24 декабря в Кремле состоялось совместное заседание Госсовета и Совета по культуре и искусству.
В ходе обсуждения прочих важных тем всплыл вопрос и о чистоте русского языка, и о его освобождении от “засорения” иностранными словами.
Собственно, тема эта появилась не в последнюю очередь благодаря, как всегда, экспрессивному выступлению Владимира Жириновского.
“Все выступают за культуру, за сохранение русского языка. Но когда мы в Госдуме вышли с этой инициативой, я лично, то все отказали в принятии закона. Вот какова позиция тех, кто в самом святом месте говорит “за”, а возвращается в свои офисы и говорит “нет”…
Ведь уже сотни слов, чужих совершенно, уничтожают русский язык. А дети не понимают, они думают, что это действительно русский язык. За границей думают, что у русских нет слов для того, чтобы выразить эти понятия. Мы же унижаем себя”.
Президент частично согласился с данной констатацией, ответив лидеру ЛДПР следующим образом:
“Нужно, конечно, избегать излишней латинизации нашего языка, особенно сейчас обращаюсь к руководителям регионов. Знаете, иногда приезжаешь в какой-то город, и сразу виден уровень культуры местного чиновничества.
На каждом углу названия различных учреждений, реклама исключительно латинскими буквами изображена. Мы в какой стране живём-то? Всё хорошо в меру, так же как, собственно говоря, и в использовании различных терминов, слов».
***
Итак, как мы видим, в подходе к чистоте русского языка вырисовались два подхода. Первый, от Владимир Вольфовича — заменить все мало-мальски иноземное исконно русскими аналогами.
Второй, от президента России – подходить к этому процессу вдумчиво, стараясь “не выплеснуть вместе с водой и ребенка”. Защищая российскую культурную идентичность, но не переходя рамки здравого смысла.
А как с этим обстоят дела за рубежом? Своего рода “эталоном” в лингвистическом законодательстве принято считать Францию. А самым ярким образчиком этого законодательства – принятый в 1994 году “закон Тубона”, по имени предложившего его министра.
Согласно этому закону, использование слов, не входящих в словарь французского языка (ежегодно утверждаемый Французской академией) запрещается в рекламных вывесках, официальных документах, государственных органах, и государственных же СМИ. Правда, частные лица и компании (кроме рекламных вывесок и объявлений) могут говорить, как угодно.
Заодно утверждена квота на песни на французском языке – они должны составлять не менее 40% репертуара радиостанций, заведений общепита и т.д.
Спору нет – многим местным либералам этот закон не нравится, и является источником постоянных ироничных нападок. Но, как говорится, “из песни слова не выкинешь” — благодаря подобным актам французский язык уверенно сохраняет свою идентичность и конкурентоспособность – особенно, в сравнении с “соседским” и куда более мощным и общепринятым английским.
Даже слово “компьютер” во Франции не прижилось – вместо этого используется родное “вычислитель”.
Защиту языка родной страны пришлось осуществлять и основателю современного турецкого государства Ататюрку. Причем, отнюдь не от тех же “англицизмов”, наоборот, генерал, ставший президентом, приветствовал западные реформы. Очищать турецкий язык пришлось от “арабизмов”. Которые насытили его в тот период, когда Стамбул был столицей могучей Османской империи, контролирующей весь Ближний Восток и часть Северной Африки.
Да и в последние годы турецкие парламентарии продолжают бороться за чистоту своего языка, правда, уже больше с западным влиянием.
Они предлагают очистить телевизионную рекламу от иностранных слов, создать программное обеспечение для компьютеров, интернета и сотовой связи на турецком языке, выступить с инициативой объявления языка своей страны официальным в ООН.
Да и в российской истории основатель отечественной науки Михайло Ломоносов известен не только открытиями в области химии и физики, созданием Московского университета. Но и как основатель отечественной филологии, написавшей по ней несколько фундаментальных трудов.
Именно его перу принадлежит первая в истории “Российская грамматика”, вышедшая в 1757 году. Ломоносов же создал и теорию “трех языковых стилей” — высокого, посредственного и низкого, с правилами для каждого из них. Соответственно, для употребления в поэзии, литературе, официальном нормотворчестве – и для повседневного общения, во всех классах российского общества.
Всю жизнь великий ученый боролся и за чистоту русского языка – особенно, при осуществлении переводов иностранной научной литературы.
Именно благодаря ему мы отнюдь не считаем какой-то “отсталостью” употреблять русское слово “чертеж” вместо “абриса”, “воздушный насос” – вместо “пневматической антлии”, рудник — вместо “бергверка”.
Ломоносов, вообще, имел не только желание, но и талант находить способ описания самых новейших научных открытий в исконно русских словах. Благодаря его гению мы спокойно ныне говорим о “земной оси”, “зажигательном стекле”, “преломлении лучей”, “магнитной стрелке”, “негашеной извести” и многих других вещах – вместо обозначения их малопонятными иностранными терминами. О которых он предупреждал, что те “вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют”
Михайлу Васильевичу принадлежит следующие восторженные слова о русском языке.
“Повелитель многих языков, язык Российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему трудов прилагали…
Карл Пятый, римский император, говаривал, что Ишпанским языком с богом, Французским с друзьями, Немецким с неприятелями, Итальянским с женским полом говорить прилично. Но есть ли бы он Российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие Ишпанского, живость Французского, крепость Немецкого, нежность Итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость Греческого и Латинского языка”
***
Но, наверное, “пальма первенства” в отношении “борьбы за родной язык” ныне явно должна быть вручена Украине.
Суть бандеровской языковой политики предельно проста – “вымарать” из “мовы” все мало-мальски одинаково звучащее с ненавидимой “москальской” речью. Кстати, без разницы в первоначальном происхождении. Так, вполне “русско-украинское” “вертолет” такими борцами давно был переименован в более “благонадежный” “хэликоптер”. Равно как и еще более исконно-украинское “посольство” стало исключительно “амбассадой”.
Зато, вроде бы, вполне латинско-“кошерному” “аэродрому” был срочно изыскан эквивалент в виде ломающего нормальный человеческий язык “литовыща”.
Понятно, что с точки зрения и россиян, и русско-язычных украинцев, подобные “перлы” могут вызвать лишь негодование пополам с омерзением. Тем не менее, такая политика во многом достигла своей цели. Как минимум, по воспитанию русофобско-мыслящих “онижедетей”, ненавидящих “москалей” всеми фибрами души.
***
Думается, при выборе собственного варианта языковой политики, России следует учесть весь мировой опыт на этот счет – и не срываться в крайности, типа украинских. О чем, собственно, и говорил Путин.
Тем более, что “генеральная линия” общекультурной политики была обозначена главой государства совсем не в духе примитивного “местечкового” изоляционизма.
«Нашу многонациональную культуру всегда отличали открытость и дружелюбие. Она всегда чутко откликалась на мировые тенденции в искусстве и сама обогащала и во многом формировала эти мировые тенденции”, — сказал Путин в своем выступлении на упомянутом в начале данной статьи заседании.
***
Так что, действительно, “метро”, “компьютер”, и даже “мэра” с “президентом”, как и “армию” с “батальонами” трогать не стоит. Тем более, что “советским президентом” Председателя Президиума Верховного Совета СССР в народе стали называть как минимум к началу 70-х. Как и главу горисполкома – мэром.
Равно не принесет никакой существенной пользы отказ от “компьютеров” в пользу ЭВМ – в духе французского опыта.
Однако есть вещи в языке намного более серьезные. Давайте вспомним “лихие 90-е” – и массу иноязычных заимствований в “великий и могучий”, пропагандируемых не только частными СМИ, но и государственными телеканалами. Это ж делалось отнюдь не просто так – в телячьем преклонении перед новым “гегемоном” звездно-полосатой раскраски.
Просто новые слова, ранее неизвестные широким массам, перестали вызывать должную “реакцию отторжения” у любого нормального человека, как на их русские эквиваленты.
Так, “казнокрадство” и “взяточничество” стало “интеллигентной” коррупцией, проститутки – путанами, убийцы – киллерами, мелкие вымогатели – рэкетирами, крупные – рейдерами.
Собственно, для создания такого “новояза” не обязательно даже использовались действительно “американизмы”. Благозвучным эквивалентом бандитской группы стала “бригада”, ассоциировавшаяся в сознании советских людей с мирным (а нередко и ударным) трудом.
А в итоге описание даже самые кошмарных реалий эпохи ЕБН и его “бригады” воспринималось едва ли не с юмором. “В стране безнаказанно процветает коррупция, правят бал рейдеры, мафиози и киллеры, девушки идут в путаны” – ну кого взволнует такая “пресная” жвачка?
Даже как-то удивительно, что на рубеже “нулевых” на фоне того, что “народ безмолвствовал”, убаюканный в том числе и такими “перлами”, к власти пришел Путин, а не какой-нибудь Немцов с Касьяновым.
Но, вообще, идеологию либерал-креаклов будет очень сложно победить – пока здоровая часть российского общества будет говорить на их языке, доктринально отличающемуся по смыслу от действительно русской речи.
Так что вопрос чистоты языка куда более важный, чем кажется. Самое “мистическое” Евангелие от Иоанна не зря начинается фразой: “В начале было Слово…”
Пусть даже в греческом языке “логос” означает не только “слово”, но и “смысл”, “разум”, “наука”.
И если духовный смысл той или иной национальной культуры основывается на глобалистическом “новоязе” – ее будущему не позавидуешь. Так что, борьба за действительно российскую культуру – это и борьба за будущее России, как государства, и за наше с вами будущее.