В боях за Новороссию

Вот уж который месяц западные политиканы и СМИ, не говоря уж об украинских (являющихся, в общем-то, их второсортным филиалом) вещают небылицы о десятках тысяч агентов ГРУ и ФСБ, орудующих якобы на Юго-Востоке бывшей Украины. Что это сказки, в общем-то, очевидно – будь это правдой, сейчас линия противостояния была бы не под Славянском и Рубежным, а где-нибудь за Шепетовкой.

 

 
Но нельзя спорить и с тем, что да, тысячи граждан России добровольно отправились помогать отстаивать свободу Донбасса. С одним из таких добровольцев и беседуем мы сегодня. Из понятных соображений, о его личности можем сообщить лишь следующее: его зовут Алексей, он офицер запаса с солидным боевым опытом, гражданин России.

Алексей, могли бы вы для начала дать общую характеристику тем добровольцам, которые едут из России в Донецкую и Луганскую народные республики воевать с войсками киевской хунты? Каковые мотивы движут ими, чтобы оставить дом семью, часто – работу, в общем, безопасную жизнь и отправиться рисковать своими жизнями?

АЛЕКСЕЙ. Само движение добровольцев зародилось стихийно, так же оно и развивается, правда, во все более широких масштабах. А мотивация практически у всех добровольцев одна, но очень высокая. Они едут воевать, в первую очередь, за Россию. Хотя это очень разные люди. И по возрасту – от двадцати то шестидесяти лет. И по социальной принадлежности – есть и рабочие и офисные служащие, студенты, есть бизнесмены, отложившие свое дело или передавшие его родственникам или друзьям, есть даже радио-диджеи и просто журналисты. Есть, и к счастью, постепенно становится все больше бывших военных (да и сотрудников других силовых ведомств). Национальный состав тоже самый различный – это не только русские, но и осетины, татары, евреи. Есть, и чеченцы — хотя конечно, не в таких масштабах, как заявляют киевские политиканы. Это очень пестрая палитра – и объединяет их, в первую очередь, именно мотивация — они воспринимают происходящее не как войну Киева с мятежными юго-восточными провинциями, а как войну за Россию. Пока разворачивающуюся на дальних, хотя не столь уж и дальних, строго говоря, подступах к российским границам. У всех у них, независимо от возраста и социальной принадлежности, есть единое сознание, что отступать практически уже некуда. И что в случае победы киевского фашистского режима, назовем вещи своими именами, вскоре то же будет происходить и в России. Фактически, сегодня мы уже имеем глобальную войну против России, одним из элементов которого и является вооруженное противостояние остатков Украины и республик Новороссии, имеющее внешние формы гражданской войны. Это во многом перекликается с гражданской войной в Испании 1936-39гг., где, казалось бы, внутренний конфликт фактически был противостоянием коалиции нацистских держав с антифашистскими силами – опять же, под фарисейское «миротворчество» европейских демократий.

 Можно ли дать хотя бы приблизительную оценку, сколько сейчас таких добровольцев сражается за республики Новороссии?

АЛЕКСЕЙ. Я уже говорил, что это весьма динамично развивающийся процесс. Если в начале весны это были десятки, потом сотни, то после начала карательной операции, пресловутого «АТО», речь идет уже о тысячах добровольцев. Точной цифры, я, разумеется, не назову, но с уверенностью могу сказать, что уже к первым числам июня в формированиях ополчения ДНР и ЛНР было уже свыше десятка тысяч наших добровольцев.

 А как добровольцы вообще добираются до ДНР и ЛНР, особенно учитывая официальный запрет Украины на въезд на ее территорию всех российских мужчин от 15 до 60 лет? Существуют какие либо структуры, пусть различные, на общественных началах, чтобы как-то хоть отладить этот процесс? Ну вот в приднестровскую войну общественные организации и некоторые политические партии пытались организовывать отправку добровольцев, в абхазскую войну – национальные движения и казачьи организации… А сейчас что-то подобное делается?

АЛЕКСЕЙ. Подробно на этот вопрос я отвечать не имею права. Хотя, действительно, что-то подобное, о чем вы говорите, делается. Напомню, что сам процесс движения добровольцев начался стихийно, и сейчас из этой фазы он еще не вышел. К примеру, только в Ростовской области было различными движениями и организациями было в разное время создано порядка трех десятков лагерей – как правило, не связанных друг с другом. Где то это были политические организации, как говорится, от «анархистов до монархистов», где то — несущие исключительно гуманитарные миссии. Одни из этих лагерей захирели, другие стали действительно центрами кристаллизации направляющихся в ДНР и ЛНР добровольцев. Хотя и к ним ни ГРУ, ни ФСБ, ни СВР и прочие, что бы там в Киеве не утверждали, отношения не имеют. Что, конечно, очень жаль – потому что система отбора добровольцев, а еще лучше, их подготовки, реально необходимо. Но пока мы имеем лишь «стихийное творчество масс» по выражению классика, а официальным структурам спасибо хоть за то, что они ему особо не мешают.

 А как вообще решается вопрос – куда направиться добровольцу? Под Славянск, под Рубежное, под Антрацит, и вообще – в Донецкую или Луганскую республику?

АЛЕКСЕЙ. Во многом это вопрос личного выбора и личной инициативы. По мере возможности, отбираем военных специалистов – их отправляем в наиболее проблемную точку, которой, конечно, является Славянск. Их, конечно, не так много, как хотелось бы, но без них Славянск уже давно бы пал.

Но Стрелков как раз и сетовал, что не хватает именно кадровых офицеров – а так бойцов, по его словам, он только в Славянске и Краматорске набрал бы на дивизию.

АЛЕКСЕЙ. И это тоже справедливо. Не хватает офицеров звена от капитана и выше – из заменяют сержанты запаса, не хватает офицеров с опытом штабной работы, с академическим образованием, а без них ополчение и останется ополчением, и армию из него не сделаешь. Но приходится обходиться наличными ресурсами. И все же Игорь Стрелков со своими бойцами уже почти два месяца сковывает самую мощную группировку регулярной украинской армии, и большую часть ее военной техники. Не говоря уж о всяких полубандитских, или, как их называют эксперты «парамилитарных» формирований.

Кстати, затрагивая этот вопрос, не могу не спросить про казачество. Мы видели, какие парады на Дону и Кубани проводились – десятки тысяч человек в «коробками» маршировали, «любо» кричали, махали нагайками… А что в итоге мы имеем в Донецке и Луганске? Кстати, ведь не раз доводилось слышать заявления, что это – исторические земли Великого Войска Донского?

АЛЕКСЕЙ. Ну, кричать «любо» и маршировать на праздники – это, все же, не воевать. Хотя не стал бы уж совсем обижать казаков – их несколько тысяч воюет и в Луганской и в Донецкой республике. Правда, и тут все непросто. Кстати, хочу сразу отметить, что заявление от имени якобы Игоря Стрелкова, где их называют «ряженными» способными лишь бороться «с местным поголовьем курей и цистернами водки» — это провокация. Ничего подобного Игорь Иванович не говорил. А вот что он говорил, и что надо признать справедливым – в индивидуальном порядке большинство казаков являются отличными бойцами. Но когда они формируются в некую отдельную часть – начинается изрядная головная боль, причем не столько для противника, сколько для своих же. Приказы командования, да еще в военных условиях начинают обсуждаться на сходах, или как у них, «кругах», могут его просто не выполнить. Или решат на круге, что «устали», и уйдут с позиции «отдыхать». Верст за полтораста.

Или хапнуть у местных, что плохо лежит – мол, «военная добыча – казацкая традиция». И пусть такой поклонник «традиций» будет один на сотню, его свои для наказания не выдадут – еще одна «традиция», круговая порука. Вот недавно даже Болотов не выдержал, попенял на это казакам – а они еще и обиделись. Во время абхазской войны, где у грузин были не столько войска, сколько банды, лишь именуемые «полками», «дивизиями», и даже «корпусами» — это еще могло сходить с рук. Здесь же приходится иметь дело с регулярной, пусть и разваливающейся армией, и подобные игры в «традиции» недопустимы. Фактически, вопрос о судьбе Новороссии во многом упирается именно в то, будет ли налажено единое централизованное командование, и соответственно, система тылового обеспечения.

Также важным представляется вопрос, насколько ополченцам из России удается интегрироваться в структуры сопротивления ДНР и ЛНР, и вообще, насколько дееспособны эти структуры?

АЛЕКСЕЙ. Ну, тут вопрос особых проблем не вызывают. Формирования ополченцев включают в себя и местных жителей, взявшихся за оружие, и бежавших в Новороссию граждан Украины из других областей Юго-Востока: Харьковской, Днепропетровской, Херсонской, Одесской, даже из Киева. Они искренне надеются, что войска Новороссии пойдут потом освобождать их области. Отдельных подразделений добровольцев (за исключением упоминавшихся уже казачьих отрядов нет), все подразделения смешанного состава. И российские добровольцы равномерно распределяются по подразделениям, а общие цели и общие угрозы всех очень быстро равняют. Скажу также, что есть добровольцы не только из России – есть сербы, есть поляки, есть израильтяне, венгры. Даже итальянцы и баски.

 С другой стороны, и на той стороне не только украинцы и русские – есть и частные военные кампании (ЧВК). От англосаксонских до польских, есть прибалты, на днях засветились в Мариуполе швед и итальянец.

АЛЕКСЕЙ. Да, так и есть – и это еще более сближает ситуацию с гражданской войной в Испании. Добавлю также, что в этих батальонах «правосеков» до 10-15 % — тоже россияне.

 То есть, русские граждане Украины?

АЛЕКСЕЙ. Да нет, именно граждане РФ, одни там еще со времен Майдана, другие уже после приехали воевать с «колорадами»! Поэтому с нашей стороны и встает вопрос о формировании подразделений на манер интербригад. Но вот что касается вашего вопроса о структурированности обеих республик как в военном, так и в государственном отношении – тут тоже приходится вспомнить опыт испанской войны, особенно ее начала. Фактически и государственность, и вооруженные силы лепятся прямо на ходу, а с учетом фактически идущей войной — в режиме партизанско-повстанческого движения. А характерными чертами такого движения, среди прочего, является тяга его участников к локальности военных действий – проще говоря, воевать, защищая преимущественно родную хату. То есть, свой город или поселок. Это известная проблема всех повстанческих движений, как говорится, «всех времен и народов». Очень тяжело заставить отряд ополченцев, отстаивающих свой населенный пункт, направиться на поддержку другого участка фронта. Формирующиеся «интербригады» ( назовем их так условно), в значительной массе состоящие из российских и прочих добровольцев, отчасти помогают решать эту проблему – и то не всегда, как уже несколько раз было с теми же казачьими формированиями. Но это не решает другой существенной проблемы: в условиях отсутствия нормальной легитимности и устоявшегося порядка, резко вырастает роль индивидуальных персонажей, то, что по истории нашей собственной Гражданской войны известно как «атаманщина». И среди командиров (зачастую именно с замашками атаманов) неизбежно противостояние, зачастую даже в ущерб общему делу. К сожалению, этим надо будет переболеть, пережить, так сказать «естественный отбор». Будем надеяться, учитывая драматизм событий, что это произойдет относительно быстро, и в результате во главе формирований ополчения останутся наиболее умелые и грамотные командиры, которые, в силу объективных реалий, будут способны подчинить себе всех остальных.

Как я понимаю, это в изрядной мере касается противоположной стороны. Регулярные войска, по слухам, в состоянии полураспада, от которого их удерживает только жесткий контроль националистических формирований, и тех же ЧВК?

АЛЕКСЕЙ. В рядах регулярных украинских войск действительно, «разброд и шатание». И киевским политикам грех своих военных в этом обвинять – это, скорее их прямая вина. Они за все время карательного похода на Восток так и не сумели даже создать единого военного командования: нет командующего, нет штаба, нет координации действий различных силовых структур. Даже единой системы связи нет – в боях командиры руководят военными действиями по сотовым телефонам. Регулярные войска и впрямь, в бой не рвутся, а стоят по блокпостам, и если имеют боевую технику( а ее у украинской армии все же неизмеримо больше, чем у ополченцев), палят по всем возможным объектам, даже не имеющим никакого военного значения. А Нацгвардия и эти «батальоны» вообще орудуют по каким то своим планам, даже не координируя их с войсками. Поэтому кстати, только в последние недели произошло более полутора десятков взаимных обстрелов, а то и настоящих боев между армейцами и этими батальонами

 Вы имеете в виду пресловутые «батальоны территориальной обороны»? Но они же считаются в Киеве чуть ли не «элитой нации», и комплектуются, как утверждает и украинская сторона, и бойцы Сопротивления, из идейных националистов.

АЛЕКСЕЙ. Да, разумеется, в первую очередь речь идет о воинстве из т. н. батальонов («Донбасс», «Днепр», «Азов», «Айдар», «Слобожанщина», «Шторм» и т.д.) которые являются откровенно незаконными вооруженными формированиями – даже по шитому-перешитому украинскому законодательству. Собственно и пресловутая Национальная гвардия также является таковым, хотя ее хоть как то попытались привязать к Закону о Внутренних войсках. Эти батальоны, пропитанные фашистским духом, действительно, плодятся сейчас как грибы после дождя. Причем они даже не подчиняются ни армейскому командованию, ни тому же министру МВД Авакову. Правда, как боевые единицы, их ценность невелика – при первом же серьезном отпоре со стороны даже плохо вооруженных ополченцев они бегут. Но их и готовят не для войны, а для расправы. Расправы с военными, или милиционерами, отказывающимися выполнять преступные приказы, для расправы с населением, только заподозренном в сочувствии ДНР или ЛНР, для расстрелов беглецов, пленных, раненых – в общем для создания режима террора. Строго говоря – это люди, готовые безнаказанно убивать – но совсем не готовые умирать, даже за свои бандеровские идеи. Здесь резкий контраст и с ополченцами республик. И с добровольцами особенно. Даже при колоссальной нехватке оружия и боеприпасов – на многих блокпостах по пять автоматов с парой рожков с патронами на двадцать человек, они держат позиции. Сами контратакуют, устраивают ночные рейды, захватывают оружие у противника – а эти батальоны предпочитают откатываться и наполнять затем и эфир, и социальные сети воплями с требованием немедленной поддержки.

Так что вы правы – бардака хватает с обеих сторон, но ДНР и ЛНР – образования новорожденные, им все проблемы и государственного и военного строительства приходится решать, что говорится, с колес, и поэтому изрядный элемент неразберихи для них извинителен. Украина же – как постулируется, устоявшееся государство, пусть не со скифских времен, как сочиняют «свидомые» историки, но уж как минимум с 1991 года. Да и до этого в рамках УССР определенный опыт государственного управления должен был бы быть накоплен. Но теперь все мы видим, что 23 года строительства «незалежной» просто свелось к проеданию советского наследия, а государственное, (да и военное, хотя бы на уровне Киевского военного округа ) управление стремительно деградировало. И есть основания полагать, что Порошенко вряд ли удастся наладить единую вертикаль – даже чисто военную, в пределах своей «АТО».

 Ещё два крайне важных вопроса – оружие и организация быта. Как они решаются в ДНР и ЛНР?

АЛЕКСЕЙ. Какой на войне быт – было бы что поесть хотя бы раз в день, да помыться раз-два в неделю. Единой службы тыла, материального обеспечения у наших пока еще нет, хотя тот же Бородай все возможное пытается предпринять. Поэтому в каждом конкретном случае – в зависимости от подразделения, от напряженности боевой ситуации на данном участке, от личных способностей командира и его отношений с местными властями или бизнесменами – все и складывается в каждом конкретном случае. Местное население по возможности помогает, часто бизнесмены за свой счет продукты и медикаменты покупают, гуманитарная помощь кое-какая из России все же идет. С этим, как луганские ополченцы Мозгового очистили порядка полутора сотен километров бывшей украинской границы, стало чуть полегче. Кстати, Мозговой признал все же, что подчиняется со своими отрядами Стрелкову. А вот в осажденном Славянске, где держит оборону Стрелков, ситуация, сами знаете – гуманитарная катастрофа.

С оружием и техникой ситуация не лучше – в основном трофеи. Кое- что удается купить у самих украинских военных, что-то – доставать через, скажем честно, криминальные структуры, выбора то в условиях войны нет.

Были разговоры про склады на соляных шахтах – к сожалению, там все оказалось, как в известном фильме: «Все уже украдено до нас!». Ну, кое — что удалось найти – из оружия времен Великой Отечественной. Вот, те же противотанковые ружья (ПТР) – они и сейчас достаточно эффективны для борьбы с украинскими БМП и БТР. Но опять же проблема с боеприпасами, как к ретрооружию, так и к обыкновенным «калашам». В Луганске ситуация получше, у них патронный завод есть – но Валерий Болотов не очень охотно делится его продукцией. Ссылается на то, что «копит силы для масштабной операции». В общем, пока отвечающего потребностям дня порядка на нашей стороне нет. Можно, конечно, оптимистично сказать, что у нас его пока нет – а у них уже нет. То, что укрокомандование не может даже накормить своих воинов (не говоря уж о выплатах «боевых» — пресловутых тысячи гривен в день), что у них бронетехника без солярки глохнет, и что из трех разных БТР один боеспособный приходится собирать – это реальные факты. Вплоть до того, что личный состав страдает вшами и педикулезом – в Советской Армии за такое командира части погоны бы мигом полетели. Только все это не особенно утешает. Основной факт – противник, при всех своих проблемах, гораздо многочисленней, и на несколько порядков лучше технически оснащен. И сдерживать его удается благодаря исключительному мужеству ополченцев и добровольцев. Пока это мужество надежды – но не берусь предполагать, когда его сменит мужество отчаяния.

Источник