Сходство между событиями в Абхазии и на Украине только кажущееся, однако для России значение попытки захвата администрации президента республики в Сухуме немногим меньшее, чем противостояние на майдане. Почему абхазский конфликт угрожает стратегическим интересам России и можно ли было его предотвратить?
Системный кризис в Абхазии, разразившийся практически бунтом и изгнанием президента Анкваба с его рабочего места, сформировался далеко не вчера. Оппозиция на протяжении года с завидным упорством ставила перед властью одни и те же вопросы, просто со временем «градус» дискуссии становился все выше. Отчасти это было связано с привычкой самого Анкваба не слушать оппонентов, навешивая при этом на них разнообразные политические ярлыки. Он вообще привык вести себя крайне высокомерно, что в абхазском обществе вызывает отторжение даже на бытовом, а не только политическом уровне. Но отчасти и с тем, что сама оппозиция в Абхазии – образование очень разнородное, внутри которого есть и системообразующие группы («Аиаайра», «Аруа»), и отдельные крайне амбициозные личности со связями (Хаджимба, например).
Эта разнородность не помешала, однако, представить вполне разумную и достаточно компетентную повестку дня, которая в разных вариантах так или иначе муссировалась весь прошедший год и уже добрую половину текущего. В том числе и в СМИ, которые в Абхазии при всей жесткости правящей группы сохраняют определенную степень независимости. В первую очередь речь идет о создании понятной и осуществимой программы укрепления государственности Абхазии, отталкиваясь от конструирования новой экономической системы. Не так жестко привязанной к российским субсидиям и курортному бизнесу. Предлагались даже письменные варианты разной степени готовности и проработанности, в создании которых участвовали и независимые эксперты, и фонды, в том числе и из России и не связанные при этом с диаспорой, влияние которой сильно преувеличено.
В принципе, это та, с позволения сказать, «дорожная карта», о необходимости создания которой в Абхазии и Южной Осетии упорно твердила Москва. РФ кровно заинтересована в создании в обеих республиках хотя бы частично дееспособной экономической системы на долгие годы, что позволило бы «отвязать» эти республики от прямой подпитки из российского бюджета. А это, в свою очередь, привело бы и к укреплению государственной власти на принципиально ином качественном уровне. В Сухуме – и в этом его решительное отличие от Цхинвала – есть понимание этой позиции вместе с четким определением курса на независимость. И в этом позиции и Александра Анкваба и оппозиции совпадают. Что, в свою очередь, могло было бы быть прекрасной платформой для диалога и общественного согласия, если бы не несколько внешних факторов и совпадений.
Да, то, что началось с разумной дискуссии, закончилось колхозным бунтом. Но бунт этот созревал давно и на глазах у всех. В последние месяцы Москва потратила массу усилий на поддержание в Абхазии и Южной Осетии того, что в кулуарах именуется «стабильностью». Это слово стало уже «мемом» и объектом анекдотов. Упор, правда, при этом делался на РЮО, в которой остались считанные дни до проведения парламентских выборов, результат которых с самого начала не считался очевидным. Все усилия были направлены на поддержку действующего президента Леонида Тибилова, который, правда, не удосужился «придумать» некую политическую силу «под себя». Это привело к появлению в избирательном списке аж 14 разнообразных партий, из которых ЦИК допустил до выборов только 9, что и так немало для крошечной республики. В РЮО был сменен начальник КГБ, де-факто введен режим цензуры, также де-факто закрыта граница с Грузией, но, несмотря на все эти ухищрения, предвыборная кампания проходит очень грязно. Главной отличительной ее чертой стало полное отсутствие у всех до единой политических партий какой-либо внятной программы. И экономической, и политической, если не считать ритуального лозунга «вхождения в Россию», который, по сути дела, также неконструктивен, зато красиво звучит. Выборы пройдут, конечно же, «стабильно», комар носа не подточит, но толку от этого крайне мало, да и последствия могут быть самые разнообразные.
В Абхазии же, на первый взгляд, все вполне отвечало национальным интересам РФ, а нам надо исходить именно из этого пункта, предполагая, что национальные интересы и РА и РЮО мало чем отличаются от собственно российских. Другое дело, что создание принципиально иной экономической модели государственного развития, да и вообще некое планирование укрепления государства на длительный период влечет за собой и немедленные политические изменения. Александр Анкваб оказался к этому категорически не готов. Во многом это связано и с личными чертами характера абхазского президента, и с политической привычкой либо замалчивать проблемы, либо просто не замечать их. В обстановке же, в которой диалог и дискуссии стали неизбежны и, более того, практически все общество в них заинтересовано, такая модель управления государством не действует. В результате случился бунт.
Примечательно, что изгнание Александра Анкваба с его рабочего места случилось буквально через несколько дней после рабочего визита в Сухум специализированного помощника президента РФ Владислава Суркова. Именно он в последние месяцы считался архитектором экономических перемен в РА и РЮО, и из Сухума, кстати, направился прямиком в Цхинвал. Другое дело, что в РЮО его попытки склонить местную элиту к более конструктивному подходу к строительству государства не дали практически никаких осязаемых результатов, кроме некоторых успехов в выстраивании более жесткой схемы финансовых отношений и монополизации строительной сферы. Окружение президента Тибилова весьма эффективно и в короткие сроки «заболтало» все инициативы Владислава Юрьевича, привычно переведя схему взаимоотношений с Москвой на уровень «деньги-асфальт-деньги». Ни о каком долгосрочном планировании экономики, если таковая вообще имеется, в Цхинвале не думают и даже не хотят думать. Российская схема взаимоотношений с РЮО не заработала.
В Абхазии, в отличие от РЮО, все-таки есть какая-никакая экономика. Ее можно обсуждать, от нее можно отталкиваться в рассуждениях. Как целый штат московских государственных служащих, специально назначенных заниматься этой темой, да еще с посольством в придачу, умудрился проспать наступающий кризис – уму непостижимо. Конечно, работает человеческий фактор. Год «боданий» и препирательств в Южной Осетии подействовал на всех их московских участников, как это ни парадоксально, усыпляюще. Люди впали в коллективную кому, когда поняли, что переубедить местных чиновников заняться планированием далее, чем на год не удастся. Желающих разбивать себе голову об стену упорного нежелания думать о будущем не нашлось. Реформы в РЮО умерли, не начавшись, и все вернулись к рутинному выполнению Инвестиционной программы, раз уж под нее выделено финансирование, хотя все это к собственно экономике никакого отношения не имеет. А то, что происходило в Абхазии, никто даже не пытался анализировать.
Поддержка национальных интересов РФ в Абхазии и Южной Осетии выродилась в поддержание пресловутой «стабильности», но и этого в итоге не получилось. Вопиющая некомпетентность многочисленных структур, за это за все отвечавших, поражает воображение. И РА, и РЮО – одни из ключевых элементов внешнеполитической стратегии России даже на фоне событий на Украине. Запускать ситуацию в них как минимум непрофессионально. И происходящее сейчас – это серьезный удар по коренным интересам России не только в регионе, но и на более широком геостратегическом пространстве.
Конечно, события на Украине напрямую влияют на общественное сознание по периметру российских границ. Абхазский бунт не связан с ними напрямую, да и по форме и по сути не похож на Майдан. Но параллели в сравнениях неизбежны, при том, что поведение Александра Анкваба до боли напоминает поведение Януковича, включая даже его интегрированность в московскую систему политических технологий. И сейчас, посовещавшись в российском посольстве (а где были эти люди весь прошлый год?), он объявляет о «попытке вооруженного переворота», что само по себе исключает возможность конструктивного диалога.
У президента Абхазии все еще остается возможность договориться с оппозицией, как бы та себя ни вела. Более того, в интересах РФ, может быть, даже и принудить обе стороны к такому диалогу, особенно учитывая то, что один из наиболее амбициозных лидеров оппозиции Рауль Хаджимба хорошо известен Кремлю и одно время пользовался определенной поддержкой. Препятствием может стать категорическое требование со стороны Хаджимбы об отставке Анкваба, но его вполне можно убедить отказаться от таких резкостей.
Работать в таких странах, как РА и РЮО, конечно же, сложно без знания местных особенностей и менталитета. Но как-то работают же люди в еще более сложных регионах. И ничего, справляются. А добровольно отказаться от контроля над обстановкой в критически важных для внешней политики зонах по причине лени и усталости как-то странно. Причем речь не идет о каком-то прямом вмешательстве во внутренние дела. Достаточно просто послать ясный «месседж». Можно и с дубиной в руке. Реформами экономики и политической системы в РА и РЮО нельзя руководить методами администрирования, которые эффективно работают, например, в Карелии. Просто взять и перенести внутреннюю российскую модель управления на инонациональную почву, какой бы родственной и дружеской она ни была, нельзя. Эта модель сломается.
На фоне событий на Украине происходящее в РА и РЮО отошло не то что на второй план, а вообще выпало из повестки дня. Эти республики и так-то не слишком занимали московские умы, а теперь и вовсе мало кому интересны. И есть опасения, что реакция на бунт в Сухуме может оказаться не столь конструктивной и продуманной, как мечталось бы. В Южной Осетии это наверняка приведет к усилению контроля над все той же «стабильностью» на выборах и непосредственно после них, когда начнется передел внутри властного класса в новых условиях. В Абхазии же сейчас, как это ни парадоксально, появился новый шанс для общественного диалога, причем именно с целью выработки концепции будущего республики на основе консенсуса. А это и есть, по сути дела, та самая стратегическая стабильность в регионе, о которой так печется Москва. Только для этого необходимо проявить политическую волю и усадить оппонентов хотя бы в одной комнате. Можно даже в комнате в российском посольстве.