей узкой профессией — исследованием культуры человека в древнейшие эпохи. А это — один из частных разделов культурологии. Напротив, мои оппоненты (те же чудиноманы) позиционируют себя как физики и инженеры — следовательно, не лингвисты и не культурологи. А они берутся судить о чём угодно: о траектории перемещения погони (и у них, как у подлинных профанов, кратчайшим путем между двумя точками является спираль), о том, как выглядит психотронный генератор (он у них ничем не отличается от реактивного двигателя), о славянской мифологии (где они не знают имён основных славянских божеств), о наличии надписей на этрусских артефактах (которых они в упор не видят), и о многом-многом другом. Так что этот критерий как раз бьёт по моим оппонентам, и никоим образом не применим ко мне.

Автор активно использует теорию для ведения личного бизнеса: продаёт литературу по теории, оказывает платные услуги, основанные на ней, рекламирует и проводит платные «курсы», «тренинги», «семинары» по теории и её применению, так или иначе пропагандирует теорию среди неспециалистов в качестве высокоэффективного средства для достижения успеха и улучшения жизни (вообще или в некоторых аспектах). — Я действительно читал в 2009 году авторские курсы по русскому языку, по славянской палеографии и по древнейшей истории. Но 1) никакого отношения к достижению слушателями успеха или улучшения жизни они не имели, 2) никаких дополнительных платных услуг я не оказывал, 3) мои книги продавало издательство, которое за этот счёт покрывало аренду дорогостоящего помещения в центре Москвы, 4) мой гонорар за час лекций был ниже того, что мне платит мой родной вуз, так что чтение дополнительных лекции в ГУУ было бы гораздо более прибыльным бизнесом. Так что этот критерий ко мне также не имеет отношения даже в 2009 году. А во все предшествующие 19 лет я вообще никаких авторских лекций по своей тематике не читал.

В то же время мои оппоненты работают на постоянной основе за приличный гонорар, в чём они неоднократно признавались — хотя у них нет соответствующих степеней и званий. Вот они-то как раз и используют нападки на меня для своего личного бизнеса и для пропаганды обскурантистских взглядов среди читателей.

В статьях, книгах, рекламных материалах автор выдаёт теорию за абсолютно доказанную и несомненную истину, независимо от того, насколько она распространена и от степени доверия к ней специалистов. — Это вообще не имеет ни малейшего отношения ко мне, ибо на каждом рисунке я пишу: МОЁ чтение надписи. Я не выдаю его за ЧТЕНИЕ ДАННОЙ НАДПИСИ СОВРЕМЕННОЙ НАУКОЙ. Что же касается степени распространения моих чтений, то с каждым годом круг моих учеников расширяется. А специалистов в области микроэпиграфики на сегодня кроме меня пока нет. Однако лет через пять, как я надеюсь, эта лакуна будет заполнена.

Таким образом, и все второстепенные критерии псевдонауки ко мне не имеют ни малейшего отношения и гораздо в большей степени характеризуют моих оппонентов.

Совсем частные критерии. «Следует заметить, что существует и постоянно появляется множество теорий и гипотез, которые могут показаться псевдонаучными по ряду причин: новый, непривычный формализм (язык теории); фантастичность следствий из теории; отсутствие или противоречивость экспериментальных подтверждений (например, из-за недостаточной технологической оснащённости); отсутствие информации или знаний, необходимых для понимания; использование терминологии старых, отвергнутых наукой взглядов для формулирования новых теорий; конформизм того, кто оценивает теорию.

Но если теория реально допускает возможность её независимой проверки, то это не может называться лженаукой, какой бы ни была «степень бредовости» (по Нильсу Бору) этой теории. Некоторые из таких теорий могут стать «протонауками», породив новые направления исследований и новый язык описания действительности.

С другой стороны, «степень бредовости» теории или её «непризнанность» ещё не являются достаточным признаком её новизны и научности, хотя многие псевдоучёные склонны апеллировать к этому. Не следует относить к псевдонауке то, что наукой изначально не является (и не претендует на роль науки) и связано с другими аспектами жизни, например, религию, философию, спорт, театр, фольклор».

Применение частных критериев к моим построениям. Новый, непривычный формализм (язык теории). Я не применяю ни новых математических методов, ни нового языка — всё строится на тех же научных положениях, на тех же терминах, которые существуют в современной науке. И напротив, мои оппоненты (чудиноманы) вообще не владеют научным языком.

Фантастичность следствий из теории. Как раз предположение о гораздо более высоком уровне цивилизации наших предков позволяет понять, как они смогли выжить в условиях ледникового периода. Полагаю, что достаточно даже холодов в -40 градусов Цельсия в течение пары месяцев, чтобы вымерли современные крупные мегаполисы Земли (например, такие, как большой Лондон). А люди палеолита выжили!

Так что фантастично предполагать в наших недавних предках троглодитов, как это делает современная археология. Вот она-то и кормит нас лженаучными баснями!

Отсутствие или противоречивость экспериментальных подтверждений (например, из-за недостаточной технологической оснащённости). Современная археология не умеет читать ни неявные, ни даже полуявные надписи. Она методически хромает, и потому является вчерашним днём в трактовке многих артефактов.

Отсутствие информации или знаний, необходимых для понимания. Я располагаю теми знаниями, которые существуют в современной археологии, ибо я покупаю археологическую литературу, а также слежу за ее новинками. Но не наоборот: археологи с моими методиками незнакомы, поскольку с порога считают их ненаучными. Вот у них как раз и отсутствует знание, необходимое для понимания.

Использование терминологии старых, отвергнутых наукой взглядов, для формулирования новых теорий. Такой терминологией я не пользуюсь. Но вот что интересно: еще в XIX веке учение о самых ранних артефактах, эолитах, считалось научным; позже, в ХХ веке археологи старались о них не вспоминать. Таким образом, целый раздел науки о палеолите был похоронен без каких-либо объяснений; никто не доказал, да и не стремился доказать, что человеческой культуры не было до нижнего палеолита. Так что взгляды на эолиты НАУКОЙ ОТВЕРГНУТЫ НЕ БЫЛИ, однако о них учёные надолго замолчали. Как же тогда относиться к этому учению? Оно является лженаукой? Нет, поскольку оно входило в тело науки, и его никто не опроверг.

На этом примере я показываю, что как в математике действует теорема Гёделя о неполноте формализованных систем, так и в историографии, и в археологии: существуют такие разделы, которые вроде бы уже и устарели, но еще не опровергнуты. Равно как и наоборот: существуют другие разделы, которые достаточно научны, но непривычны и еще не одобрены научным сообществом, но считать их лженаучными было бы неправильно.

Но если теория реально допускает возможность её независимой проверки, то это не может называться лженаукой, какой бы ни была «степень бредовости» (по Нильсу Бору) этой теории. Некоторые из таких теорий могут стать «протонауками», породив новые направления исследований и новый язык описания действительности.

Именно это мы и наблюдаем и для микроэпиграфики, и для археоники. Независимая проверка вполне возможна, если у учёных появится желание это сделать. Я всячески помечаю в моих статьях и источник, и все последовательные фазы обработки надписи, так что проверка независимых экспертов вполне возможна на любом этапе моей эпиграфической работы. Другое дело, что у эпиграфистов и археологов НЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ЖЕЛАНИЯ заниматься подобной проверкой. Ибо само желание меня проверить означает, что моё УТВЕРЖДЕНИЕ О НАЛИЧИИ ПИСЬМЕННОСТИ В ПАЛЕОЛИТЕ НАУЧНО, а, следовательно, их нынешняя точка зрения на палеолит как на время «детства человечества» в корне ошибочно.

Не следует относить к псевдонауке то, что наукой изначально не является (и не претендует на роль науки) и связано с другими аспектами жизни, например, религию, философию, спорт, театр, фольклор. — Правильно, именно так я и поступаю. И, несмотря на ряд псевдонаучных аспектов, деятельность чудиноманов я не могу отнести к лженауке, ибо это — вообще не наука, а совсем другая область человеческой деятельности: низкопробное фиглярство типа балагана; клоунада, пародия, парафраз, карикатура вкупе с сетевым хулиганством. Короче говоря, развлечение почтеннейшей публики за маской псевдонима, но с испоганиванием отдельных сторон моей деятельности.

В то же время ряд положений историографии и археологии, несомненно, является лженаукой. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Обсуждение. Понятие лженауки активно используется в наши дни для борьбы академической науки с ее оппонентами. И это вполне понятно: раньше академическая наука занимала не просто лидирующее, но даже монопольное положение. А сейчас и в теории, и на практике множатся альтернативные подходы и возникают альтернативные академии наук России.

Понятно, что академики вынуждены защищаться. Наука в развивающемся мире не может стоять на месте, появляются новые методы и методики, новые приборы и принципы исследования. Какие-то из них успешны, большинство нет. Но так было во все времена. Правда, в советскую эпоху положение учёных было всё-таки лучше: государство выделяло большие средства и на научные исследования и на зарплату учёных. Да и сами нынешние академики были тогда много моложе. Поэтому разные методики и приборы можно было своевременно протестировать, упразднить неработающие, дотянуть до кондиции не вполне совершенные, применять в новых областях успешно себя зарекомендовавшие. В наши дни положение дел иное: если академики за счет академических надбавок еще находятся на среднем уровне обеспеченности, то молодые учёные просто бедствуют и не хотят работать в НИИ. Отсюда — очень высокий средний возраст научных сотрудников, малая престижность работы в сфере науки, слабое внедрение в НИИ новой техники, и как следствие — очень невысокая степень развития науки в наши дни.

Лет десять назад, во время бомбардировок Югославии, политический обозреватель нашего ТВ Максим Соколов высказал интересную мысль: оккупанты перевелись! Иными словами, ставить свою жизнь на кон в сытой Европе молодёжи не хочется. А сейчас нет и пылких новаторов в области российской науки: отдать свой энтузиазм прокладыванию новых путей в исследованиях, сражаться с оппонентами, и при этом жить на нищенскую зарплату охотников нет. Поэтому для нынешнего поколения учёных мои новации в эпиграфике кажутся слишком революционными нововведениями, которые они и не захотят проверять; а молодежи за такие проверки платят слишком мало. Поэтому экспертов моих чтений в рядах академических ученых пока нет. И потому экспериментальная проверка моих положений затягивается. И не потому, что я неправ, а потому, что нет заинтересованных лиц.

Данные комиссии по борьбе с лженаукой. Недавно можно было прочитать подборку данных о борьбе с лженаукой комиссии под руководством Э.П. Круглякова. Сразу же удивляет, что примеры использованы за 1997/1998 годы. Не тогда ли и заседала комиссия? Идут упрёки в адрес Анатолия Евгеньевича Акимова, которого уже давно нет в живых. Приводится, в частности, мнение Александра Леонидовича Яншина, замечательного академика, с которым я многократно встречался лично, но который умер уже много лет назад. Так что в этой подборке фигурируют не столько современные положения, сколько данные примерно 12-летней давности. Но тот же Яншин, в частности, сказал: «Меня беспокоит, что в этой борьбе мы вместе с грязной пеной можем выплеснуть и ребенка. Я имею в виду еще не изученные явления, не нашедшие пока своего объяснения, которые легко отнести в разряд ложных». Именно это мы и наблюдаем применительно к моим исследованиям.

Его поддержал и академик Е.П. Челышев. «Согласен со всем, что говорил докладчик, большинство выступивших, и прежде всего Александр Леонидович Яншин, который предостерег от жесткого противопоставления наука — лженаука».

А вот интересное мнение академика А.А. Фурсенко: «Убежден, что в гуманитарных науках мы не поставим преграду изобретателям фактов, если не получим доступ к архивам. С подобной просьбой мы обращались и в правительство, и к Президенту России. Если эта проблема не будет решена, появятся новые мифы, они попадут в школьные учебники, и наше историческое знание, прежде всего система исторического образования, будет в средней школе и вузах столь же ущербной, как и в советский период». — А теперь попробуйте, не будучи сотрудником Института археологии, получить доступ к его архивам, например, отчетам о проведенных раскопках. Вам это не удастся так же, как это не удалось и мне. И собирать фотографии или прориси, например, этрусского наследия в других странах тоже ничуть не легче.

Также интересное предложение внёс академик Ю.В. Гуляев: «Думаю, что Комиссия по борьбе с лженаукой должна поручать соответствующим академическим институтам проверку сомнительных результатов. Почему бы нашим физикам-теоретикам не разобраться с торсионными полями? Что касается экспериментов на электромагнитных волнах, то их мог бы провести Институт радиотехники и электроники. То есть академические институты должны тратить какие-то средства на экспертизу, а не только писать, что это плохо потому, что этого не может быть».

Возникает вопрос, почему бы Институту археологии не проверить опубликованные мной дешифровки? Ведь я их публикую более 15 лет! А ответ лежит на поверхности: поскольку надписи действительно существуют, однако признание этого факта перечеркнет большую часть научной продукции данного института. Поэтому он будет всячески уклоняться от подобной проверки. А если бы надписей на камнях на самом деле не было, меня уже давно бы разоблачили!

Источник