Риторика западных политиков и журналистов существенно изменилась. Если ещё в середине 2014 года доминировало настроение «давайте закидаем бейсболками эту наглую Россию», сейчас мы уже слышим из самых неожиданных мест миролюбивое «давайте забудем старое и будем друзьями».
Друзьями Западу мы, разумеется, не станем. У Запада в нынешнем его виде нет друзей: только колонии и вассалы. Однако, судя по всему, Запад настолько впечатлён провалом своих санкций и готовностью русских отстаивать свою свободу, что практически потерял уже надежду одолеть ненавистного ему медведя малой кровью.
Привожу ниже перевод опубликованной в BBC статьи Джеффри Сакса — одного из тех американских экономистов, кому нам следует выразить благодарность за «шоковую терапию» и прочие шарлатанские реформы, которые чуть не уничтожили Россию в девяностые годы.
Сейчас Джеффри Сакс сменил выражение лица и пишет, что хоть Россия и виновата со всех сторон, но Запад всё же повёл себя в девяностые годы очень неправильно, и что сейчас Западу следует включить заднюю передачу, покуда противостояние с Россией не зашло слишком далеко.
Очень приятно, что в своей статье мистер Сакс пишет прямым текстом: никакой дружбы США и России не было, после успешного развала СССР Вашингтон взял курс на уничтожение России. Раньше говорить об этом было не принято — и до сих пор многие сторонники креативной оппозиции делают вид, будто отношения США и России стали натянутыми исключительно из-за дикости агрессивных ватников, которые плюнули в протянутую им руку дружбы.
Итак, вот, собственно, статья.
http://www.bbc.com/news/magazine-30483873
Многие глобальные проблемы нашего времени — это наследие скверных, неблагородных решений, которые были приняты по итогам конфликтов прошлого, пишет Джеффри Сакс.
Нынешний год был годом выдающихся исторических юбилеев. Мы отмечаем сотую годовщину начала Первой мировой войны, события, которое больше, нежели другие, формировало мировую историю в течение всего прошлого столетия. Мы отмечаем двадцать пятую годовщину падения Берлинской стены, — это была первая глава в истории гибели Советской империи и конца Холодной войны. С болью и тревогой мы наблюдаем сейчас нечто большее, чем простые воспоминания.
Как сказал Вильям Фолкнер, прошлое не погибло: оно даже не прошло. Первая мировая и падение Берлинской стены сейчас формируют повседневную реальность наших дней. Войны в Сирии и Ираке — наследие исхода Первой мировой войны, а захватывающие события на Украине — часть длинной тени 1989 года.
1914 и 1989 — это ключевые моменты, решающие точки в истории, вокруг которых вертятся все прочие события. То как нации, великие или мелкие, ведут себя в подобные ключевые моменты, определяет будущее течение войн и мира.
Я лично принимал участие в событиях 1989 года, и я видел его последствия вживую — положительные в случае Польши и отрицательные в случае России. И, могу признаться, что в 1989-1992 годах, когда я занимал должность советника по экономическим вопросам, я неустанно и всегда встревоженно оглядывался на 1914 год. То же чувство тревоги преследует меня и сейчас.
В 1919 году, в конце Первой мировой войны, великий британский экономист Джон Мейнард Кейнс давал нам бесценные, неподвластные времени уроки, рассказывая о подобных ключевых моментах, о том, как решения победителей влияют на экономики побеждённых и как ошибки власть имущих провоцируют череду будущих войн.
В своей работе «Экономические последствия мира», датированной 1919 годом, Кейнс со сверхъестественными проницательностью, литературным талантом и даром предвидения предсказал, что цинизм и близорукость, заложенные в основании Версальского договора, особенно наложение карательных репараций на Германию [репарация — форма возмещения ущерба в международном праве — прим.] и отсутствие попыток разрешить кризис, сотрясавший экономики стран-должников, обрекут европейские экономики на продолжительный кризис, и фактически предопределят восхождение нового мстительного тирана в следующем поколении.
Сri de coeur [фр. крик души — прим.] Кейнса — одно из тех выдающихся откровений гения, которые способны говорить через поколения. Эта книга и её уроки стали для меня фундаментальным руководством в моей карьере аналитика и советника по политическим вопросам.
Тридцать лет назад, когда я был начинающим экономистом, я внезапно оказался обязан помогать маленькой и всеми забытой стране, Боливии, выбираться из абсолютной экономической катастрофы. Сочинения Кейнса помогли мне понять, что экономический кризис в Боливии нужно рассматривать с социальной и политической точки зрения, и что кредитор Боливии, Соединённые Штаты, также несёт ответственность за лечение экономических болезней Боливии.
Мои боливийский опыт 1985-1986 годов вскоре привёл меня в Польшу: весной 1989 года я получил сразу два приглашения — от последнего коммунистического правительства Польши и профсоюза «Солидарность», который коммунистическому правительству рьяно противостоял. Польша, как и Боливия, была банкротом. Тем временем Европа 1989 года, как и Европа 1919, переживала поворотный, ключевой момент в истории.
Михаил Горбачёв был у власти в Советском Союзе, и он был готов к тому, чтобы Европа воссоединилась в мире и демократии. Этот великий человек жаждал привести и свою собственную страну к новому, демократическому строю. Польша была первой страной в регионе, которая двинулась навстречу демократии в тот выдающийся год. Я быстро стал главным иностранным советником по экономическим вопросам при новом правительстве Польши. И вновь, следуя урокам Кейнса, я настаивал на международной помощи, которая выглядела жизненно необходимой на пути превращения Польши в пост-коммунистическое демократическое государство.
А именно, я призывал Белый дом, Даунинг Стрит/10, Елисейский дворец и Ведомство федерального канцлера Германии оказать разумную помощь Польше, сделав ключевой шаг в создании новой, единой и демократической, Европы.
То были опьяняющие дни для меня как для советника по экономическим вопросам. Предметом моего желания, как мне иногда казалось, было распоряжение Белого дома. Как-то утром, в сентябре 1989, я обратился в к правительству США с просьбой выделить 1 миллиард долларов для стабилизации польской валюты. К вечеру Белый дом выделил деньги. Кроме шуток, между моим запросом и решением правительства прошло восемь часов. Убеждать Белый дом немедленно аннулировать долги Польши пришлось немного дольше, переговоры на высоком уровне тянулись около года, но они также увенчались успехом.
Остальное, как говорится, — это история. Польша предприняла очень серьёзные меры по реформированию [экономики], частично основанные на моих рекомендациях. США и Европа поддержали эти меры, оказав своевременную и щедрую помощь. Экономика Польши перестраивалась и росла, и 15 лет спустя она стала вполне оперившимся членом Евросоюза.
Я был бы рад, если бы я мог завершить мои воспоминания здесь, на этой счастливой истории. Но увы, история окончания Холодной войны — это не только история успехов Запада, как это было в Польше, но и история грандиозного провала Запада по отношению к России. Пока щедрость и дальновидность Америки и Европы торжествовали в Польше, действия Европы и США по отношению к постсоветской России напоминают скорее устрашающе грубые ошибки Версальского мира. И по сей день мы расплачиваемся за их последствия.
В 1990 и 1991 годах правительство Горбачёва, видя появление позитивных результатов в Польше, попросило меня консультировать его в вопросах экономических реформ. Россия в то время столкнулась с тем же экономическим бедствием, которое поглотило Боливию в середине 1980 годов и Польшу в 1989.
Весной 1991 я и мои коллеги из Гарварда и Массачусетского технологического института пытались помочь Горбачёву получить финансовую помощь Запада для того, чтобы поддержать его усилия в области политических реформ и экономической перестройки. Наши усилия не возымели успеха — в действительности они полностью провалились.
Горбачёв покинул саммит Большой семёрки летом 1991 и вернулся в Москву с пустыми руками. Когда он вернулся в Москву с нулевыми результатами, его попытались свергнуть в ходе печально известного августовского путча, от которого Горбачёв так и не оправился в политическом смысле.
Я говорил президенту Ельцину и его команде, что помощь скоро поступит. В конце концов, ведь экстренная помощь поступала в Польшу в течение часов, иногда недель. Конечно, то же самое должно было произойти с новой, независимой и демократической, Россией. Тем не менее я с ужасом и замешательством наблюдал, что необходимая помощь не поступала.
В то время, как Польше даровали списание долга, Россия столкнулась с жёстким требованиями Европы и США, пожелавших, чтобы она расплатилась со своими долгами сполна. В то время, как Польше предоставили быструю и щедрую финансовую помощь, Россия получила исследовательские группы от МВФ, но никаких денег. Я молил и упрашивал США сделать больше. Я ссылался на опыт Польши, но всё без толку. Правительство США не меняло позиции.
В конце концов, в России болезнетворный финансовый кризис сокрушил любые попытки реформ и нормализации. Реформаторское правительство Егора Гайдара впало в немилость и лишилось власти. Я подал в отставку после двух изматывающих лет, проведённых в попытках помочь — сделав действительно очень мало. Несколько лет спустя Владимир Путин сменил Ельцина у кормила власти.
Учёные мужи Соединённых Штатов видели причины такого разгрома скорее в самих реформаторах, чем в жестоком пренебрежении США и Европы. Говорят, историю пишут победители, и очень многие считали США победителем в Холодной войне. Поэтому США остались неповинны в несчастьях России после 1991 года, и это верно и сейчас.
У меня ушло 20 лет, чтобы прийти к верному пониманию того, что произошло после 1991 года. Почему же Штаты, которые так мудро и предусмотрительно поступали в Польше, действовали с такой жестокой небрежностью в России? Шаг за шагом, статья за статьёй, правда выплыла на поверхность. Запад оказывал Польше финансовую и дипломатическую помощь, потому что Польша должна была стать восточным бастионом НАТО. Польша была Западом, и потому была достойна помощи. Россия, напротив, рассматривалась Западом также, как Ллойд Джордж и Клемансо видели Германию в Версале — как поверженного врага, заслуживавшего того, чтобы быть раздавленным, а не удостоенным помощи.
В новой книге бывшего командующего НАТО [он был командующим вооружёнными силами НАТО в Европе], генерала Уэсли Кларка, изложен разговор, который состоялся в 1991 между ним и Полом Вулфовицем, который был тогда политическим директором Пентагона. Вулфовиц сказал Кларку, что Штаты учатся действовать безнаказанно на Ближнем востоке, и, по-видимому, в любом другом регионе, лишившись угрозы вмешательства со стороны России.
Вкратце, США должны были вести себя как победитель или хулиган, пожиная плоды победы в Холодной войне, и, если необходимо, развязывая войну в любом удобном месте. США должны были быть на вершине, и Россия не должна была иметь силы остановить их.
В недавней речи в Москве Путин описал поведение США почти в тех же словах, что и Вулфовиц. «Холодная война закончилась», — сказал Путин, — «Но она не завершилась заключением мира, понятными и прозрачными договоренностями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов. Создалось впечатление, что так называемые победители в холодной войне решили дожать ситуацию, перекроить весь мир исключительно под себя, под свои интересы».
Делая эти наблюдения, я не собираюсь освобождать Путина от ответственности за незаконные, циничные и опасные акты насилия в Украине. Но я собираюсь объяснить их. Тень 1989 тянется далеко. И длительное желание НАТО (совсем недавно оно было выражено вновь) присоединить Украину, таким образом поставив НАТО прямо у границ России, следует рассматривать как провокационное и глубоко неразумное.
1914, 1989, 2014. Мы живём в истории. В Украине мы столкнулись с Россией, раздражённой расширением НАТО и хулиганскими действиями США, продолжавшимися с 1991 года. На Ближнем востоке нам противостоят останки Османской империи, разрушенной Первой мировой войной и возвращённой благодаря цинизму колониального правления европейцев и имперским амбициям США.
Мы столкнулись, что наиболее важно, с выбором нашего времени. Будем ли мы властвовать цинично и доминировать, считая, что территории, длинные руки НАТО, нефтяные резервы и другая добыча — это награда победителю? Или же мы будем ответственно использовать свою мощь, зная, что великодушие и благотворительность создают доверие, процветание и основу для мира? Каждое поколение должно делать этот выбор снова.
Источник