В Евросоюзе предложили исключить рубль из мирового финансового оборота, сделав его неконвертируемой валютой. Такую инициативу озвучил в среду, 20 августа, вице-спикер Европарламента, депутат Консервативной польской партии «Право и справедливость» Рышард Чарнецкий на пресс-конференции в Сейме. Об этом сообщается на сайте парламентария.
«Эта стратегия (ограничение конвертируемости, – ред) была испытана и успешно поразила экономические интересы России. Visa и MasterCard отказались обслуживать клиентов банков Москвы и эффект был впечатляющим», — заявил Чарнецкий.
Напомним: в конце марта Visa и MasterCard заблокировали карты семи российских банков, но спустя несколько дней в «черном списке» осталось только два – банк «Россия» (подпал под санкции США) и СМП-банка (под санкции подпали владельцы 76% его акций Борис и Аркадий Ротенберги). В СМП-банке (он выпустил 170 тыс. карт) за два дня действия санкций клиенты сняли с карточных счетов один из четырех с половиной миллиардов рублей, которые на них лежали. Более того, опасаясь за дальнейшую судьбу банка, люди начали снимать и депозиты: банк лишился трех миллиардов рублей из восьмидесяти, лежавших на депозитных счетах, а клиенты потеряли проценты по ним за досрочное расторжение договоров. В целом, действия Visa и MasterCard вызвали легкую панику среди клиентов российских банков.
По словам вице-спикера Европарламента, отказ мировых держав от операций с рублем должен стать «профилактической санкцией» против российской экономики, которая «работала бы на опережение». «Президент Владимир Путин должен знать, чего бояться и что его ждет», — добавил Чернецкий.
Может ли Евросоюз ограничить конвертируемость российской национальной валюты, и чем это грозит России?
– В общем смысле, конвертируемость рубля – это любые операции, которые банки, в данном случае, европейские, могли бы осуществлять по обмену валюты на рубли, любые операции, которые могут вызывать потребность в рублях у клиентов, – отмечает главный экономист АФК «Система», советник министра экономического развития РФ Евгений Надоршин. – Фактически, большая часть операций, обеспечивающих конвертируемость рубля в мире, происходит на базе европейской инфраструктуры – благодаря биржам, банкам и двусторонним договорам по валютному клирингу. Поэтому если предложению вице-спикера Европарламента суждено материализоваться – для нас это может означать существенные неудобства, поскольку быстро создать другую инфраструктуру взамен европейской невозможно.
Ограничение конвертируемости рубля отразится и на ситуации с облигациями. Большая часть облигаций, выпущенных российскими эмитентами – это еврооблигации, и среди них значительный объем рублевых. Поэтому, если ограничивается доступ к европейской инфраструктуре, это означает и резкое сужение возможностей по привлечению денег из-за рубежа.
– Что мы увидим в экономике, если конвертируемость рубля ограничат?
– Помните 1990-е и существовавшие в то время ограничения по доступности долларов? А помните 1980-е, когда доллар еще не имел официального хождения на территории РФ? Помните, как рубль называли «деревянным»? Так вот, все это – следствие ограниченной конвертируемости рубля.
Понятно, нынешнее предложение вице-спикера Европарламента другое по масштабу, оно не означает полной недоступности валюты. Возможно, физические лица с последствиями ограничения конвертации не столкнутся: подавляющая часть операций по переводу рубля в иностранную валюту происходит в банках. Но российские банки – столкнутся, и крупные контрагенты – юридические лица – тоже испытают проблемы, потому что работают, в том числе, с иностранными банками и в рамках существенного количества производных инструментов. Весь этот пласт операций окажется недоступен. Грубо говоря, нас переместят по степени развитости ряда финансовых операций где-то в начало 2000-х.
Это значит, что сложнее станет осуществлять импорт и экспорт, – экспортерам в России нужны рубли, а выручку они зачастую получают в валюте. Сложнее будет проводить капитальные операции, дороже станут импортные товары – потому что комиссия за конвертацию вырастет и увеличатся сроки платежа. Доступность иностранной валюты тоже может снизиться: банкам сложнее будет создавать запасы валюты.
Словом, речь идет об огромном пласте операций, ставших сегодня обыденными для российской экономики, и которые 10 лет назад обыденными не были.
– Каковы шансы, что предложение Рышарда Чарнецкого будет реализовано?
– С точки зрения экономики, ни одно из предложений в части взаимных санкций, которые ввели мы, европейцы или американцы, – не рационально, и наносит ущерб, в том числе, стороне, которая санкции вводит. Тем не менее, на эти шаги идут, и это объясняется политической необходимостью. Единственное, на что я надеюсь – что до ограничения конвертации рубля дело все же не дойдет.
Иначе появление международного финансового центра в России отодвинется в совсем уж неопределенное будущее, и огромная работа по либерализации внутреннего рынка будет практически перечеркнута. Есть еще момент. Европейские инвесторы вкладывали в российские инструменты на ММВБ, в частности, в госдолг. Если будут наложены ограничения на возможность получения ими средств в рублях, понятно, что и желания держать госдолг у инвесторов исчезнет. Это станет существенной проблемой для внутреннего рынка государственных заимствований, а сами европейские инвесторы понесут серьезные убытки: им придется распродавать долги по дешевке…
– У Евросоюза нет каналов воздействия на конвертируемость рубля, – уверен руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. – Что значит «ограничить конвертируемость»? Перестать принимать рубли где-нибудь в обменниках в Европе? Это вопрос, который относится чисто к сфере бизнеса, и запретить операции с рублем могут только финансовые регуляторы.
Но регуляторы на такой шаг вряд ли пойдут – что-что, а отношения между Центральными банками, несмотря на обмены санкциями, сохраняются, и так оно и будет: в глобальном хозяйстве возникнут большие проблемы, если регуляторы начнут войну между собой. Такого не допускалось даже в гораздо худших ситуациях, не дойдет и на этот раз.
Если же под ограничением конвертируемости подразумевается исключение рубля из платежей и расчетов, проходящих по межбанковской системе SWIFT, добиться такого решения национальным правительствам тоже практически невозможно. SWIFT, по сути, межбанковский корпоративный клуб, который как раз и создан, чтобы обезопасить движение денег между субъектами глобального хозяйства, в том числе, от решений регуляторов и правительств. Этому клубу Евросоюз может сколько угодно рекомендовать исключить рубль из оборота, однако ведущие банки, входящие в систему SWIFT, такие призывы попросту проигнорируют.
– Другими словами, в реальности ограничить конвертируемость рубля не так просто?
– Я не вижу чисто технических возможностей, как под международным давлением лишить рубль конвертируемости. Кроме того, это означает обязательное вовлечение в процесс Международного валютного фонда (МВФ). Конвертируемость рубля прописана в пункте 4 нашего соглашения о членстве в МВФ. Мы это соглашение неукоснительно соблюдаем – например, в России отменены последние ограничения на движение капитальных потоков, и в этом смысле наша финансовая система полностью либерализована. Именно поэтому рубль является конвертируемой валютой и в международном обороте занимает около 1 процента. Я сомневаюсь, что МВФ пойдет на пересмотр базового соглашения с Россией.
На мой взгляд, вице-спикеру Европарламента было бы неплохо конкретизировать, что именно он имел в виду под ограничением конвертируемости рубля. Эмоциональное состояние Рышарда Чарнецкого можно понять: польские аграрии, наверное, одни из наиболее пострадавших от встречных санкций со стороны Москвы. Польша, будучи крупным экспортером яблок и других фруктов в Россию, по оценке инвестбанка INF, лишится 23 тысяч рабочих мест в результате российского продовольственного эмбарго — больше, чем другие страны ЕС. Всего же, как утверждают в ING, армия безработных в ЕС пополнится на 130 тысяч человек из-за того, что Россия отказалась закупать фрукты, овощи и другое продовольствие в европейских странах, а в денежном выражении потери Евросоюза составят 6,7 миллиарда евро. И все же Чарнецкому не мешает поумерить пыл.
– Чисто гипотетически, что нужно, чтобы исключить рубль из мирового финансового оборота?
– Развязывать Первую мировую экономическую войну против России и перейти к ее полной экономической блокаде. А это невозможно по определению. Что, Китай откажется работать с рублем, когда у него с Россией работает двусторонний валютный своп? Да никогда!
В такой блокаде просто нет смысла, тем более, 26 августа в Минске состоится встреча глав стран Таможенного союза, президента Украины Петра Порошенко и представителей Еврокомиссии, в которой примет участие российский лидер Владимир Путин. Плюс, идет реанимация «берлинского» формата переговоров – четыре министра иностранных дел России, Украины, Германии и Франции находятся в постоянном контакте между собой. Думаю, мы все же получим «дорожную карту» по деэскалации конфликта на Юго-Востоке.
На этом фоне инициатива вице-спикера Европарламента, как минимум, контрпродуктивна и вдобавок сильно эмоционально окрашена. На мой взгляд, объявить рубль неконвертируемой валютой можем только мы сами, поскольку имеем право вводить валютные ограничения. Но на такой шаг мы идти явно не собираемся…