Отзыв на предисловие Д. Быкова «В Москве не надо жить» к третьей книге из серии путеводителей по Москве «От Воскресенских ворот до Трубной площади. Москва, которой нет. Путеводитель».
Помните старую русскую сказку о козе Дерезе? Ну, о той, которой всё не по ней было — и недоедала она, и недопивала, и только и делала, что на жизнь жаловалась. Хозяин старался изо всех сил угодить привередливой козе — а всё без толку… Ну, не нравилось ей ничего — и всё тут.
Вот, и знаменитый писатель «рассейский» (чуть ли не целая полка книг в любом книжном магазине выделена) — Дмитрий Быков — характера козы Дерезы. Ну, не нравится ему советская литература. А вот заставляют читать курс.
Просто упали ниц — дескать, больше некому, ну, попробуйте, сударь, как великий писатель и мыслитель, обучите студентов — они же призваны представлять страну в заграниччине, чай, МГИМО всё-таки. И должны знать что-то из прошлого. Хотя бы и советского.
Он поднатужился и выдал на-гора из всей советской литературы две фамилии — Петрушевскую и Искандера. Как образцовые таланты советской эпохи. И ведь, ничего против сказать не могу — действительно, талантливые писатели. И вполне заслужили свои места в ряду ПИСАТЕЛЕЙ советской эпохи.
Но, куда же девались другие писатели — Михаил Шолохов? Василий Шукшин? Максим Горький? Федор Абрамов? Валентин Распутин? Да, та же самая Виктория Токарева, которая ну ничуть не хуже Петрушевской? А остальные? Это же какой куцый курс советской литературы получается!
Даже грустно как-то… Что же будет — будущий консул, прошедший курс Быкова, так и останется в неведении, что кроме Искандера и Петрушевской кто-то ещё был? А может, и правда — сплошное мракобесие было, которое рождало писательских монстров? И обслуживали они власть и НКВД, бесталанные и убогие? И явно в подметки не годились свободолюбивым писателям…
Хотя… есть у меня крамольная мысль. А читал ли господин-товарищ Быков того же самого Шолохова? Или Горького? Или даже Шукшина? Осилил ли?
Ведь, по его же давнишней оговорке (вот что значит журналистская завиральная привычка), читает он только Кинга, потому как он ему близок… И опять же — понимаю. Увлекательнейшая вещь — «Кладбище домашних животных», дрожь по коже, озноб мурашками, куда там Шолохову!
Вот, недавно совсем, опубликовали историки архитектуры сразу три сборника из истории старинных московских улочек — прекрасные фотографии, исторические ссылки — любо-дорого. Приятно в руки взять. А уж московским старожилам — и подавно. Я вот тоже не удержалась — решила детишек своих исторической географией побаловать — живём же у Трубной площади, должны проникаться с детства прикосновением к московской истории. Чтобы потом не было желания что-то сносить из исторических зданий и на их месте стальных стеклянных монстров строить. Вдруг — в олигархи выйдут… Хотелось бы культурой напитать, чтоб неповадно было.
Я думаю, такая же мысль была и у авторов книги, но вот решили они словом талантливым и себя, и читателей побаловать. И опять же – предисловием светоча озадачили. Чтобы, значит, глаголом он прижёг для острастки — дескать, любите и цените свое прошлое. Потому как без прошлого — и будущего нет.
А может, и не такая мысль была у авторов. Может, Дмитрий Быков сватом кому-нибудь приходится или братом двоюродным. У них же — талантливой московской элиты — родственными связями все перепрошиты друг с другом по пятому разу. Вот, и написал Дмитрий Быков предисловие.
Хорошее такое название придумал — «Не надо жить в Москве…» Я-то поначалу умилилась — какая душа чуткая, нежная. Действительно, зачем топтать исторические улицы лишнему народу? И так все истёрли…
И просто недооценила политический пыл писателя. Он-то другое имел в виду — дескать, КАК можно жить на таких улицах с ТАКОЙ историей! И такую жуть нагнал… Просто озноб берёт. Экзистенциализм. Кладбище домашних животных.
Писатель творчески обозрел и изобразил целый ряд личностей, якобы, некогда живших на сих многострадальных улицах.
Тут и девелопер Хрюкин: «Справа от себя вы видите недостроенный семизвездочный отель «Хрюкино Интеренешенел», строительство которого заморожено в связи с финансовым кризисом и самоубийством разорившегося московского девелопера Бориса Хрюкина: узнав о крахе своей корпорации, он бросился под собственную яхту и был перерублен винтом».
Очень интересная мысль господина Быкова — такое тонкое замечание об Отечестве:
«Место, на котором Хрюкин предполагал построить отель, издавна пользуется дурной славой, как, впрочем, и вся территория нашего города».
О как!!! А я-то думала… Но теперь думать нужно по-другому.
А до этого там был боярин Хрякин, который тоже закончил плохо, по свидетельству очевидца Быкова: «В сараях Хрякина обнаружилась гниль, в мясе — черви, и негодующая чернь разнесла рынок, а гнилое мясо сожрала на месте».
Вот что значит очевидец событий — ничто от него не ускользнёт, ни единая мелочь гнусного московского населения!
С боярином Хрякиным расправился опричник Хрыкин — тоже кроваво, с корыстными мотивами. Но и он не задержался: был закопан живьём (а то!!! Москвичи — они завсегда аки звери свирепые были. Инквизиторы западные — агнцы белые по сравнению с нашими-то). Ну, и так далее.
Фон Хрюкке (это обрусевший, значит), но, которого тоже четвертовали. И так — очень долго, на несколько страниц.
И что характерно — все они были насильно умерщвлены (изуверским способом и непосредственно властными структурами) с конфискацией всего нажитого непосильным трудом.
Очень детально описывает Быков этот хоровод Хрякиных-Хрюкиных, пожирающих других и пожираемых другими. С идеей-ниточкой — дескать, вот исторически сложилось в России так: ну, не выносит эта самая сермяжная нация успешных и богатых, так и норовит прибрать кровью и потом политую собственность.
И ведь как я его понимаю! Какая идея!
И вывод о московской истории нашего великого писателя, и даже — не побоюсь этого слова — историка Быкова хорош:
«Перед нами матрица московской истории как она есть. Поднялся — сожрал всех — построился на три квартала — попал в опалу — выдрали ноздри — прямо тут же четвертовали вместе с ноздрями — скормили псам — землю отдали фаворитам — поднялся — сожрал всех — читай сначала…»
Истинно так! Я вот тоже знавала одного труженика (Хряковский, что ли?), начинал он простым тружеником заправок бензиновых, чаевые скудные принимал от скаредных водил, не желающих бензином пачкаться… Бегал, бегал, копил, копил — и бензозаправку купил. А потом — и пошло-поехало. Целую сеть на медные гроши осилил — «Юкосом» назвал. Со смыслом, значит — и ты, простой смертный, можешь зелёные косой косить, если будешь вот так, трудом праведным, зарабатывать. И с ним эти самые свинские соплеменники тоже поступили по-свински — на нарах тоскует, непосильно нажитое, отнятое ни за грош, добро оплакивает. А с ним и целая плеяда профессиональных плакальщиц — нанятых, конечно. Чтоб одному не так одиноко было рыдать, и чтобы проняло обидчиков коварных — вон какое море слез пролитых! Еще поднаплачем и утопим вражье свинское семя…
А что с них взять, с этих потомков, воспитанных свинской историей?
Надо отметить, что в творчестве писателей нового мышления, образ свиньи — очень распространён и символичен.
У Сорокина пьяные деревенские старухи пляшут со свиными головами, Ерофеев (который совсем не Венечка) тоже отдал должное свинокульту… И даже Прилепин отметился.
Действительно, какая-то свинская история у Москвы получается. И так доказательно! И так наблюдательно! Прямо не Москва — а свинарник. А кто же по своей воле захочет в свинарнике жить? Вот Быков и заботится — дескать, не надо в Москве жить, с такими свинскими генами надо рассредоточиваться по земному шарику, а московские улицы освободить для светлых и чистых генно-модифицированных представителей (ну, то есть, тех, кому гены-то поисправили).
Сам писатель не живёт — мучается, но вынужден. Пока.
«Не сказать, чтобы это было комфортно для души — но увлекательно в смысле истории и плодотворно в смысле литературы…»
Мне так показалось, что и сами авторы сборника о Москве были несколько ошарашены таким предисловием, уж очень они застенчиво попытались представить этот текст эдаким экспериментом. А что? Живенький такой эксперимент. Какую правду о нашем прошлом он поведал? На что хватило фантазии?
Не получается у меня Быкова за мессию держать. Никак. Слишком игривый во всём. Как Карлсон. И все эти «болотные игры», все эти обличения — вроде «Малыш, а давай порезвимся?» Не вышло? Ну, что ж… «Пустяки! Дело-то житейское». И заигрывания с властью (это у стойкого-то диссидента!!!) — все эти доверенные посты по воспитанию стойкого отвращения у золотой молодежи МГИМО к советской литературе, к своему прошлому — тоже из этой серии?
Вроде, власть и пожурит немножко — как Фрекен Бок погоняется с выбивалкой для ковров, а всё равно эдакая нежность в душе: «он же такой милый!». Прямо поручик Ржевский из небезызвестных анекдотов. Но, только в современной прозе — на всё найдётся своё словцо.