«У этих с Майдана эйфория, они нас победили!»

Назначенный Майданом глава МВД Украины Арсен Аваков анонсировал кадровую революцию в своем ведомстве. Он уволил всех глав управлений МВД и ГАИ. Но пока просто перевел их на должности с приставкой «и. о.». Теперь Люстрационный комитет и кадровая служба должны проанализировать работу чиновников в погонах и уволить тех, кто не соответствует должности. А на их места публично назначить новых руководителей. Грядущие перемены должны затронуть и рядовых сотрудников ведомства. Ведь «новая метла метет по-новому». Поэтому некоторые из них (причем в основном оперативные работники, которые всегда находились на передовой борьбы с преступностью) еще в феврале написали рапорты об увольнении. Но потом отозвали их, решив все-таки дождаться назначения других начальников и указаний. Корреспондентка «Репортера» решила узнать, какой видят перезагрузку МВД рядовые милиционеры, а также расспросила о том, как изменилась их жизнь после Майдана.

Война войной, а зарплата по расписанию

Уютную тишину кафе в центре Киева нарушает ребенок, требующий внимания от родителей-иностранцев. Мальчик кривляется и кричит, но его мама и папа продолжают невозмутимо беседовать. Мой собеседник Иван (имя изменено по его просьбе. — «Репортер»), опер с 20-летним стажем работы в милиции, негодует:

— Ну ты посмотри! Иностранцы они! Все им можно теперь, да? Кричать, визжать, да? — он смотрит на родителей расшумевшегося малыша с нескрываемым презрением, словно именно эта американская семья виновна во всех событиях, кардинально изменивших его жизнь.

В этот момент оживает его мобильный телефон.

— Жена ругается! — жалуется мне Иван. — У меня в последнее время Смольный. Телефон не умолкает. По ночам звонят. То коллеги. То из тюрем. Издержки профессии.

Усталость и недосып Ивана выдают мешки под глазами.

— Если говорить в двух словах, то происходит у нас вот что. Два года назад товарищ Янукович с товарищем Портновым успешно развалили милицию — приняли новый Уголовно-процессуальный кодекс. И вот это все (он показывает рукой куда-то вглубь Майдана) — следствие их действий. Они дерибанили страну, а оперативная работа была похоронена. Раньше мы могли что-то разрабатывать, прикармливать информаторов, раскручивать клубок преступлений, а потом передавать эти материалы следователям. А теперь без их отмашки начинать оперативно-розыскные действия не имеем права. И в чем тогда смысл? Вот пришло новое начальство, и я думаю, как быть. Фамилии знакомые. Возвращают тех, кого при Януковиче оторвали от кормушки. Вообще, я считаю, беда нашей страны в том, что тут все должны сидеть. Неиспачканных у нас в милиции попросту нет. Следовательно и назначать некого. Разве что совсем зеленых, двадцатилетних. И трудно понять, что эти старые-новые люди будут строить. Что от них потребуют, то они и построят. Дай бог, чтобы это снова не была коррупционная пирамида. Ну извини, сколько с этой Украины тянуть можно? Двадцать два года все тянут. Маразм.

— Несогласные есть?

— Сейчас все ждут первой после Майдана зарплаты. Ходили слухи, что уберут надбавки. А если нам оставить только ставку, средняя зарплата у милиционера будет около 1300 гривен. Лейтенант будет получать где-то 900 гривен. У дворника зарплата больше! Ты пойми, у нас все на процентах держится. За звание — гривен 100, за выслугу лет — еще 200. Так по чуть-чуть и собирается что-то. Говорят, когда Яреме (вице-премьер Украины по силовому блоку. — «Репортер») бумажку с нашими новыми зарплатами принесли, он сказал: «Так никто ж работать не будет!» В общем, как будут платить, так мы себя и будем вести.

— Не смущает, что глава МВД Арсен Аваков — гражданский, а не офицер?

Иван безразлично машет рукой.

— Это не мой уровень. Ну че я скажу? Ужас всего этого в том, что теперь там, в МВД, та-а-акие личности всплывают. Надо систему ломать всю, определиться, куда мы идем. Потому что раскрытие любого преступления — это грязь. Это только в советских фильмах все было красиво. И следователь мог так глубокомысленно сказать коллеге: «А как ты будешь людям в глаза смотреть?» В жизни все иначе. Мы сегодня связаны по рукам и ногам. Потому что для того чтобы начать работу, следователь должен изучить материалы и дать мне указание, начинать оперативные действия или нет. В таких условиях о мгновенном реагировании на преступление (а иначе большинство из них просто не раскрывается!), секретности, прикормленных информаторах, причем зачастую из криминальной среды, можно забыть. Так зачем тогда вообще держать такой оперативный блок?! А как этот следователь может дать мне отмашку, если у него бумажной работы выше крыши? У них к концу прошлого года скопилось по 500–600 уголовных производств. Прокуратура тоже «вешалась»! Обращений от людей много, их регистрируют, а расследовать не успевают. Да что там расследовать! Элементарно с бумажной работой не справлялись.

В день нашей встречи в Киеве произошло два резонансных события, косвенно связанных с вооруженными силами Майдана. Во-первых, неизвестные в камуфляже с автоматами избили мужчин во дворике дома у станции метро «Льва Толстого» и забаррикадировались в подвале, отказываясь идти на переговоры с милицией. А прибывший на место для переговоров глава администрации президента Сергей Пашинский, вместо того чтобы передать хулиганов сотрудникам правоохранительных органов, освободил их и вывез в неизвестном направлении со словами: «Они будут защищать родину». Оружие неизвестные так и не сдали. Во-вторых, в Дарнице (один из микрорайонов Киева) случилась перестрелка. Там участник событий на Майдане (он сообщил милиции, что служил в одной из сотен) решил выяснить отношения с самообороной района. К счастью, все обошлось без жертв. Но жители района всполошились не на шутку.

— Это что такое происходит? — багровея на глазах, задает мне риторический вопрос мой собеседник. — А я тебе скажу. Это идет создание вооруженных бандформирований. А то, что главные на Майдане сейчас открещиваются от этих группировок, — так это глупость. Потому что любая организация должна быть узаконенной, иметь свой статус. Кто они такие? Почему у входа в Шевченковский районный суд стоит какой-то Вася и требует, чтобы я ему показывал удостоверение. Я не против, но кто он такой?! То же самое с проверками на дорогах. И что мы имеем в итоге? Народ с оружием по улицам ходит. Это ж не шутки. Ладно, когда это охотничье, зарегистрированное. А если боевое? Вспомни Булгакова, у него все там написано. То же самое происходит и у нас. Этим 20-летним с Майдана объяснить что-то сейчас невозможно. У них эйфория. Но там ведь есть люди и постарше. И они больше понимают. Мне рассказывали, что, когда в центре громили офис Юры Енакиевского, Дмитрий Корчинский спокойно так сказал: «Подождите, пацаны, через два-три месяца вас отстреливать будут». И я с этим согласен. Потому что какая бы власть ни пришла, эта самодеятельность никому не нужна. Они ж возомнили себя вершителями судеб и считают, что им никто не указ. Мол, мы милицию победили! Поэтому идут самосуды.

— А что вы скажете об амнистиях?

— Да это вообще бред сивой кобылы. Верховная Рада решила — значит, отпускаем. Это как? А где ж решение суда? Я вот узнал недавно, что выпустили человека, который устроил взрыв на Троещинском рынке. Там был реальный теракт, доказухи выше крыши. Но человека отпускают. Я так понимаю, что сейчас всех этих активных собираются отправить в Национальную гвардию, да? Это очень похоже на Одессу в 1921 году, когда революционный полк преступника Мишки Япончика на передовой положили. При первой же атаке они побежали назад, а на подходах к Одессе их Котовский встретил и расстрелял. Такую им судьбу прочат? Ладно. Победили вы. Но зачем набор в Самооборону и «Правый сектор» на Майдане продолжается4? Зачем?

«Опер — это когда ты этим живешь»

Иван на несколько минут замолкает. Я замечаю, что его внимательно слушает пожилой мужчина за дальним столиком и одобрительно кивает. Мой собеседник продолжает. На этот раз едва слышно.

— Вот в такую ситуацию мы попали. Когда, с одной стороны, понимаешь, что власть гнилая была. А с другой, что навстречу движется нечто неуправляемое. И это нечто — не лучше прошлой власти. Самооборона, или кто они там, взяли на себя слишком много функций.

— Может, они хотят попробовать себя на вашем месте?

— Не вопрос. Но чтобы идти в милицию, нужно ж критерии соблюдать хоть какие-то. И, конечно, воевать легче, чем на работу ходить.

— Боитесь, что будут мстить обиженные?

— У меня все по-честному, — Иван рубит рукой воздух. — Понимаешь, у нас надежда только на себя. По идее, Служба внутренней безопасности должна защищать нас и наши семьи, но на деле она больше похожа на гестапо, где нас все время пытаются в чем-то заподозрить, а не помочь. И если что случится, легче самому разобраться, подключив самых близких коллег. Я рапорт в любое время смогу написать. А молодежи вообще пофиг. Он в 9.00 пришел, а в 18.00 ушел. В носу поковырялся, в танчики на рабочем компьютере поиграл. Разве он опер? Опер — это когда ты этим живешь 24 часа в сутки. Когда ты не идешь в отпуск, потому что раскручиваешь серию квартирных краж. Этому не научишь. А молодые сейчас знаешь как живут? Получили зарплату, поплакались и дальше сидят. Ни связей, ни информаторов. А ведь весь принцип оперативной работы на этом строится. Все разрушено. Мы ничего не можем. Понимаешь?

«Никогда еще милиция не была такой беспомощной»

Рассказ Ивана во многом совпадает с точкой зрения других сотрудников МВД. В том числе и тех, кто занимает руководящие должности. Правда, говорить об этом открыто они, естественно, не хотят. Разговоров по телефону тоже избегают.

— Хотите узнать нашу обстановку? — рассмеялся мне в трубку знакомый полковник. — Приезжайте! Покажу статистику преступности — обомлеете от ужаса.

— Милиция сейчас полностью деморализована, потому что смена руководства всегда вызывает страх у личного состава, — считает бывший высокопоставленный сотрудник МВД. — Но дело не только в страхе переходного периода после Майдана. МВД действительно не осилило новый УПК ни физически, ни морально.

— Даже в самые лихие 1990-е, во время моей работы, не было такого разгула бандитизма, — говорит бывший первый заместитель главы МВД, генерал-полковник милиции Михаил Корниенко. — Рэкетиров тогда все-таки привлекали к ответственности. Пусть, может, и не очень оперативно. И они боялись милиции. Никогда ранее милиция не была такой беспомощной, как сейчас. Да и милиционеры были другими, знали свои права и полномочия. А то, что происходит сейчас на улицах, нужно немедленно прекратить. Недопустимо, чтобы кто-то занимался охраной порядка, не имея на это полномочий. Согласно законодательству Украины, в нашей стране на это имеют право только сотрудники правоохранительных органов и общественные формирования.

«Нужен гражданский контроль над правоохранителями»

— Нового министра Арсена Авакова старые кадры пока не очень воспринимают, — говорит источник в МВД. — И общий язык большинство подопечных с ним не нашли.

— Потому что гражданский?

— Нет. Юрий Луценко тоже был гражданским. Но он начинал лучше. Взял в заместители опытных правоохранителей и слушал их советы. А главное, он, в отличие от Авакова, не был отягощен бизнесом. Не секрет, что сотрудники милиции всегда с недоверием относятся к богатым людям. Что касается текучки кадров, то ее пока в глобальном плане нет. Но чистки нужно проводить на общей основе, то есть с аттестацией и по нормативным документам. Если человек замечен в политических играх — принимать решения. В то же время приклеить клеймо очень легко. Ведь большая часть руководителей милиции всегда зависима от власти.

— К сожалению, общественный контроль в МВД сейчас полностью отсутствует, — рассказывает Олег Мартыненко. — Мы развивали его, когда действовал отдел по мониторингу о соблюдении прав человека в ОВД. Но все это встречало откровенный саботаж даже на уровне генералов! Поэтому сейчас все эти структуры практически ликвидированы. Никто к этому не прикасается и после Майдана.  Увы, контроль уровня Саши Белого в Ровно — это, мягко говоря, не совсем то, чего мы добивались столько лет.

Многие милиционеры сейчас считают себя жертвами ситуации. Боятся мести, опасаются остаться без работы. Все время вспоминают, как предыдущая власть поступила с «Беркутом». Сначала отдавала этому подразделению приказы, которые они выполняли, а затем сбежала и оставила милиционеров один на один с разъяренными людьми с Майдана.

— По закону, правоохранители всегда номинальные жертвы. Потому что ограничены в свободе передвижения и личной жизни. А то, что они боятся мести со стороны когда-то обиженных милицией людей, — дешевые понты. Любой опер, который кого-то задержал, знает, что у него есть потенциальный враг, и должен быть готов к мести. Не важно, когда он вышел — по амнистии или через положенное время.

— А как быть с вооруженными людьми, с которыми сейчас милиционеры не могут справиться?

— Они раздражают их. В условиях смуты бизнесмены и другие личности для решения вопросов скорее обратятся к вооруженным группам, чем к милиции. Это прошли многие государства. Как забрать у них оружие? Это общегосударственная проблема, решение которой часто оборачивается конфликтами. Я видел, как операции по изъятию оружия приводили к перестрелкам в Боснии и Косово. У нас может быть то же самое, но это нужно пережить. Потому что конкуренция между не-легитимными вооруженными людьми и милицией — очень плохой знак. Ведь, выбирая между настоящим правосудием и незаконным, но быстрым, население может поддержать последнее. И тогда у нас начнут плодиться судьи Дреды, которые сами проводят расследования, выносят приговор и исполняют его. Вот только с законом и правами человека такая система правосудия не имеет ничего общего.

Источник