Глава МИД России Сергей Лавров в интервью приложению Russia beyond headlines к газете El Pais заявил, что «точка невозврата» в отношениях между Россией и Евросоюзом еще не пройдена. Несмотря на то, что в последние месяцы они непрерывно проходят испытания на прочность.
По словам руководителя внешнеполитического ведомства, «создававшаяся годами «страховочная сетка» окажется крепкой и позволит нам не только восстановить доконфликтный статус-кво, но и идти дальше». Дипломат призвал «преодолеть порочную логику санкций и угроз, переключиться на конструктивный поиск решения проблем». «Важно, чтобы здравый смысл и осознание тупиковости проводимой политики в отношении нашей страны одержали победу над «ястребиными» настроениями, убежден Сергей Лавров.
Стоит отметить, что очередной сигнал Москвы по линии МИД о готовности к примирению с Европой на почве взаимных интересов хронологически совпал с очередным недружественным демаршем со стороны европейской бюрократии.
Как сообщает Bild, еще одним способом наказать Россию за строптивость в украинском вопросе может стать лишение нашей страны права проведения всех крупных международных спортивных соревнований. Включая чемпионат мира по футболу 2018 года, этап Гран-при «Формулы-1» в Сочи, чемпионат мира по хоккею 2016 года и чемпионат мира по водным видам спорта 2015 года. О намерении ЕС отказать России в праве принять у себя престижные спортивные турниры говорится в конфиденциальном протоколе по итогам встречи послов стран Евросоюза.
Таким образом, недавние жесты доброй воли со стороны Москвы (подписание минского соглашения об условиях мирного урегулирования на Украине, добровольное воздержание от введения протекционистских пошлин в виду вступления последней в экономическую ассоциацию с ЕС) не находят благодарного отклика, на который рассчитывала российская дипломатия. Несмотря на это, российское руководство, как мы видим, не оставляет надежды договориться с Европой по-хорошему, по-прежнему уклоняясь от «генерального сражения».
Политический аналитик, чрезвычайный и полномочный посланник II-го класса Михаил Демурин не согласен с оценкой нынешнего состояния отношений между Россией и Европой, которую дал глава МИД РФ.
– Я считаю, что «точка невозврата» пройдена. Разумеется, в широком смысле этого слова. По моему убеждению, в основе отношений России и Европы находится сетка совершенно другого плана, не та, которую имел в виду министр. Дело не в экономических контактах, торговле или в сети магистральных трубопроводов, которые связывают Россию со странами ЕС. Наше членство в европейских структурах вроде ОБСЕ или Совета Европы вообще имеет второстепенный характер. Трудно отрицать, что Россия и Европа испытывают материальную взаимозависимость. Сегодня она проверяется на прочность т.н. «санкциями», хотя правильнее было бы назвать это мерами экономического давления на Россию со стороны ЕС и ответными мерами со стороны Москвы.
– Пройдет ли «сетка» «тест на разрыв»?
– Думаю, да. Потому что участники необъявленной экономической войны не готовы наносить друг другу неприемлемый экономический ущерб. И, скорее всего, этого не случится.
Но мне представляется гораздо более важной общая ценностная «сетка». В моем понимании, она не была, да и не могла быть создана, хотя многие пытались создать видимость, что между Россией и ЕС существует связь на ценностном уровне.
Сначала говорили о том, что «нецивилизованная Россия» в постсоветский период возвращается в «цивилизованный мир». Причем в то время его писали без кавычек и даже с большой буквы. Потом речь пошла о «европейских ценностях», которые почему-то примитивно сводились к «рыночной экономике, демократии и правам человека». Между тем, в последние 20 лет мы наблюдаем, как Европа катастрофическими темпами отходит от собственных традиционных ценностей. Результатом этого процесса становится морально-этическая и культурная деградация европейского общества. Начиная от проблем пола, семьи, воспитания детей, заканчивая этикой и культурой в политике. Ведь есть вещи, которые политик не может позволить себе, даже если он руководствуется принципом «цель оправдывает средства». Недостойная реакция германских политиков на открывшуюся реальность их нахождения полностью «под колпаком» у спецслужб США, говорит о том, что многие фигуры на европейской «шахматной доске» превратились в марионеток.
– Последние события разрушили «светлый миф» о Европе?
– У многих была иллюзия, что есть некий «цивилизованный мир» и «высокие европейские ценности», к которым Россия должна стремиться. Надо сказать, что способы внедрения этих ценностей в нашей стране тоже были грязными. Как с точки зрения методов, так и с точки зрения конкретных персоналий, через которых осуществлялось это внедрение. Среди них нет ни одного человека, достойного уважения.
Сегодня они в очередной раз заявляют, что им «стыдно за Россию», «стыдно за ее народ». А между тем все это в нашей истории уже было. В конце XIX века великий русский философ Н.Н.Страхов по поводу так называемых «грехов России» писал: «Я часто стыжусь, но только за нас в тесном смысле слова,… за ветер в головах наших образованных людей и мыслителей… Но за русский народ, за свою великую Родину я не могу, не смею стыдиться. Стыдиться России? Упаси нас Боже! Это было бы для меня неизмеримо ужаснее, чем если бы я должен был стыдиться своего отца и своей матери». Стыдиться своего народа и своей Родины — это возведенный в абсолют грех Хама. И когда именно такие люди выступают проводниками западных ценностей, это лишь ещё одно свидетельство того, что «точка невозврата» пройдена.
Одним словом, риторика об «общих пространствах» с Европой отходит в прошлое, этого всего уже не будет. Хотя Запад будет продолжать навязывать нам свою идеологию.
– Может быть, России следует апеллировать к той части европейской элиты, которая сохраняет приверженность традиционным ценностям?
– На последних выборах в Европарламент консервативно настроенные политики действительно весомо заявили о себе. У нас есть союзники в Европе и с ними нужно вести активный диалог. Тем более что это в большинстве своём искренние, аутентичные люди, которые не принимают участия в каком-то срежессированном проекте. Хотя, конечно, их тоже пытаются инструментализировать. Но для того, чтобы между Россией и Европой состоялся диалог на традиционалистской основе, с нашей стороны должны быть представлены такие же аутентичные фигуры. Не заказные патриоты и государственники, которые рассказывают, как надо бороться с Западом, а в это же самое время там проживают их дети и хранятся их деньги. Нужно решать проблему возвращения элит к традиционным ценностям и активнее задействовать в сегодняшней политике тех, кто за верность нашей страны этим ценностям боролся все последние четверть века.
– В этом плане, как ни парадоксально, санкции могут сыграть нам на руку?
– В ходе развернутой санкционной кампании против России Запад дискредитирует сам себя. На портале «Свободная пресса» на эту тему удачно высказался Михаил Делягин, который назвал это «имиджевым самоубийством Запада». Я согласен с такой оценкой. Но здесь нужно учитывать, что наше общество в последние 20 лет жило в условиях деморализации и профанации смыслов. Поэтому многим нашим людям не хватает воли, верности идеалам и исторической памяти.
Вместо этого процветают космополитизм и антинационализм. Я всегда говорю, что можно и нужно воспитывать людей в духе интернационализма. Но при условии, что «интер» — это приставка, а «национализм» — это корень. Сейчас же люди воспитываются в духе антинационализма.
– Как России следует разговаривать с Европой – на языке уступок и поиска компромисса или же выдерживать жесткую линию?
– Недавно я переслушал цикл лекций замечательного богослова Евгения Авдеенко. Он призывает видеть в каждодневной жизни, в том числе политической, ситуации, в которых действуют максимы из Священного Писания. Применительно к обсуждаемой нами теме, я вижу два таких императива. Первый — это «время разбрасывать камни и время собирать камни». Обычно на этом ставят точку, хотя у этой фразы есть продолжение: «время обниматься и время уклоняться от объятий». То есть время собирания камней внутри страны предполагает одновременное «уклонение от объятий».
Другими словами, не надо искать надуманные зацепки, чтобы сказать: «мы опять вместе». Кому-то в руководстве нашей страны, видимо, хочется, чтобы мы быстрее вернулись в такое положение, чтобы продолжать обниматься. Нет, если для России пришло время собирать камни, нам никак нельзя обниматься с Европой. Когда человек хочет «собрать камни» в душе, он ищет одиночества. Что касается страны, то это не означает, что она должна самоизолироваться. Просто диалог на дистанции — это очень важная и, главное, продуктивная вещь, которая несовместима с объятиями.
Второе изречение, на которое я хотел бы обратить внимание, это «блажен муж иже не идет на совет нечестивых». Это означает, что нельзя общаться с нечестивыми и оставлять их в положении «рукопожатных». И еще нельзя участвовать в спектаклях. Мы постоянно слышим о том, что «политика — это искусство возможного». Но дело в том, что «искусство возможного» — это вообще смысловое противоречие. Потому что искусство — это всегда преодоление возможного, это попытка совершить невозможное, создать то, что представляется недосягаемым. А «искусство возможного» — это политиканство. В свою очередь политика — это деятельность, направленная на создание условий для выживания твоего народа и страны в данных конкретных исторических обстоятельствах.
Это не «главное — установление мира», или «чтобы не было войны». Всё это важно, но это лишь условия. А цель – чтобы жил твой народ и страна, а также чтобы они были самими собой. Все остального от лукавого. Поэтому мне задача сегодняшнего дня видится не в том, чтобы убедить Запад в нашей готовности «восстановить доконфликтный статус-кво». Зачем? Чтобы вновь постоянно быть под угрозой выдворения из многосторонних структур, куда Россию снисходительно вновь допустят? Чтобы вновь запутать людям мозги относительно того, кто они есть и для чего Россия существует в современном мире? Нет, в это внутреннее и внешнее «болото» возвращаться нельзя. Люди в России почувствовали в событиях первой половины года новую возможность для восстановления нашей национально-государственной цельности и культурно-исторической самобытности. И не надо их убаюкивать миролюбивыми постановками и политкорректными фразами.
Что же касается Запада, особенно тех, кто развязал против России этот новый этап агрессии, то они в таких заявления видят, по-моему, только проявление слабости.
Украинский кризис буквально за полгода привел к кардинальному изменению отношений между Россией и ЕС, отмечает руководитель Центра внешней политики России Института экономики РАН Борис Шмелев.
– Это даже не просто обострение – все программы и достижения, которые были, по существу, были перечеркнуты. Теперь главная проблема это потеря доверия. В условиях глобализации и растущей взаимозависимости экономик, введенные Брюсселем санкции бьют не только по России, но и по самим странам Европы.
Обе стороны заинтересованы в том, чтобы нормализовать отношения. Особенно страдает российская экономика. Не случайно в последние дни мы видим резкое падение курса рубля, что напрямую связано с санкциями. Заявление Лаврова о том, что точка невозврата еще не пройдена, это сигнал Западу, что Россия готова сотрудничать. То есть мы готовы отказаться от ответных мер в обмен на снятие ЕС антироссийских ограничений.
– Это не может быть воспринято как слабость?
– Очевидно, что танго танцуют два партнера. Соответственно, возникает вопрос, как отнесутся к нашему жесту доброй воли европейские лидеры. В ЕС, конечно, заинтересованы в развитии сотрудничества с Россией. Поскольку обострение отношений с нами никому не нужно. Вместе с тем у нас есть принципиальные расхождения по украинскому вопросу. Очевидно, что геополитические интересы России не совпадают с амбициями Евросоюза. А точнее говоря, с амбициями США, которые оказывают мощное давление на своих союзников по ту сторону океана.
Впрочем, это только часть проблемы. Само общественное мнение в Европе настроено в значительной мере антироссийски. Русофобия здесь исторически зашкаливает, поэтому сваливать все на США было бы неверно. Европейское общество само в штыки воспринимает политику России в отношении Украины.
– Что имеет в виду Сергей Лавров, когда говорит про «страховочную сетку»?
– Очевидно, что это наши экономические связи. В первую очередь между бизнес структурами. Подписано множество договоров, взята масса обязательств, предоставлены кредиты под конкретные проекты. Не случайно мы слышим голоса протеста со стороны западных корпораций, по которым разрыв экономических связей наносит мощный удар.
– Учитывая, что ВВП России в 16 раз меньше совокупного продукта, произведенного за год в США и ЕС, нетрудно предположить, кто больше пострадает от размена ударами в ходе санкционной войны.
– Трудно спорить с тем, что Россия и Запад это неравные субъекты с точки зрения экономического веса. Соответственно, наши потери в этом столкновении будут больше. Чисто арифметически они равны, но только если не принимать в расчет гораздо более скромный объем нашей экономики. Именно поэтому Москва первая посылает сигнал к тому, чтобы налаживать отношения. Первый шаг был сделан в Минске, где трехсторонняя контактная группа при непосредственном участии России разработала и подписала «дорожную карту» мирного урегулирования на Украине. РФ также согласилась отсрочить на полтора года введение защитных пошлин на украинские товары в связи с подписанием Киевом соглашения об ассоциации с ЕС.
Однако в нынешней ситуации я, честно говоря, больше не вижу, какие еще шаги навстречу Европе мы могли бы сделать.
– К тому же политика уступок, как показывает практика, тоже не доводит до добра.
– США и Брюссель уже требуют, чтобы мы отказались от Крыма. А это в принципе невозможно. Вот в этом вопросе точка невозврата действительно пройдена. Россия и ЕС попали в крайне непростую ситуацию. Возможности для маневра и с той, и с другой стороны крайне ограничены.
– В экспертном сообществе бытует мнение, что Брюссель в последние месяцы охладел украинскому вопросу. Страх столкнуться с Россией здесь не при чем. Просто в условиях гражданской войны и экономической деградации «незалежная» как рынок сбыта это уже не столь лакомый кусок для враждебного поглощения западными корпорациями.
– Думаю, что борьба за украинский рынок это была не самая главная мотивация для Запада, когда он организовывал Майдан на Украине. С точки зрения обладания украинским рынком выгода ЕС была незначительной. Хотя бы в силу его невысокой емкости и незначительной платежеспособности украинского населения. А трудовых ресурсов в Европе и без украинцев хватает – они не знают, что делать с поляками, болгарами и румынами. Первостепенное значение имели чисто геополитические интересы.
– Получается, политика идет впереди экономики?
– Я бы сказал так, что здесь политика возобладала над здравым смыслом и рациональными экономическими соображениями. Исходя из геополитических интересов, которые практически не подвержены конъюнктуре, борьба Запада за Украину будет продолжаться до последнего украинца.
– Еврокомиссия неожиданно реанимировала тему единого пространства «от Лиссабона до Владивостока». Речь идет о давнем проекте создать зону свободной торговли между ЕС и Таможенным союзом. Нужно ли нам это?
– В свое время Москва поддерживала идею «четырех общих пространств».
– А затем мы вступили в ВТО, в судебных инстанциях которой нас пытаются наказать за участие в экономической войне с Западом. Может, вместо того, чтобы дополнительно экономически привязываться к своему естественному конкуренту, нам следовало бы озаботиться повышением собственной самодостаточности?
– Дело не в этом. Саму идею сотрудничества между двумя группировками – европейской и евразийской следует принять к сведению. Это тоже положительный сигнал, но на сей раз из Брюсселя. «Холодная война» и конфронтация никому не нужны. Другое дело, как чисто технически оформить наши взаимоотношения, чтобы не нанести ущерб евразийской интеграции. Это то же самое как переговоры по вступлению в ВТО. Членом этой организации можно стать как на выгодных, так и на кабальных условиях. Не стоит отвергать саму мысль о координации интересов с порога. Нужно садиться за стол переговоров и обсуждать детали, в которых, как известно, кроется дьявол. Допустим, такую-то группу товаров мы исключаем из режима ЗСТ, в отношении таких продуктов вводим мораторий на определенное количество лет и т.д. Но само предложение с ходу отметать нельзя. Как говорил Остап Бендер это «плодотворная дебютная идея».
Генеральный директор Института внешнеполитических исследований и инициатив Вероника Крашенинникова не видит оснований полагать, что Россия и Европа обречены на дальнейшую конфронтацию.
– Более того, по моему мнению, до пресловутой «точки невозврата» еще очень далеко. Однако проблема существует. Очевидно, что в европейской политике доминируют мощные атлантические проамериканские круги. Такое положение вещей возникло по окончании Второй мировой войны. Одним из механизмов по установлению контроля США над европейским континентом стала реализация «плана Маршалла».
Вместе с тем, в странах ЕС достаточно много политиков и представителей общественности, которые трезво оценивают сложившуюся ситуацию. И отдают себе отчет в том, что Америка оказывает на Европу огромное давление. Эти круги также понимают, что европейцам невыгодно выполнять указания из Вашингтона. Поскольку они слишком часто противоречат интересам стран ЕС. В Европе разворачивается подспудная борьба между атлантическим лобби и его противниками. Москва должна продолжать информационную и политическую работу с лояльными нам кругами. Следует пытаться их усилить, не говоря уже о том, что «непаханое поле» для нас это европейское общественное мнение. Европейцы, безусловно, не заинтересованы в развязывании войны на континенте.
– О каких политических кругах идет речь – левых, консерваторах, евроскептиках?
– Идеологически это можно назвать широким центром. Сюда входят как левые, так и умеренные правые. Евроскептиками сегодня называют кого угодно. Так что я бы не использовала этот термин, который только вводит в заблуждение.
– Возвращаясь к упомянутой Сергеем Лавровым «точке невозврата», где может проходить этот невидимый Рубикон? Открытая силовая фаза противостояния между РФ и странами НАТО на Украине, прекращение поставок российских энергоресурсов в Европу или что-то еще?
– Россия и Европа слишком взаимосвязаны друг с другом, чтобы «точка невозврата» вообще могла когда-либо возникнуть. Брюссель не станет совершать действия, которые приведут к необратимым последствиям в отношениях с Россией. Несмотря на мощное давление со стороны США. Аналогичная ситуация с Москвой. Помимо противостояния Россия и Европа всегда сотрудничали в своей истории. Даже в самые сложные годы «холодной войны» Советский Союз активно работал с Италией, с определенными кругами во Франции и других странах. Понятно, что Европа не может тесно интегрироваться с огромной Россией. Но в этом и нет особой необходимости. Нежелание европейцев принимать участие в военных действиях, которое они постоянно демонстрируют, это один из факторов, который способствует сбалансированию ситуации. Другой фактор — это уже упомянутые экономические связи.
Также можете посмотреть все новости Украины за сегодня