Последнее время я довольно редко писал. Во многом по причине занятости, но в еще большей степени в нежелании привязывать себя к тем или иным политическим лагерям громкими заявлениями и пророческими прогнозами, к которым политические тексты обязывают по самой своей форме.
Сейчас, однако, тот случай, когда ситуация требует четко обозначить позицию. Разумеется, речь в первую очередь об экономической ситуации и о последствиях, которые она повлечет в политическом отношении.
Начну с небольшой вводной информации. Как известно людям, знакомым с моей общественной деятельностью я придерживаюсь государственнической позиции в большинстве вопросов социальной жизни, являюсь убежденным рационалистом в вопросах теории и прагматиком в вопросах практики. Что это значит?
Это значит, во-первых, то, что я всегда признавал необходимость наличия сильной власти, способной принимать жесткие, зачастую непопулярные решения, если того требуют обстоятельства. Институты государственной власти для меня не абстрактные идолы демократической, авторитарной или тоталитарной политической системы, а конкретные учреждения, выполняющие строго обозначенные функции. И для выполнения этих функций они могут принимать любую необходимую форму. Если на каком-то этапе целесообразна практика парламентаризма, то можно ее использовать, но не делать самоцелью. Если на каком-то другом этапе рациональна власть одного лица, то это тоже допустимое политическое средство. То же самое со степенью вмешательства государства в дела экономики. Оно может варьироваться от явного интервенционизма до либерализма с минимальным государственным вмешательством. Главный вопрос в четком осознании необходимости принимаемых мер и участии реальных, а не самозваных экспертов в их принятии.
Во-вторых, говоря о рационализме в теории, я утверждал и утверждаю вторичность идеологем и политических мифов по отношению к реальной политике. Реальная политика может поливаться любым идеологическим соусом для более легкого ее усвоения широкими массами. Но идеология, будь то извращенно понятое многими отечественными политиками «западничество» (зачастую вовсе несоответствующее европейским реалиям), или же махровое «имперство», пережеванное зубами прогнивших политических трупов а ля «Проханов и ко», не должна быть определяющим фактором в принятии политических решений.
В-третьих. Когда я говорю о практике, я призываю учитывать имеющуюся политическую конъюнктуру и работать внимательно и осторожно, учитывая риски. Эта позиция цинична в той же степени, в которой практична. Многие любят называть это «конъюнктурностью», но, по сути, это банальное здравомыслие и четкий расчет. Теперь поговорим обо всем этом детально.
Когда я утверждал, что болотная с ее тогдашними лидерами перерастёт в аукцион по сливу протеста, я был прав. Вероятно, столь же прав был я когда призывал многих своих коллег умерить критику режима в 2013 году, именно в тот период, когда по правым организациям прошла первая волна «мягких репрессий» (всем известные истории с «Wotan Jugend», «ОД Реструкт», с «Атакой» и с некоторыми более либеральными организациями и интернет-ресурсами).
Поддержка русских жителей Украины, оказанная в 2014, так же была объективной необходимостью. Разумеется — можно сказать об этом прямо — как политический проект Новороссия потерпела неизбежный крах, не получив поддержки от Кремля, по сути, не вырабатывавшего за все это время даже простого понимания того что и зачем с ней можно делать. При всем этом, главной целью было показать солидарность русских внутри нашей страны с русскими за ее пределами. Ни каплей больше и ни каплей меньше.
Сама же Новороссия не смогла стать тем, чем задумывалась — свободной республикой или новым субъектом РФ. Поняв это к концу лета-началу осени сего года многим организациям стоило поубавить пыл и сменить радикальную риторику (понятно, что она была направленна на завоевание симпатий общества, но всему есть разумные пределы) на более взвешенную позицию, с учетом экономических и политических реалий. Часть наших правых сделала это крайне вовремя, часть не поняла это даже сейчас.
Однако, хуже всего, что не сделала этого переосмысления сама власть. «Многоходовочки» и «переигрывания» по всей видимости, единственное, что может родить нынешняя политическая машина, «углеводородный двигатель» которой уже начинает изрядно барахлить. Безусловно, падения цен на нефть были и в 2009м году (тогда, как мы видим сейчас, правительство ничему не научилось) и, разумеется, их можно было пережить. Но с каждым новым циклом порочного круга колебаний цен на нефть РФ имеет все меньше возможностей (и меньше золотовалютных резервов) для сохранения стабильности.
Являясь человеком, который лично для себя во многом выигрывал в наиболее успешные для российского бюджета годы, (и которого в каком-то смысле даже можно назвать лоялистом), я, тем не менее, признавал и признаю необходимость скорейших экономических реформ, пересмотра структуры госкорпораций, облегчения налоговой нагрузки на мелкий и средний бизнес, а так же точечных, но серьезных инвестиций в развитие машино/приборостроения, сферы высоких технологий, и модернизацию инфраструктуры.
Все это, к сожалению, вопреки обещаниям президента (коим не счесть числа) и вопреки надеждам прогрессивной части общественности, не происходит. Нет даже внятных очертаний новой структуры экономики, нет целостного плана политических и социальных преобразований. Но есть тонны идеологического корма, выливаемого наивному демосу с телеэкранов и газетных страниц.
В условиях жесткого внешнеполитического и внешнеэкономического давления и в отсутствие у нынешнего правительства воли к политическим преобразованиям может произойти очень много неожиданных событий разной степени опасности и масштабности. О части из них я хочу предупредить.
Первое – Путина и его окружение, при их кажущейся монолитности и косности, могут резко вынудить поменять свой политический вектор или вовсе сойти с политической арены. И произойдет это, вероятнее всего, совсем не по болотному сценарию. К нему, я полагаю, нынешние элиты вполне готовы; механизм «слива» был отработан за прошедшие годы, и любые координационные советы оппозиции рискуют вновь превратиться в ярмарки тщеславия и политической проституции. По сути, единственная цель таких КС состоит в том, чтобы расписать между «либеральными лидерами» (которые часто не имеют вообще никакого отношения к стихийно возникшему народному протесту, ведомому, как правило, националистами или социал-популистами) места в очереди в администрацию президента, выстроившуюся за скромным гонораром.
Возможное резкое смещение нынешней правящей группировки, о котором я говорю, может произойти по консолидированной воле российского истеблишмента, состоящего и из силовиков и из системных либералов, которые, не смотря на все их противоречия, могут (каждая по своим причинам) практически единогласно высказаться против текущей политики.
Аккуратные намеки на это мы уже видим и от Медведева, и от Кудрина, в немалой степени таким намеком для бизнес-элит была амнистия Ходорковского. Холодное молчание ключевых фигур силовиков (казалось бы в их звездный час – час международного кризиса) тоже не обещает Путину и его окружению ничего хорошего.
Именно поэтому, вопреки мнению многих политических деятелей, реальная перемена во власти может состояться совсем не в тот момент, на который рассчитывает голодная, алчущая живого парламента и вкусных должностей оппозиция. Более того, самого парламента, свободного для всех политических сил, может и не быть. Как и должностей, которые, считая, что они «не по вашу честь», заберут себе у оппозиции (которая, к тому же, еще и не готова их взять за недостатком реальных специалистов) системные реформаторы-либералы.
Другой вариант развития событий, который так же стоит учитывать, состоит в переходе Путина на крайне реакционную политику, требующую проведения массовых политических чисток (имеются в виду громкие отставки и, возможно, суды) и попытку построить государство, заточенное на жесткое противостояние с западом на международной политической арене. При всей моей симпатии к жесткой власти, я не питаю иллюзий что такое противостояние закончится неизбежной изоляцией и однозначным поражением. Как минимум на данном этапе, когда, ни экономика, ни армия, ни общество, ни сами элиты к нему не готовы. Более того, нынешняя власть будет рисковать потерять контроль над своими зарубежными капиталами окончательно и бесповоротно.
И, пожалуй, последнее, что можно уместить в рамки этой статьи, и о чем следует предупредить – это полное политическое банкротство. То есть если ситуация не пойдет ни по одному из этих сценариев. Такое может произойти либо при осознанной капитуляции – т.е. отказ от всех внешнеполитических амбиций в обмен на снятие санкций (что фактически означает принятие всей полноты ответственности за провал политики и скорую отставку правительства), либо при продолжении попыток имитировать реформы, не проводя капитального пересмотра курса. При удачном для безвольных демагогов стечении обстоятельств (цена на нефть, искусная работа АП и спецслужб по предотвращению раскола элит) такую ситуацию, возможно, удастся держать несколько лет и даже дотянуть до выборов. Однако последствия от такой искусственной «задержки родов» будут крайне драматичными. И платить за них придется полным переломом политической системы по хребту. Разумеется, «добрые западные коллеги» и мировое сообщество не оставят нас в одиночестве и не дадут ядерной державе совсем уж сойти с ума. Но они получат на долгое время крайне ослабленную неизбежными при этом сценарии потрясениями власть, которая будет готова договариваться на любых условиях и подписывать любые новые брестские и беловежские акты капитуляции ради признания своей легитимности за рубежом. Остается лишь пожелать всем политическим лагерям мудрости и последовательности, чтобы не допустить такого сценария.