И роль России в этой системе будет зависеть от того, насколько эффективно ей удастся организовать зону непосредственной ответственности, считает Ростислав Ищенко.
Все войны завершаются миром, а послевоенный мир должен быть лучше предвоенного, желательно для всех (чтобы не было желания переиграть его в ходе новой войны), ну или хотя бы для нас (чтобы не возникало вопроса, за что воевали). Чтобы мир оказался лучше, к нему надо готовиться. Некоторые условия, в которых надо будет жить потом, проступают уже в ходе военных действий. Что-то еще можно переиграть, какие-то неприятности предупредить уже нельзя, но к ним можно подготовиться.
России уже в ближайшие годы предстоит принять ключевое участие в прописывании новых правил глобальной игры, фактически — в создании новой системы международного права. В этой системе неизбежно будут сильные и слабые, и у сильных неизбежно будет больше ответственности, а значит, и больше прав (здесь зависимость всегда прямо пропорциональна: право порождает ответственность, а ответственность наделяет правом), чем у слабых. И роль России в этой системе будет зависеть от того, насколько эффективно ей удастся организовать собственное предполье — зону непосредственной ответственности.
Ключевое место в этой зоне сегодня принадлежит тому, что осталось от Украины. Возможно, завтра ситуация поменяется. Мы не знаем, где еще США смогут зажечь пожары, и насколько интенсивно они будут гореть. Можем только надеяться, что новых кровавых кризисов на постсоветском пространстве удастся избежать. Пока же пожаром охвачена часть бывшей территории СССР, на которой некогда проживала пятая часть его населения, и было сосредоточено до половины основных промышленных мощностей. И если о большей части бывшей советской промышленности можно говорить уже только в прошедшем времени — ее надо не восстанавливать, а создавать заново, — то люди пока живы.
Сегодня не вызывает сомнений тот факт, что США с Украины уйдут, ЕС туда не придет, а киевский режим — не жилец. Всеобщая (включая подконтрольные Киеву территории) ненависть к действующей киевской власти не означает, однако, преодоление раскола страны — противоречия между Западом и Востоком никуда не делись. Более того, между регионами, которые до февраля 2014 года отличались конфессиональными предпочтениями, диалектными особенностями и полутысячелетней исторической принадлежностью к разным цивилизационным проектам, проведена кровавая борозда. Чем больше крови прольется, тем труднее через нее будет переступить. На Украине погибшие в гражданской войне уже исчисляются десятками тысяч, стотысячный рубеж близок, а взятие планки в миллион жизней уже не кажется чем-то фантастическим.
Итак, что мы получаем сразу по окончании войны на территории бывшей Украины?
1. Отсутствие легитимных органов государственной власти. Гипотетические полномочия Януковича уже истекут. Сегодняшней киевской власти не будет. Органы власти Новороссии (даже, если к ДНР/ЛНР присоединится еще десяток-другой народных республик) не будут обладать внешней легитимностью, да и внутренняя легитимность у них будет неполной. Во-первых, каждый отдельный орган власти будет представлять только один регион (объединение регионов). Во-вторых, процедура их первоначальной легитимации, вполне годная для периода гражданской войны будет неприемлема для мирного времени. В-третьих, боюсь, что «народные республики» в Донецке и в Тернополе будут представлять немного разный народ (чтобы не сказать два разных народа), и договориться им будет крайне сложно.
2. Полная экономическая разруха. Возможно разрушение коммунальной инфраструктуры крупных городов, делающее жизнь в них невозможной (по крайней мере, для сегодняшнего количества населения). Почти неизбежная нехватка продовольствия, несущая реальную угрозу массового голода. Разрушение транспортной инфраструктуры, затрудняющее связь между регионами, а значит, и маневр ограниченными наличными ресурсами.
3. Наличие огромного количества боевого оружия на руках у ожесточенного населения, имеющего, мягко говоря, разные взгляды на будущее страны и разделенного кровной враждой.
Это только самые очевидные проблемы первых месяцев мирной жизни, способных сделать ее для многих хуже и опаснее самой войны. Ведь, если не принимать в расчет тех регионов, где, как под Донецком и Луганском, линия фронта долго время оставалась неизменной, и население переживало террористические обстрелы, другие регионы могут сравнительно слабо пострадать от непосредственных боевых действий — одни войска ушли, другие пришли.
Флаги на башнях поменялись, жертвам репрессий режима отдали последние почести. Повесили наиболее одиозных нацистов. Все это эффектно, но для большинства населения составляет только внешний фон.
Ключевыми являются вопросы:
1. Сколько людей еще погибнет в ходе военных действий (Киев и Вашингтон будут стараться, чтобы их было как можно больше).
2. Как быстро удастся наладить хотя бы относительно приемлемую и безопасную мирную жизнь (этот процесс уходящие власти Киева их вашингтонские хозяева постараются максимально осложнить).
Арсенал средств, находящийся в руках нацистов, серьезен.
Максимальная интенсификация боевых действий, мобилизация и заталкивание в мясорубку как можно большего количества пушечного мяса и продление войны на максимально возможный срок должны увеличить чисто военные потери (а каждая жертва — потеря кормильца в семье, каждый искалеченный не только теряет способность обеспечивать семью, но и сам требует обеспечения от семьи).
Максимальное усиление репрессий в тылу и разжигание гражданской войны на тех территориях, которые пока ею не затронуты. Это не только увеличивает количество жертв, но и усиливает раскол в обществе, что, в свою очередь, уменьшает его способность консолидироваться вокруг решения приоритетной задачи выживания, предлагая взамен консолидацию малых групп на основе взаимной ненависти и растрату сил, если уж не на прямое военное, то на информационное и идеологическое противостояние.
Максимальное уничтожение оставшейся инфраструктуры, запасов продовольствия, сырьевых ресурсов, оборудования и т.д. Этим они могут поставить новую власть перед необходимостью изыскивать средства для обеспечения выживания и восстановления за пределами территории своей юрисдикции, фактически обрекая ее на зависимость от внешней гуманитарной помощи, которая тоже не может быть резиновой.
Можно ли сомневаться в том, что люди, уже совершившие преступления, аналогичные тем, за которые были повешены и получили пожизненные сроки руководители Третьего рейха, остановятся перед новыми преступлениями? Тем более что главные кукловоды находятся за океаном и чувствуют себя в абсолютной безопасности под защитой стратегических ядерных сил США.
Люди, в слепой ненависти убивавшие сограждан, имевших иные политические взгляды, когда выгоднее было договориться, с долей вероятности, близкой к 100%, попытаются повторить опыт «рейхсканцлера и фюрера немецкого народа», заявившего в апреле 1945 года, что немецкий народ, оказавшийся недостойным своего фюрера, не имеет права на существование, и должен погибнуть.
Немцев от массовой гибели спасла скорость наступления РККА и союзников, хоть большая часть от нескольких миллионов погибшего гражданского населения Германии погибла именно в последние месяцы и недели войны. А надо ли напоминать, какие страшные годы пережили немцы после капитуляции и до начала «немецкого экономического чуда»?
Даже при условии быстрого развала (на уровне моментального схлопывания) вооруженных сил и политического руководства Киева, наступление армии ДНР/ЛНР не может быть очень быстрым — у них просто нет для этого достаточной численности, а разошедшиеся по стране нацистские банды, не представляя непосредственной военной угрозы, будут тем не менее представлять постоянную террористическую опасность вплоть до их полной ликвидации.
Германию взяли на содержание СССР и союзники. Четыре великие державы (при всех военных потерях) были способны худо-бедно прокормить бывших врагов.
ДНР/ЛНР не обладают ресурсами, необходимыми для содержания населения всей Украины (сколько бы его не осталось). Не будут ими обладать и другие народные республики, сколько их ни создавай и сколько ни объединяй. Бандеровцев десять лет после войны выкуривали из схронов органы безопасности СССР, Польши и (в меньшей степени) Чехословакии. ДНР/ЛНР и потенциальные прочие НР такими военными и полицейскими возможностями располагать не будут
При этом ответственность за судьбу населения бывшей Украины ляжет на Россию. Ляжет уже просто потому, что украинцы — не французы, не китайцы и не турки, а русские, независимо от того, признают они себя таковыми или нет. Ляжет потому, что послевоенный мир будет считать это российским делом, российской проблемой, и наблюдать, как Россия с ней справится. И отношение к России, уважение к России, желание дружить с Россией будет зависеть от того, насколько быстро и эффективно она решит послевоенную украинскую проблему.
Советскому Союзу на послевоенное восстановление западные эксперты отводили от 50 до 100 лет. СССР справился за пятилетку. Это впечатлило мир, и именно по итогам восстановления разрушенного, и по способности помогать странам, попавшим в его сферу влияния, а не по одним лишь итогам войны, СССР стал признанной сверхдержавой — одним из двух непререкаемых лидеров биполярного мира.
И не надо думать, что сегодняшние союзники в борьбе против США бросятся помогать России решать послевоенные проблемы. Политика не знает сантиментов, а вчерашний друг становится сегодняшним конкурентом. Все они будут объективно заинтересованы в том, чтобы российские трудности продолжались долго, желательно вечно. Просто потому, что концентрация на украинской черной дыре будет сковывать Россию, ограничивать ее возможности к проведению активной политики в других регионах планеты, душить рост ее промышленности, отвлекать ресурсы, освобождать от российской конкуренции рынки, которые всегда дефицитны, наконец, ставить Москву в зависимость от союзников, подобных проблем не имеющих. В общем, если США заинтересованы в том, чтобы Россия захлебнулась в потоках украинской крови, то союзники России по БРИКС заинтересованы в том, чтобы Россия скончалась на трупе США.
Но в любом случае Украина является ключевым средством парализации России. Только США пытаются сделать это активно, разжигая конфликт, а союзников и упрекнуть не в чем будет. Их политика будет совершенно прагматична: просто неоказание помощи или оказание дозированной помощи в обмен на экономические и торговые уступки, выливающиеся в целом в стратегическую геополитическую минимизацию роли и значения Москвы в мировых делах.
Ничего личного, только бизнес. Так всегда было и так всегда будет. У каждого государства свои интересы, и альтруизмом никто не страдает. Количество ресурсов в мире ограничено, и при дележе всегда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Чем меньше досталось проигравшему, тем больше выигравшему. Это как в обществе — чем больше нищих умирает под мостом, тем больше ресурсов перераспределяется в пользу элиты.
Итак:
1. Россия в любом случае будет вовлечена в процесс восстановления Украины. Это не зависит от воли российского руководства или мнения народа. Это объективная историческая необходимость. Иначе участие России в конфронтации с США было бессмысленным. Если вы не можете привести в порядок и эффективно использовать то, что вам досталось по итогам войны (в данном случае — противостояния с Вашингтоном без непосредственного вовлечения армий двух стран в боевые действия), то и воевать было незачем. Тогда все понесенные жертвы (а жертвы, понесенные Россией, уже серьезны) были напрасны.
2. У России есть шанс уменьшить количество смертей и разрушений, ожидающих территорию бывшей Украины, но это не изменит ситуацию принципиально. Необходимое количество крови уже пролито, оружие уже роздано, экономика Украины уже разрушена. То есть, количественное измерение проблемы может быть изменено, но не достаточно для того, чтобы изменилось ее качество.
3. Ресурсов России недостаточно для того, чтобы быстро, эффективно и без тяжелых экономических, внутриполитических и внешнеполитических последствий для себя решить проблему послевоенного восстановления Украины, независимо от того, будет ли на ее территории создано некое новое квазигосударство, несколько государств, или данная территорию (полностью или частично) войдет в состав России.
4. Таким образом, пока продолжается заключительный этап украинской агонии, российская дипломатия должна решить сложнейший вопрос — обеспечение задействования в восстановлении украинских территорий ресурсов других государств (как минимум, Китая, Индии и ЕС)
Если эту задачу решить не удастся, то российские позиции в послевоенном мире могут быть сохранены только в том случае, если США успеют и смогут зажечь пожары, аналогичные украинскому, но отвлекающие на себя ресурсы азиатских партнеров России и ЕС, сопоставимые с теми, которые Россия будет затрачивать на Украину.
Грубо говоря, если нам не помогут восстановить наш сарай, мы заинтересованы в том, чтобы поджигатель не был пойман, пока не сгорят все сараи.
Собственно пока это единственный аргумент для убеждения наших союзников, который я вижу. Надо надеяться, что на Смоленской площади найдут еще несколько более убедительных и менее циничных.
Также можете посмотреть все новости Украины за сегодня