В эту пятницу, 27 июня, состоится подписание договора об ассоциации с ЕС Украины, Молдавии и Грузии. И, судя по всему, в скором времени мы с вами в очередной раз прочитаем много нового и интересного про «Россию в изоляции», про то, как «Путин всех сдал», и про то, что скоро нашему режиму конец и пора валить.
Если же углубиться в проблему и посмотреть, как будут ассоциироваться с Европейским союзом эти страны и что их может ожидать в дальнейшем, выяснятся любопытные подробности.
Во-первых, очень интересно ведет себя Грузия. Перед тем, как с кем-то там вступать в ассоциации экономического толка, заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин и спецпредставитель премьер-министра Грузии Зураб Абашидзе договорились о проведении двухсторонних консультаций по торгово-экономическим вопросам между Москвой и Тбилиси.
Еще раз: двухсторонние переговоры пройдут между Россией и Грузией. Той Грузией, с которой у нас во внешнеполитическом плане все довольно сложно.
Тут нужно понимать две вещи. Во-первых, такие переговоры сами по себе «делят на ноль» всю риторику о России как государстве-тиране, которое давит любые инициативы соседних государств на их европейском пути. Хотите идти в ЕС – это ваше дело, но давайте посмотрим на наши общие экономические интересы.
В Грузии постсаакашвилевского периода, к счастью, нашлось достаточно вменяемых политиков и экономистов, чтобы понимать такие вещи. И да, кстати, то, что сейчас демонстрирует Грузия – это и есть нормальный европейский путь развития, без истерик, русофобской пропаганды и прочих маловнятных вещей. С Россией они экономических связей не хотят, но европейские связи им нужны. Посмотрим, что из этого получится.
Что касается Молдавии, там все несколько сложнее. В Евросоюз они начали интегрироваться с гей-парадов, что населению страны очень не понравилось. Хотя, конечно, до масштабов Украины дело не дошло. У молдаван есть свой печальный опыт Приднестровья и Гагаузии, которая вроде бы и часть Молдавии, но очень своеобразная ее часть.
Плюс рынок Молдавии тесно связан с Россией. В первую очередь это, конечно, трудовые ресурсы. Вопрос в том, поедут ли теперь молдавские строители в массовом порядке на европейские стройки и нужны ли они там? И нужны ли будут нам теперь «европейские молдаване», особенно в контексте заключенных соглашений по Таможенному союзу и активной работе в направлении организации ЕврАзЭс.
Под таким же вопросом остаются и молдавские вина. Нужен ли такой товар в Европе и нужен ли теперь он России? В принципе, у нас теперь крымское вино есть, без всяких там таможенных пошлин. Это, впрочем, уже сугубо частный подход.
А вот на уровне глобальной политики еще 12 мая очень резко в адрес Молдавиивысказался Дмитрий Рогозин, который является спецпредставителем РФ по Приднестровью: «Это означает (ассоциация с ЕС), что Молдавия теряет нейтральный статус.
У России не будет необходимости разговаривать с молдавскими политиками, и по Молдавии мы будем говорить с Брюсселем и Вашингтоном. Я буду настаивать на пересмотре экономических отношений с Молдавией, если она пойдет на ассоциацию».
При этом Рогозин отметил, что Россия будет реагировать исключительно постфактум, дабы не оказывать «внешнеполитического давления на Молдавию».
Еще одна ключевая особенность Молдавии и Грузии заключается в том, что у них есть некий внутренний ресурс для издержек, связанных с изменением экономической политики. Если говорить совсем грубо, то они реформы хоть и со скрипом, но переживут. А что Украина?
Еще до вступления России в ВТО, говоря об ассоциации Украины с ЕС, комиссар Европейской комиссии по делам торговли Питер Мендельсон высказался следующим образом: «В политическом плане это может быть вызовом… возможности для осуществления экспорта украинскими товаропроизводителями, рост инвестиций из стран ЕС на Украину, обеспеченные созданием Зоны свободной торговли, в значительной мере компенсируют возможные краткосрочные потери, связанные с реструктуризацией этих отраслей».
То есть вот эти «краткосрочные потери» были обозначены еще до Майдана и полной дестабилизации Украины.
Еврокомиссар при этом – лицо заинтересованное. Но даже его оптимистичный прогноз уже тогда учитывал эти самые «издержки» и «политические вызовы». Сейчас речь идет даже не о крайне сложных отношениях с Россией, а о сугубо внутриэкономической ситуации на Украине.
Внутренний ресурс страны равен нулю. Проще говоря, нет ни денег, ни производственных мощностей, ни рабочих мест. Договориться о поставках газа Украине тоже «старательно не удалось». И тут сразу возникает вопрос – а зачем Евросоюзу Украина?
В ЕС есть свои Греция и Испания. Такое сближение с Украиной можно объяснить только желанием расширить свою ресурсную и экономическую базу за счет того, что там осталось. Ни о каком альтруизме, понятно, речи не идет.
Другой нюанс, о котором все как-то забывают: Украина уже подписала «политический блок» договора о Евроассоциации. В этом блоке в том числе был пункт о совместной борьбе с терроризмом. Потом украинские СМИ и киевские политики многократно называли восставших на Юго-Востоке «террористами». Никакой помощи Украине в борьбе с «террористами» со стороны Европы оказано не было.
С одной стороны, конечно, слава Богу. И угроза вмешательства России здесь сыграла немаловажную роль. С другой – «ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» Новая европейская традиция «избирательного соблюдения договоров» тоже прозрачно намекает на интересные финансовые приключения Украины в ассоциации с ЕС.
Например, вполне можно представить себе дефолт государства Украина и скупку западными партнерами всего, что там есть, «по пять рублей за килограмм страны».
У Украины нет своих ресурсов, чтобы продавливать свои интересы в «дружной европейской семье», и появятся такие ресурсы, при самых оптимистичных прогнозах, не раньше, чем лет через несколько.
Нельзя и перестать учитывать «фактор России», который на Украине, в отличие от той же Грузии, похоже, вообще не рассматривается. С газом уже вышла нехорошая для Украины ситуация. Беженцы с Украины почему-то едут не в сторону Европы, а в сторону России. И едут уже тысячами.
Хотя куда бы они ни ехали, для Украины это – потеря рабочих рук, потеря специалистов, потеря людей. При появлении зоны свободной торговли с ЕС Украина тут же столкнется с изменением российской таможенной экономической политики.
Это те уже реальные санкции, о которых Владимир Путин говорил еще в прошлом году, когда в Киеве сидел Янукович. Уже тогда было понятно, что для Украины отсутствие льготных пошлин на границе с Россией обернется немалыми экономическими издержками.
Сейчас такие издержки могут превратиться в гуманитарную катастрофу. Хотя почему могут? Они, в общем-то, неминуемо превратятся.
Слова Рогозина про Молдавию можно применить и по отношению к Украине. Эта страна потеряет для нас свою политическую субъектность. И договариваться о российско-украинской политике Москва будет с Брюсселем и Вашингтоном.