В середине 80-х, во многом благодаря гласности, информационное пространство СССР наполнилось историями о «неуставных взаимоотношениях» в армии. В принципе, «дедовщина» существовала в вооруженных силах всегда — упоминания о ней можно встретить даже у Шолохова в «Тихом Доне». Кроме того, проявления «дедовщины» можно было встретить не только в армии, а например, в практически любой средней школе, особенно если она находилась в рабочем районе, на производстве и даже в быту. Но было принято говорить вслух только об армейской «дедовщине», которая зачастую приводила к тяжелым последствиям, подтверждением чему стало прогремевшее на всю страну «дело Сакалаускаса», или её отражение в повести Юрия Полякова «100 дней до приказа».
К сожалению, как бороться с этим явлением, армейское начальство по сути не знало, поскольку офицерский состав вооруженных сил — по большей части был представлен техническими специалистами и политработниками, которые были порой весьма далеки от вопросов психологии и педагогики. Хотя, при грамотном подходе — «дедовщина» искоренялась буквально на «раз-два». К сожалению, большинство командиров всех уровней на это губительное явление смотрели сквозь пальцы, что привело к тому, что к борьбе с «неуставными взаимоотношениями» стали подключаться общественные организации.
Такой организацией стал «Комитет солдатских матерей», созданный в 1989 году. Конечно, его создание в тех условиях, скорее всего было необходимым шагом, поскольку, если с проблемой по тем или иным причинам, не может справиться государство, то к её решению — обязано подключаться общество. Только вот деятельность «матерей» в борьбе с «дедовщиной» была, при внимательном рассмотрении несколько странной.
Профилактикой и разъяснительной работой среди военнослужащих, о том, что заставлять солдат младшего призыва стирать носки «старшим товарищам» — нехорошо, «комитетчики» как правило, не занимались. Воспитанием будущих и действующих военнослужащих — аналогично. В основном, «солдатские матери» — выявляли уже произошедшие факты неуставных взаимоотношений в армии. При этом, в большинстве случаев — вся вина за произошедшее возлагалась на командование частей и подразделений. Учитывая, что вокруг Комитетов солдатских матерей со временем стали появляться различного рода конторы, которые консультировали призывников о способах как не пойти в армию, нередко насковозь коррупционных, то такая «борьба с дедовщиной» стала представлять собой весьма неплохой бизнес.
Действительно, кто будет убивать курицу, которая несет золотые яйца? Также и руководству «солдатских матерей» была очень невыгодна ситуация, когда «дедовщины» в армии не стало бы. Параллельно, представители комитета лоббировали идею перевода комплектования вооруженных сил России на контрактную основу.
Закончилось все тем, что за проблемы армии взялось государство. С середины 2000-х годов условия службы стали постепенно улучшаться, а после того, как срок службы по призыву сократился до одного года, а командный состав вооруженных сил стал получать достойное денежное содержание — проблема неуставных взаимоотношений в армии, хотя и не исчезла совсем, но стала встречаться гораздо реже, чем в 80-е и 90-е годы.
Это была настоящая трагедия для «солдатских матерей». Еще бы — ведь о них стали постепенно забывать, не говоря уже о том, что общество перестало воспринимать всерьез их доводы о необходимости профессиональной армии в России. А между тем, на лоббирование интересов определенных кругов, «Комитет солдатских матерей» получил кроме 1,2 млн рублей из федерального фонда поддержки НКО России еще и финансирование от Национального фонда США за демократию и Государственного департамента США в размере от 50 000 до 60 000 долларов в год.
В итоге, порядочно подзабытые «солдатские матери» вновь напомнили о себе в связи с событиями на Юго-Востоке Украины. Конечно, те факты, что военнослужащие украинской армии, в большинстве своем призванные из запаса, несут серьезные потери в так называемой «антитеррористической операции», находятся фактически на положении крепостных, без всяких перспектив увольнения со службы, наконец, то что они не имеют даже необходимого обмундирования на зимний период — отечественных «солдатских матерей» не волнуют. За то, очень волнуют вопросы якобы участия российских военнослужащих в происходящих на Украине событиях.
Валентина Мельникова, ответственный секретарь союза Комитетов солдатских матерей 27 августа в интервью телеканалу «Дождь» заявила следующее: Понимаете, не верил никто. Мы говорили политикам, мы говорили журналистам, мы говорили своим коллегам, мы всем говорили, потому что было понятно, что Крым показал, что никакие законы не соблюдаются, в отношении солдат, во всяком случае, ничего не соблюдается. Так все и получилось. Прием этот старый, прием этот и Афган. Вот эти похороны тайные – ну точно 1983 год. А когда оправляют военнослужащих, а потом говорят, что там нет наших войск, там было в Крыму, так и теперь. Это точно 26 ноября 1994 года, этот первый танковый штурм, когда сгорели, когда попали в плен, и когда наглый Грачев и придурошный Борис Николаевич говорили, что там наших нет. С тех пор, к сожалению, ничего не изменилось.
Плохо у ответственного секретаря некоммерческой организации, живущей в том числе на ежегодные гранты Госдепа США, со знанием нашей недавней истории. Нахождение Ограниченного контингента советских войск на территории Афганистана никто никогда не скрывал, тем более в 1983 году. Да и погибших там военнослужащих, никто тайно не хоронил, их доставляли в Союз, награждали посмертно, воины-интернационалисты ни от кого не скрывались и не делали тайны из того, что происходило к востоку от границ СССР. Может быть у Валентины Мельниковой имелись неопровержимые доказательства, того, что многочисленные псковские десантники ведут боевые действия на Юго-Востоке Украины? Не тут то было:
Никаких данных нет, — заявила в том же интервью Мельникова — потому что оттуда никто не пишет, оттуда никто ничего не сообщает. Еще никто ничего не понял, скорее всего. Как говорится, по экспертной оценке, я думаю, что тысяч 15 там, безусловно, ходит в том или ином качестве. Сколько из них не имеют документов военнослужащих, а имеют там расторгнутые контракты или, как офицеры, в бессрочном отпуске или еще какая-то ерунда, трудно сказать. Но так по оценке, тысяч 15.
На самом деле неизвестно, сколько там погибло за это время. Поскольку это ровно Афган, когда говорят, что в Афганистане погибло… Сколько они говорят? 14 тысяч или 15 тысяч, а на самом деле это наглая ложь, потому что документов не было, ничего не оформлено. Кто в госпитале от контузии умер, вообще ничего не оформлено. И тут то же самое. Кто-то увидел, журналисты увидели, сколько-то человек, а на самом деле никто же не знает. Когда где-то через полгода семьи поймут, что их кинули, грубо говоря, что им обещали, что мы вам поможем, а начнутся проблемы, вот тогда пойдут в Фонд право матери, к соседям или в наш комитет, помогите, сын погиб на войне, а нам там ни то, ни се, ни пятое, ни десятое. Вот тогда мы узнаем, сколько погибло.
Вот такая интересная картина. Вдумайтесь на минуту — доказательств у Мельниковой — никаких нет. Судя по тому, что многократные поиски российского спецназа на территории Украины — закончились тем, что никаких следов присутствия российских военнослужащих там не было обнаружено, да и здравый смысл подсказывает, что происходящее на Юго-Востоке Украины — можно назвать как угодно, но только не действиями регулярных российских войск или спецподразделений — такие доказательства не появятся даже в обозримой перспективе. А громкое заявление в наличии уже имеется. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку.
Правда стоит отметить, что представители «Комитета солдатских матерей» в конце-концов опровергли собственное «разоблачение». Выждав «МХАТовскую паузу» четыре дня, пока «сенсация» расползалась по украинским информационным ресурсам, а матери военнослужащих обрывали телефоны войсковых частей и глотали валидол — «солдатские матери» внесли некоторое уточнение 31 августа:
«На Украине могут воевать добровольцы из бывших российских военнослужащих, но Минобороны России туда никого не отправляло» — сообщила председатель Комитета солдатских матерей Флера Салиховская. Она рассказала, что на самом деле к ним в организацию обратилась мама одного военнослужащего с просьбой найти сына. Она сообщила, что он уже отслужил, приехал домой, взял паспорт, деньги и уехал, сказав, что поехал отдыхать, а затем, когда пересек российско-украинскую границу, позвонил матери и сказал, что поехал в Донецк.
«Но он уже отслужил, не служит, его никто не посылал, он сам добровольно отправился туда. Вторая категория – там могут быть военнослужащие уже в должности офицеров – во времена реформ (экс-министра Минобороны России Анатолия) Сердюкова очень много было расформировано частей, очень много было уволено командиров – хороших командиров» – сказала глава комитета солдатских матерей.
Почувствовали разницу? Оказалось что никакой сенсации — нет. Речь идет об одном из российских добровольцев, добровольно принявшем решение о своем участии в деятельности ополчения, из чего никто никакого секрета в России не делает. Как и из того, что подавляющее их большинство в разное время служили в вооруженных силах России или других государств.
Еще дальше пошла другая «солдатская мать» некая Елена Васильева, известная тем, что в разное время принимала участие в проектах «Забытый полк», «Поющие «десантники» на Болотной» и «Груз 200» — она отправилась на Украину, где активно включилась в информационную войну, ведущуюся против России. Как и других представителей движения «Комитета солдатских матерей» — её мало интересуют вопросы жизни российской армии или то, кто и почему до сих пор наносит артиллерийские удары по густонаселенным районам Донецка. И правильно — ведь за такую деятельность получить гранты от Госдепа и известность как правозащитника — практически нереально.
Так во что превратились комитеты солдатских матерей за последние годы? В общественную структуру защищающей интересы военнослужащих, интересующуюся повседневной жизнью армии, вопросами быта солдат и офицеров и условиями несения ими своей службы; или в одну из очередных «грантоедских» организаций, занимающихся сомнительным бизнесом на фоне информационной войны, граничащим с целенаправленным нанесением ущерба государственным интересам России? Думается, что ответ тут очевиден.
И все таки, хотелось, чтобы общественные организации, поддерживающие российских военнослужащих в стране существовали. Только в совсем ином виде, занимаясь реальными проблемами армии — и не на средства заморских спонсоров.