На этой недели законопроект о деоффшоризации российской экономики поступит в заинтересованные ведомства и в общественные структуры. Об этом «Свободной Прессе» сообщил Кирилл Кабанов, председатель Национального Антикоррупционного Комитета. Эта инициатива является одной из комплекса мер по борьбе с коррупцией, прежде всего, в области отмывания грязных денег вне территории нашей страны и непосредственно в России.
«FATF (межправительственная организация по противодействию отмывания преступных доходов) высоко оценила исполнение Россией необходимых требований и принятие законов антиотмывочного законодательства, — поясняет Тимур Нигматуллин, аналитик ИХ «ФИНАМ». — Среди прочего, о высоком рейтинге антиотмывочной системы РФ говорит председательство нашей страны в данной организации в 2013 — 2014 годах. Ежегодный объем сомнительных операций в теневом секторе РФ из-за усилий ЦБ, по нашим оценкам, сократился до 200-400 миллиардов рублей».
По мнению эксперта, в последние годы существенно уменьшился объем контрабанды наличных денег, отмыв финансов посредством выставления фальшивых счетов и через собственный банковский бизнес. При этом до сих пор популярны схемы с выставлением фальшивых счетов контрагенту за не оказанные услуги. Что касается электронных денег, то после ужесточения законодательства в данной области еще в начале 2014 года, они в значительной мере потеряли привлекательность в качестве коррупционной схемы.
Более подробно разъяснить ситуацию с финансовыми прачечными и их связь с оффшорами «Свободная Пресса» попросила Кирилла Кабанова.
— Правда ли, что главным клиентом доморощенных финансовых прачечных является российский чиновник, работающий по отработанной откатной схеме? Проще говоря, «заказ в обмен на взятку»?
— Коррупционные процессы охватывают самые разные бюджетные статьи. Это правда. В то же время не совсем правильно говорить о некой одной отмывочной схеме. Дело в том, что в любом бизнесе существуют различные механизмы извлечения прибыли, и зачастую грань между легальными и противозаконными доходами едва уловима. Если попытаться детализировать, то основные финансово емкие ситуации связаны с хитроумным хищением бюджетных средств, а также с корыстным управлением различных форм госимущества: муниципального, регионального, федерального.
Зачастую выглядит это так: когда формируется так называемое бюджетное задание, закладывается схема, заранее невыгодная честному бизнесу, с тем, чтобы подогнать госзаказ под свои аффилированные компании. Даже если всё сделано формально правильно и цены не завышены, то нарушаются правила игры, поскольку получение подрядов происходит вне реальной конкурентной среды. На мой взгляд, система откатов намного сложнее, чем многим кажется. Впрочем, примитивная схема «заказ в обмен на взятку» тоже работает, несмотря на ужесточение законодательства.
— И всё-таки, как чаще всего «отмывают» деньги?
— Механизм отмывания денег в России происходит, как правило, по нескольким направлениям. Приведу наиболее известные. Первое, это проведение так называемых НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки), стоимость которых оценить крайне сложно. Второе – это всевозможные консультативные услуги. Третье – закупка якобы высококачественных стройматериалов, а в реальности, являющихся третьесортными.
— В конечном счете, наличные для откатов получают в фирмах-однодневках?
— Сейчас при больших контрактах это хорошо отслеживается. В реальности в России обналичивается лишь малая часть бюджетных денег, большая же часть уходит на Запад через компании, работающие с оффшорами. Фактически это целая теневая международная финансовая отрасль, включающая в себя кредитные организации. Более того, в систему финпрачечных встроены банки и филиалы банков, входящие в топ-100. Именно поэтому так много отзывалось лицензий ЦБ — чтобы было сложнее вывести деньги за границу. На наш взгляд, это частично удалось. Образно говоря, если раньше деньги вытекали из страны через трубу диаметром пять метров, то сейчас текут через трубу с полуметровым диаметром. Перекрыть весь нелегальный вывоз денег невозможно, но уменьшить — вполне под силу.
— Вы говорите о международных прачечных, а как же западные антикоррупционные организации. Разве они не содействуют пресечению таких каналов?
— Увы, Запад в реальности не заинтересован в противодействии незаконным доходам из России. Ни в Европе, ни в Америке не заведено ни одного уголовного дела, связанного с отмыванием денег из нашей страны. Я приведу следующий пример, характеризующий эту ситуацию. В 2008 году, когда в Америке «просел» рынок недвижимости, прошла волна активных скупок элитной недвижимости на Манхэттене. А знаете, кем были покупатели? Русскоязычные таксисты. Мы обратились к американским коллегам из юстиции: мол, обратите внимание на этот факт. Нам ответили, что «все прошло абсолютно чисто с точки зрения американской юриспруденции». По словам заокеанских коллег, данные покупатели предоставили в налоговые органы необходимые документы о том, что они получили деньги из России от родственников. Затем «счастливые таксисты» заплатили налоги с покупки. И всё! «Ноу проблем»! Кстати, тогда были нормальные отношения с США, это был 2008 год.
Мы предложили американцам сделать запрос в наши структуры Росфинмониторинга на предмет «есть ли вообще такие люди, заявленные, как родственники из России». По нашим данным, их просто нет. Нам заявили, правда, кулуарно: вы что, хотите, чтобы у нас окончательно рухнул рынок недвижимости? Или взять штат Делавэр. По нашим сведениям, через его банки протекли огромные грязные финансовые потоки из России. Мы сообщили властям штата о российских компаниях, замешанных в незаконном выводе денег, в том числе из нашего Пенсионного фонда. В ответ – опять никакой реакции.
— Как говорится, «ничего личного – только бизнес».
— Мало того, что грязные деньги поддерживают западную экономику, они еще питают их бюджеты через огромные налоги. Посмотрите, сколько, например, наши деятели накупили всего в Лондоне, заплатив в Англии сумасшедшие налоги на покупку предметов роскоши. Понятное дело, рассчитывать в этом конкретном деле на помощь англичан в возврате незаконных денег в Россию не приходится.
— А что думаете о женах нынешних чиновников, этаких бизнес-вумен с невероятно высокими доходами?
— Эта ситуация требует тщательного осмысливания. Кстати, некоторых высших чиновников, которых в связи с этим уволили по утрате доверия, в реальности сняли в результате конфликта интересов. Впрочем, нельзя не признать, что есть еще много губернаторов в России, к которым у нас очень много вопросов. В целом число чиновников, чьи жены – успешные бизнесмены, уменьшается, во всяком случае, в высших эшелонах власти. При внутренней конкуренции, которую я называю латентной, то есть не публичной, становится всё рискованнее действовать откровенно коррупционно. Особо подчеркну, что речь идет о конкуренции именно политических групп с разными взглядами – либералов и консерваторов. На мой взгляд, это хорошо.
— Что вы скажите о новом законопроекте по деоффшоризации России. Каким он будет – либеральным или жестким?
— Деньги из оффшоров можно вернуть в Россию только добровольно-принудительно, поэтому предлагается жесткий вариант деоффшоризации нашей экономики. Вопрос ставится ребром: либо вы с нами, либо вы против нас. Нас упрекают в том, что мы нарушаем права граждан. Но я уверен, что мы должны защищать права не мелких групп, которые, если честно, не ассоциируют себя с Россией, а народа, то есть большинства. В то же время, этот законопроект станет предметом самого широкого обсуждения.