Обвинения также были предъявлены и двум другим российским гражданам, обладавшим дипломатическим иммунитетом, но, как выяснилось, заочно – они уже давно покинули США. По версии ФБР, эти люди собирали информацию о санкциях против РФ, причем делали это весьма своеобразно.
По мнению ФБР, арестованный 39-летний Евгений Буряков работал на СВР под «неофициальным прикрытием», то есть как частное лицо, не имевшее дипломатического статуса. Он был сотрудником некоего «русского банка» с офисом на Манхэттене. ФБР разъясняет для особо одаренных, что «агенты под неофициальным прикрытием» (английская аббревиатура NOC – non-official cover) не пользуются официальной поддержкой «родного» правительства и, следовательно, никогда не бывают признаны как сотрудники разведки, но они чрезвычайно ценны для СВР. Не слишком владеющие русским языком officials ФБР употребляют в документах следующий оборот: Eugeny Buryakov aka «Zhenya», где «Zhenya» для них – что-то вроде клички или кодового имени, что не могло не доставить удовольствия лично мне.
Двое других обвиняемых, но уже заочно – Игорь Спорышев и Виктор Подобный – имели официальный дипломатический статус, но также, по утверждению ФБР, были по первой профессии сотрудниками СВР. С 23 ноября 2010-го по 21 ноября 2014 года Игорь Спорышев работал торговым представителем РФ в Нью-Йорке. То есть он честно оттрубил весь срок обычной четырехлетней командировки без сучка и задоринки (хотя сам утверждал в частных беседах, что контракт у него пятилетний). Виктор Подобный работал простым атташе в Постоянном представительстве России при ООН. Генеральная прокуратура США очень обижается, что ни тот, ни другой не уведомили ее заранее, что они – сотрудники российской разведки. И потому они не имели права оказывать какую-либо помощь «Жене» Бурякову в его противоправных действиях.
Спорышев и Подобный совершили следующие «злодеяния». Во-первых, они пытались вербовать жителей Нью-Йорка с целью сбора разведывательных данных. Во-вторых, они ставили задачи Бурякову по сбору разведданных. И, в-третьих, они переправляли собранные им данные в штаб-квартиру СВР в Москве. Конкретно «куратором» Бурякова был Спорышев, он же передавал ему технические задания, а оба они – Спорышев и Подобный – затем анализировали и передавали результаты работы агента в Ясенево.
В частности, на что особенно напирают ФБР и офис генерального прокурора, они собирали информацию о вводимых США санкциях против России и об американских разработках в области альтернативной энергетики.
Дипломатическое прикрытие Спорышева и Подобного было связано с торговой деятельностью, что позволяло им регулярно встречаться с Буряковым, не изобретая дополнительных надуманных предлогов для этого.
Но вместо спокойных бесед где-нибудь в кафетерии ООН с видом на океан или в российском торгпредстве, где тоже неплохо кормят, они встречались в Центральном парке, при встречах использовали разнообразные кодовые наименования и фразы, а также специальные методы общения. Видимо, не хватало только парашюта за спиной.
ФБР утверждает, что Спорышев и Подобный в этой истории – персонажи несколько второстепенные, поскольку были нужны лишь для того, чтобы Буряков мог передавать добытую им информацию в Москву. Он, видите ли, не мог в открытую заявиться в «офис» СВР в Нью-Йорке, поскольку работал «под неофициальным прикрытием». Офис этот, продолжает объяснять одаренным ФБР, расположен также на Манхэттене в одном из зданий, принадлежащих РФ. И там находится система связи, к которой Буряков не мог самостоятельно подключиться. И это не анекдот, а важная деталь, о которой ниже.
В марте 2012 года ФБР организовало слежку за Спорышевым, не только электронную, но и по старинке – физическую, которую вело до середины сентября 2014 года, то есть фактически два года (за эти минимум 772 дня он не заметил наружное наблюдение) – половину его срока командировки до того момента, как американская сторона была официально уведомлена о том, что он отбывает на родину. В Госдепартамент официально подается бумага, в которой за месяц сообщается об отбытии дипломата из страны пребывания на родину, что требует последовательного аннулирования его дипломатической карточки, снятия с учета автомобиля с дипномерами и прочей бюрократии.
ФБР зафиксировало несколько десятков встреч Спорышева с Буряковым, в ходе которых он передавал пакеты, журналы или кусочки бумаги. Встречи эти в большинстве случаев проходили на свежем воздухе, что с точки зрения ФБР снижало возможности для наружного наблюдения. А по мне так наоборот, только увеличивало, поскольку в Центральном парке, например, окруженный десятками бегунов за здоровьем, влюбленных, скейтбордистов, бомжей, студентов и торговцев мороженым ты просто весь в наружном наблюдении. А в произвольно выбранной пиццерии за 50-й улицей хоть целый чемодан под столом передавай – никто это не сфотографирует. Не говоря уже о том, что человечество давно изобрело такие замечательные штучки, как флэшки и аппараты направленного действия, выстреливающие мегабиты информации за доли секунды в сторону здания российского посольства из проезжающего мимо такси. К чему нужна была эта «джеймсбондовщина» с «клочками бумаги» и кодовыми фразами при встрече?
Дальше – больше. Встречам Бурякова и Спорышева всегда, оказывается, предшествовал телефонный разговор между ними, в ходе которого обговаривалось «есть ли что передать». В этих разговорах, которые ФБР добросовестно записало, речь шла о передачах, например, «ключа», «книги», «листа» или уже чего-то совсем бытового вроде «зонтика» и даже «шляпы». Кто из них ходил в шляпе и с зонтиком в Нью-Йорке, хочется узнать и в глаза ему посмотреть?
В ходе встреч, которые ФБР также задокументировало, мужчины обменивались заранее оговоренными предметами. В тех случаях, когда они договаривались, что Буряков передаст Спорышеву «билеты», они действительно заводили друг с другом короткую беседу, касавшуюся «события» «билета»: обсуждали кинофильмы или спортивные матчи. Могу себе представить эти диалоги практически про «славянский шкаф».
Спорышев и Подобный (за последним также было установлено наблюдение) обсуждали между собой (видимо, в открытую), кого бы из жителей Нью-Йорка завербовать. Назывались конкретные фамилии сотрудников крупных американских фирм, а также нескольких молодых женщин, связанных с Нью-Йоркским университетом. Они обсуждали между собой клички (они же «кодовые имена») для потенциальных разведывательных источников. Они также обсуждали между собой перспективы вербовки лиц российского происхождения, связанных с университетом.
Про «молодых женщин» особо интересно, поскольку и Спорышев, и Подобный женаты, у них есть дети, учившиеся в младших классах со всеми остальными детьми российской дипломатической колонии в школе в Бронксе, неподалеку от комплекса зданий, где уже десятки лет живут российские (а раньше советские) дипломаты. Каких таких студенток они вербовать собирались в качестве «разведывательных источников»?
Как утверждает ФБР, однажды они решили завербовать клерка в Нью-йоркской мэрии, видимо, имевшего доступ к чему-то чудовищно секретному. При этом они открыто обсуждали метод, каким будут им манипулировать. А это обман и обещание услуги за услугу. «Это метод разведки – обманывать… – говорит один другому, видимо, Спорышев Подобному как старший младшему (Спорышеву 40 лет, а Подобному всего 27, мальчишка), – ты обещаешь услугу за услугу. Ты забираешь у него документы и говоришь ему, чтоб он убирался». Похоже, что в передаче ФБР этот текст несколько облагорожен, чтобы попасть под категорию 18+.
В ходе записанных ФБР встреч Спорышев и Подобный не скрывали, что работают в СВР. А вот тут самое интересное. Внутри российской колонии эти двое не слишком уж и скрывали свою профессиональную принадлежность. Не то чтобы они плакаты вывешивали или удостоверениями размахивали, но было в их поведении нечто, что автоматически идентифицировало их как «легендированных».
Надменный стиль общения, чрезмерно демонстративный бытовой «патриотизм», своеобразный «механический» английский язык, какому быстро учат не слишком способных к языкам людей, манера общаться с соседями, демонстративное презрение к США и американцам вообще. Ничто из этого их не красит и не добавляет профессионализма к уже описанным выше «кодовым словам» и встречам в Центральном парке с целью передать билеты.
Дело в другом. ФБР утверждает, что обладает записями их разговоров друг с другом и с «неустановленными» лицами, сделанными внутри офиса СВР в Нью-Йорке, что бы там американцы ни понимали под «офисом». Причем разговоры не на профессиональные темы, а личные, какие обычно ведутся в соответствующей атмосфере между близкими друзьями и коллегами. Так, Спорышев задушевно разговаривает с неким «неустановленным» о том, как будет оплачиваться проезд для членов их семей. В частности, Спорышев говорит, что «для военнослужащих и членов их семей поездка по месту прописки оплачивается, а у нас, в нашем СВР, проезд оплачивается и до места службы».
25 апреля 2013 года Спорышев и Подобный также внутри офиса СВР обсуждали возможности создания нетрадиционных форм «прикрытия» для нелегалов, поскольку, якобы, программа нелегалов «глубокого прикрытия» была свернута после массовых арестов в США в 2010 году.
Способы получения разведывательной информации тоже пришли как будто откуда-то из далеких 70-х годов. Так, ФБР утверждает, что оно электронным образом задокументировало то, как Спорышев формулирует разведывательные задания для Бурякова. В частности, 21 мая 2013 года Спорышев вызвал Бурякова на встречу и попросил его составить вопросник по своей профессиональной тематике, причем сформулировать вопросы так, чтобы их могло использовать некое российское государственное «информационное агентство». Буряков составил такой журналистский вопросник по структуре и механике работы нью-йоркской биржи. Проще было в Википедии подсмотреть или туда же послать необразованных журналистов.
Завершающим аккордом операции ФБР, конечно же, стала «подстава» – любимый, проверенный метод всех времен и народов. Летом 2014 года к Бурякову в банк пришел дядечка, представившийся крупным американским инвестором, жаждущим открыть в России почему-то казино. Лучше несколько. В ответ Буряков продемонстрировал заинтересованность в вопросах, далеких от своих профессиональных обязанностей банковского клерка. Восприняв намек, игравший под мафиози агент ФБР тут же передал Бурякову «случайно у него оказавшиеся прямо сейчас в чемодане» некие секретные документы правительства США, касающиеся деталей разработки режима санкций против России. Буряков их взял, не колеблясь. (Ровно таким же примитивным способом аж в 1954 году в Женеве пытались спровоцировать отца автора этих строк – ничего в мире не меняется).
В итоге Евгений Буряков обвиняется в заговоре против Соединенных Штатов как агент иностранного государства, не уведомивший о своем статусе генерального прокурора США. Это такой чисто американский case – ты можешь быть иностранным агентом, но должен заранее уведомить об этом генпрокурора. За то, что не уведомил, Бурякову грозит максимум 5 лет. Второе обвинение – не только не уведомил, но еще и сотрудничал со Спорышевым и Подобным, идентифицированными штатными сотрудниками иностранной разведки – тянет еще на 10 лет.
В этой истории, конечно, сильно не хватает пьяного медведя с балалайкой, которого Спорышев и Подобный водили за собой по Центральному парку. Они оба уехали из США еще в прошлом году, оставив благодарных соседей – друзей у них в российской дипломатической колонии не было. Высылать их за несколько месяцев до окончания официальной командировки не было никакого смысла. Тем более, если принять на веру, что ФБР эффективно следило за ними два года не покладая рук.
Разумно предположить, что ФБР могло все эти два года подсовывать Бурякову тонны дезинформации и так развлекаться еще много лет, автоматически ставя на прослушку его новых кураторов, идентифицировать которых уже не было бы никакого труда. Особенно если этот легендарный стиль общения с агентом, вышедший чуть ли не из фильма «Бархатный сезон», продолжил бы свой триумфальный путь по Центральному парку с новыми «зонтиками» и «билетами на бейсбол» (вы вообще где-нибудь видели русских, которые ходят на бейсбол?).
Понадобилось арестовывать Бурякова за «подставу» полугодовалой давности и вменять ему пятнадцать лет, напирая на то, что он интересовался именно деталями планов санкций против РФ. Для любой контрразведки это крайне неэффективное транжирство. Превратить перспективную операцию по дезинформации противника в обычный пропагандистский фарс – это либо эмоциональный поступок генерального прокурора Прита Бхарары, граничащий с истерикой, либо совершенно осознанный враждебный акт, демонстрирующий, до какой степени «заморозки» дошли российско-американские отношения.
В пользу второй версии идут высказывания того же генерального прокурора США в том духе, что «буквально через несколько месяцев после официального окончания холодной войны Россия продолжила шпионить против Соединенных Штатов». Не очень к месту Бхарара и сотрудники его офиса поминают Анну Чапман и всю эту историю 2010 года и предполагают, что в США могут еще находиться подобные «спящие ячейки», внедренные во власть и бизнес-сообщество.
Но куда более зловеще выглядит раскрытие того факта, что в «офисе СВР в Нью-Йорке» ФБР и сопряженные с ней структуры орудуют как у себя дома. Прослушку ставят, развлекаются частными разговорами сотрудников. Разглашение этого обстоятельства уже никак не списать на особенности американского юридического менталитета. Это не ошибка, не случайное саморазоблачение, а открытый вызов, угроза и демонстрация своей силы и возможностей.
Начиная с этого момента американские контрразведывательные и разведывательные системы фактически находятся в состоянии открытой войны с Россией. А если вспомнить о чудовищных мерах безопасности, которые введены в Москве для сотрудников посольства и других дипломатических представительств, то картина прорисовывается окончательно. К экономической и финансовой войне добавилась и шпионская. И можно сколько угодно теперь оценивать профессиональный уровень Спорышева и Подобного, бороться за освобождение Бурякова, который в этой истории кругом пострадавшая сторона, поскольку ФБР вышло на него посредством слежки за Спорышевым. И российскому МИДу, и нашему разведывательному сообществу, и контрразведке в Москве придется немедленно сделать несколько серьезных выводов. Баста, карапузики, кончилися танцы. Это – война.