Украинство: смерть антирусского проекта

Вы слышали что такое «серборез»? Это такой нож. Сконструированный с одной целью – чтобы перерезать горло беззащитным людям. Одному за другим. И чтобы рука палача не уставала. Для этого лезвие сербореза прикреплено к руке палача кожаной застёжкой.

Во время Второй мировой войны хорватские «усташи», подельники Гитлера, так широко применяли данное изделие, что даже сделали заказ на промышленную партию этих ножей знаменитым мастерам из Золингена. «Усташи» даже устраивали соревнования, кто больше убьёт сербских пленников этим ножом. Говорят, что «чемпион» добился результата в 1360 сербов за одну ночь. И до сих пор некоторые не в меру патриотичные хорваты хранят дома эти ножи. А у менее патриотичных есть привычка просто называть какой-нибудь большой и брутальный нож «серборезом». Примерно так, как мы говорим «свинорез».

Откуда же такая ненависть? Ведь сербы и хорваты – славяне. Говорят на одном языке – сербохорватском. Всё отличие практически только в использовании разных алфавитов. У сербов – кириллица, у хорватов – латиница.

Но есть ещё одно различие. Хорваты – католики, а сербы – православные. Поэтому у сербов мы не увидим такой лютой ненависти к хорватам. Не по православному это. Хотя они помнят все «художества» хорватов в 1990-е годы, при Гитлере, и ранее.

Как же так получилось?

До VII века хорваты жили в том месте, которое сейчас мы называем югом Польши. Под давлением воинственных соседей они ушли на юг, и поселились там, где и живут сейчас.

Откуда пришли сербы – есть много версий. Правда, в последнее время теория о «Великом переселении народов» становится немодной в научном мире, и сменяется на теорию «Великого формирования народов». Может и так.

Но остаётся фактом то, что эти два близкородственных славянских народа поселились (или сформировались) аккурат на границе цивилизаций. Как раз там, где проходила граница между Западной и Восточной Империями. Какой такой Западной в VII веке? Её ведь уже не было! Не было. Но цивилизационный разлом остался. Более того, он там был и раньше, до расцвета Рима. С ослаблением Рима он не возник, а проявился, и Империя распалась на Западную и Восточную. Этот же цивилизационный разлом привёл к образованию двух ветвей христианства – православия и католицизма.

Независимо от того, пришли сербы и хорваты на эту землю, или зародились там как социокультурный феномен, линия цивилизационного разлома проявилась между ними. По версии официальной историографии, славяне, пришедшие на Балканы, переняли многие понятия и нравы от тех народов, которые там жили раньше. Насколько сильна может быть старая этническая идентичность, говорит тот факт, что ещё в начале ХХ века старики в греческих деревнях на вопрос о своей национальности отвечали «римлянин».

В VII-IX веках сербы и хорваты приняли христианство. Формально, Церковь была ещё единой. Фактически же, борьба уже шла. Несмотря на то, что в IX веке в хорватских церквах некоторое время служили по византийскому обряду, граница между католиками и православными всё равно пролегла между хорватами и сербами. С тех пор и зародилась вражда.

После падения Западной Римской империи, её эстафету приняли варвары с севера. Одно время это называлось Священной Римской Империей Германской Нации, потом Восточной Империей, потом Австро-Венгрией.

Восточная Римская империя простояла ещё тысячу лет, и перед смертью успела передать православие нам, славянским дикарям. Заодно и письменность нам придумали, на основе греческой.

Долго ли, коротко ли шла борьба за то, кто станет наследником Империи, и граница цивилизаций пролегла между поляками и русскими. В общем-то, никаких поляков и русских тогда и не было. Просто славянские племена после принятия разных версий христианства начали разделяться на эти две идентичности. Возникло два центра, претендующих на объединение славянского мира. Славяне-католики со временем стали поляками, славяне-православные – русскими. И началась вражда.

Но в этой игре ставки были выше, чем у сербов с хорватами. И надо сказать о принципиальных различиях. Русь стала наследницей погибшей Византии, а Польша не была центром католицизма. У поляков были хозяева – светские (немцы) и духовные (Ватикан). Это предопределило несамостоятельность польской политики надолго, может быть навсегда.

Другим принципиальным отличием между наследниками Западной и Восточной Империй стало принципиально разное понимание термина «империя». На Западе под Империей стали понимать систему, в которой один народ покоряет и порабощает другие, присоединяя их земли. Если тебе не посчастливилось родиться от «правильных» родителей, — вечно будешь слугой или рабом. А на Руси империю понимали как семью народов. Независимо от того, какого ты роду-племени, если поддерживаешь смысловую основу Империи и служишь ей – становишься своим. В античном Риме присутствовали обе эти тенденции. Боролись, время от времени брала верх та или другая. Теперь же цивилизационный разлом разделил наследников Рима не только по версиям христианства, но и по этому вопросу.

Новая линия разлома цивилизаций пролегла там, где сейчас находятся Украина и Белоруссия. Потому они там и находятся, что многовековая борьба между двумя наследниками Рима слишком часто передвигала границу.

Сегодня уже можно подвести итог кто был прав.

Правоту Восточной Римской Империи в религиозном вопросе подтверждает то, что мы видим сегодня на Западе. Раскол между католиками и протестантами, гей-парады, и другие последствия того, что в Европе «Бог умер». Хотя с ним там не боролись. А у нас боролись, но не умер.

Нашу правоту в понимании термина «империя» подтверждает судьба «лоскутной империи», а также история борьбы Польши и Руси за лидерство в славянском мире.

Неправильное понимание смысла империи погубило имперские амбиции псевдоимперий Габсбургов и Речи Посполитой. Начало строительства «наций» и «национальных государств» в XVII веке стало результатом этого непонимания, и одновременно окончательной причиной поражения Австрии и Польши в имперском строительстве.

Национализм и империя несовместимы. Немцы и поляки стали нациями, и поэтому им стало нечего предложить народам, жившим в их псевдоимпериях. Или ассимилируйся, или будь бесправным рабом. А если народ не хочет предавать обычаи и веру предков? Он становится врагом титульной нации, и рано или поздно псевдоимперия развалится.

Русские не стали нацией. Русские – это суперэтнос, эдакая имперская надстройка над этнической принадлежностью входящих в Империю народов. Есть, конечно, часть русских, которые так давно являются русскими, что не помнят этнические корни предков. Но вообще русский – это прилагательное. В этом – наша сила. Не надо этого бояться.

Русофобы кричат на каждом углу, что русские – это татары, финны, чуть ли не китайцы. Не надо мерить нас национальной меркой! И не надо русским «вестись» на сказки о «русской нации». Ими нас хотят уничтожить. Русские – это цемент, скрепляющий Империю, и без Империи он не нужен. Не будет Империи – не будет и русских.

Как же возникли Украина и Белоруссия?

Белорусские националисты, рассказывают нам сказку о том, как во времена Ивана Грозного случилось страшное нашествие русских на Белоруссию, в котором белорусов погибло чуть ли не больше, чем при нашествии Гитлера. Эта фальсификация возможна потому, что безграмотным людям свойственно переносить ныне существующие понятия на исторические события. У историков на эту тему даже есть шутка: «В I веке до н.э. итальянский полководец Юлий Цезарь вторгся во Францию». На этом идиотском принципе построена вся белорусская и украинская мифология.

В те времена не было даже понятия «государство» в теперешнем смысле, а в армиях правителей служили все, кого удалось туда набрать разными способами. Независимо от этнической принадлежности. И грабили армии всех подряд без разбору, в том числе и этнически «своих». Но сейчас нам показывают картинки сражений XV века, на которых воины идут в бой под знамёнами, изобретёнными в конце XIX века.

Строительство украинской и белорусской национальных идентичностей началось во второй половине XIX века. Начала эту работу разведка умирающей «лоскутной империи» Габсбургов. Польша к тому времени уже была давно наказана за буйство, и разделена между Россией, Австрией и Пруссией. Причём в России к польскому дворянству отнеслись незаслуженно хорошо, оставив ему все привилегии дворянства и власть над русскими крестьянами. Городское же население Западной Руси было полностью ополячено ещё во времена Речи Посполитой. Горожанину можно сказать: «Не станешь католиком – не дадим жить в городе!». А крестьянину что можно запретить?

И вот в революционный XIX век до австрийцев допёрло, что в политику пришли массы, и надо как-то с этим жить. Венграм дали некоторые послабления, почти второй титульной нацией сделали. А из других «лоскутков» наибольшую проблему составляло православное население. Ведь получается, что они русские, хоть и немного не такие. Тогда и вспомнили австрийцы о сербах и хорватах. Вот бы также русских разделить на две враждующие части и «уравновесить»!

Работа по созданию из подконтрольных русских новой «нации» была долгой и тяжёлой. Они сопротивлялись. Вождей сопротивления бросали в тюрьмы, пытали и убивали. Работа в значительной степени была поручена служившим Австрии полякам. Во-первых, потому что они ненавидят русских. Во-вторых, потому что они этнически ближе к русским, и лучше понимают их, чем немцы. Новая идентичность строилась на нескольких основаниях. На галицийской идентичности, развивавшейся отдельно от Руси со времён принятия титула короля Даниилом Галицким. На наследии Запорожской вольницы, и истории пребывания юго-запада Руси в составе Литвы и Польши.

При этом была поставлена задача, чтобы новая идентичность была принципиально проигрышной. Австрийцы не собирались создавать сильную нацию. Им нужны были полностью управляемые «зомби». Поэтому упор был сделан на мелких признаках, таких как мазанки-вышиванки, сало-горилка, неотёсанные деревенские выражения. И не дай Бог какая-нибудь высокая цель!

«Мова» создавалась просто. Литературные языки живут в городах. А в каждой деревне – свой диалект. Так везде в мире. С появлением радио и телевидения местные диалекты начали стираться, но и сейчас ещё можно сделать хоть сотню немецких или французских «мов». Составлялись словари всех диалектов, и к каждому слову из литературного русского языка находили самый неподходящий по звучанию синоним. Но даже так большинство слов украинской и белорусской «мов» остались русскими.

К началу ХХ века некоторые успехи в украинизации были достигнуты.

Поляки тоже не теряли времени даром. На тех землях, где сейчас находится Белоруссия, они обладали огромным влиянием, хоть и не имели своего государства. Понимая, что если они не смогли сделать поляков из русских крестьян даже в условиях собственного государства, то теперь тем более не получится, они стали действовать хитрее. В некотором смысле, они применили в «национальном строительстве» технологию униатства. Напомню, что униатство было такой как бы «шлюзовой камерой» для постепенного перевода православного населения в католицизм. «Сначала молитесь как хотите, только признайте власть Папы, а потом и всё остальное исправим». Теперь была придумана «шлюзовая камера» для превращения русских в поляков. Для начала надо убедить русских, что они не русские, а «белорусы». Дальше – дело пойдёт.

Таким образом, ополяченные или частично ополяченные дворянство и интеллигенция Западной Руси хотели установить связь с крестьянством, которую ранее не считали нужной.

В белорусизацию жёстко зашита логика полонизации. Окончательным результатом белорусизации должно быть получение из русского 100%-ного поляка. В этом отличие белорусскости от украинства. Украинство не предполагало перевод из русских в австрийцев, и поэтому культивирует оголтелый провинциализм и вражду ко всем соседям. Известно отношение украинских нациков к полякам. А вот у белорусских с поляками совет да любовь.

Таким образом, украинство явилось следствием антирусской работы неудавшихся наследников Западной Империи и их польских холуёв, а белорусскость – результат попыток строительства мононациональной Польши «от можа до можа».

Результаты работы у австрийцев были куда более заметными, чем у поляков потому, что в основу украинства было положено несколько сот лет существования Галицийской Руси отдельно от остальной. Но всё равно результаты были скромными.

Как ни прискорбно сознавать, укоренение этих двух антирусских проектов произошло при большевиках. Ранние большевики-троцкисты рассматривали «сиволапый» русский народ как препятствие к осуществлению их планов мировой революции. Сталин многое исправил, но не всё. До самого начала войны украинские и белорусские националисты с партбилетами в карманах и под «крышей» московских и местных троцкистов делали своё чёрное дело. Это были те, что поумнее. Они получили партбилеты и должности. Только совсем тупые сначала писали письма Кайзеру, а потом скитались по парижским помойкам.

В известном «историческом» видеоклипе белорусских националистов https://www.youtube.com/watch?v=8s9HYyH0qEQ совершенно неслучайно период 1920-30-х годов просто сочится елеем, хотя это – время правления проклятых москальских большевиков. Если не хотите смотреть всю эту гадость, — смотрите примерно с 4.20 до 4.30.

После войны, пользуясь фактом сотрудничества украинских и белорусских «националов» с гитлеровцами, украинизацию и белорусизацию удалось в значительной степени свернуть. Белорусизация, практически, сошла на нет. А на Украине её галицийский очаг так и не удалось погасить.

С приходом «перестройки» вновь обострились болезни, порождённые цивилизационным разломом. Что происходит на Украине – все видят. А в Белоруссии происходит то же, что и в 1920-е годы. Те русофобы, что потупее, живут на заокеанские гранты и требуют 100%-ной белорусизации «здесь и сейчас». А те, что поумнее, занимают посты в госаппарате, разглагольствуют о «братских народах», и продолжают своё чёрное дело.

Пока существует Россия, эта война никогда не закончится.

Источник