Что может быть очевиднее, чем угроза «Исламского государства» на Ближнем Востоке? И что может быть удивительнее, чем совпадение взглядов делегатов «Валдая» от Палестины и Израиля?
«Мы всегда думали, что Россия играет и должна играть очень большую роль на Ближнем Востоке. Если изолировать Россию, это только создаст в данном регионе больше проблем. Поэтому наше присутствие на клубе «Валдай» — это утверждение, что мы думаем, что Россия играет большую и важную роль в отношении палестинского вопроса, который сейчас стараются игнорировать. Но, как сказал президент Путин, это — корень всех проблем на Ближнем Востоке», — подчеркнул Мустафа Баргути, генеральный секретарь Национальной палестинской инициативы.
«Америке нужно оставить монополию на организацию мирного процесса на Ближнем Востоке. Спустя 25 лет стало понятно, что она не принесла никаких плодов. Если мы хотим добиться положительных результатов, нужно менять всю парадигму. Нужно создать международный совет», — уверен Шломо Бен-Ами, в 2000-2001 годах — министр иностранных дел Израиля.
«Посмотрите, что происходит на Ближнем Востоке! Нам действительно нужна Россия, чтобы решить проблему. Нам нужна Россия в вопросах решения сирийского кризиса, а также для того, чтобы попытаться решить иранский кризис. И, конечно, нам нужна Россия, чтобы мобилизовать наши усилия в борьбе с ИГИЛ в Ираке и Сирии», — уверен Доминик де Вильпен, в 2002-2004 годах — министр иностранных дел Франции, экс-премьер-министр Франции.
Доминик де Вильпен в 2003 году артикулировал позицию Парижа против войны США в Ираке — вроде как за демократию. Только теперь половина Ирака находится под властью таких «демократов» и «гуманистов», как боевики «Исламского государства». Именно этой очень конкретной угрозе были посвящены переговоры главы МИД России Лаврова и госсекретаря США Джона Керри. В окружении Обамы прозвучало: «С русскими — никаких переговоров по ИГИЛ». А Керри с Лавровым эту тему затронул и даже сказал, что достигнут прогресс.
— Сергей Викторович, в Канаде произошла жуткая история. Только канадский премьер как-то сразу, еще когда никто никаких заявлений не сделал, сказал: «Это дело «Исламского государства». Оно какой-то модной темой становится.
— Сейчас становится модным не дать провести расследование, а сразу выдвинуть обвинение. «Исламское государство» — это реальная угроза. Но оно возникло не из пустоты. Мы предупреждали с самого начала кризиса, который почему-то назвали «арабской весной», о том, что это может плохо кончиться. И если просто будет взят безоглядный курс на то, что против авторитарных режимов будут пущены в ход любые средства, лишь бы их заменить, это не решит проблему. Не было понятно, на кого заменить. Были протестные выступления, но к ним быстро примешались экстремисты и террористы. И наши западные партнеры, к сожалению, увидели в них своих союзников, как это было в Ливии. Поэтому сейчас бороться с терроризмом нужно не путем каких-то вот односторонних обвинений, односторонних действий выборочного назначения, а остальным экстремистам можно даже помогать свергать неугодные режимы. Надо от всего этого отказываться.
И нужно садиться и комплексно смотреть на ситуацию, прежде всего в Ближневосточном и Северо-Африканском регионе, с учетом всех без исключения факторов и на основе единых критериев. А критерий может быть только один: если организации прибегают к террору, они должны быть объявлены вне закона.
— На «Валдае» вскрылись очень интересные обстоятельства вашей последней встречи с Джоном Керри. Говорят, что Керри приехал в Париж на переговоры с вами по собственной инициативе, то есть без мандата Обамы. Это правда?
— Наполовину. Инициатива исходила от Керри. Он мне предложил встретиться. Это вписывалось в мой график, и я согласился. Получал ли Керри инструкции для этой встречи, я не знаю.
— После встречи он сказал, что вы договорились о том, что Россия будет делиться с Соединенными Штатами развединформацией по поводу «Исламского государства». Это так? Есть разночтения на этот счет.
— Это не так. Мы действительно обсуждали вопросы борьбы с терроризмом на Ближнем Востоке и в целом обстановку в этом регионе. Керри предложил: «Давай сотрудничать в рамках борьбы с «Исламским государством». Я ему сказал, что мы к сотрудничеству по антитеррору готовы давно. Также я сказал Джону Керри, что у нас была президентская комиссия, в которой действовала специальная группа по борьбе с терроризмом. Это был канал диалога, в котором могли участвовать и спецслужбы, и военные, и дипломаты. Но президентская комиссия, в том числе и эта группа, была закрыта. Это было сделано задолго до санкций. Это было сделано после Сноудена, когда обида, не понятно на чем основанная, возобладала над здравым смыслом в позиции Вашингтона. Поэтому я сказал Керри: «Если вы хотите работать совместно, давайте не выборочно это делать, а в рамках согласованных механизмов «. В рамках того механизма президентской комиссии действительным проходил обмен развединформацией. Это касается происшествия в Бостоне на марафоне. Это известный случай, когда мы дали в рамках того самого механизма информацию США, которая, к сожалению, не получила должного внимания. Вот и все, что мы обсуждали. Но договоренности о том, что в данном конкретном контексте, контексте деятельности, созданной американцами в связи с так называемой коалицией для борьбы с ИГИЛ, мы будем обмениваться информацией, не было. Как не было и договоренности о том, что мы будем направлять своих инструкторов, готовить армию Ирака в этом контексте.
— Пусть сначала санкции снимут, а то какая-то странная история получается: ребята, помогайте нам, а мы вам санкции продлеваем.
— Мы не просим снять санкции в этом контексте. Мы вообще ни в каких контекстах с такой просьбой не обращаемся. Мы считаем, что санкции — это односторонние противоправные меры. И они не только вредят тем, кто их вводит. Они подрывают доверие к тем странам, прежде всего к США, которые считают себя лидерами мировой экономики, мировой финансовой системы и являются главными проповедниками глобализации. Они сами разрушают установленные ими правила и заставляют нас усомниться в надежности их лидирующих позиций, в частности, в том, что касается роли доллара и методов управления международной валютно-финансовой системой.
— Что за подлодка плавает около Швеции?
— Понятия не имею. Я видел картинку, которую крутят по телевизору, и не уверен, что это похоже на подводную лодку. Что-то всплыло — бревно или что-то еще, не знаю. Я озадачен той шумихой, которая поднята в Швеции.
— Шведы не обращались по дипломатическим каналам к Москве?
— Нет. Наше Минобороны реагировало на их публичное заявление. Утверждения, будто это — российская подлодка, делаются СМИ. Официальные шведские власти никогда не подтверждали этого.
— Будем продолжать дивиться. Странная история…
— Сейчас время веселое.