Наверное, многие мои читатели не знают, но у меня по диплому довольно забавная специальность — «инженер-экономист». Полностью она тогда называлась «специальность 1738 — механизированная обработка экономической информации».
Это был такой довольно странный эксперимент — подготовить программистов, которые могли бы профессионально работать с экономическим материалом. А для этого обучить программистов экономической науке.
В моем родном Московском экономико-статистическом институте это выглядело так — на факультете экономической кибернетики обучали математической экономике в том же объеме, как и на одноименной кафедре экономического факультета МГУ, которую, кстати, кончал небезызвестный Егор Гайдар. На факультете прикладной математики пытались качественно учить программированию.
А на нашем факультете — Механизированной обработки экономической информации — учили и тому и другому. То есть я получил и профессиональное экономическое образование, и программистское. Правда, обучая нас основам линейного программирования, нас так и не научили работать с межотраслевыми балансами. Да и работать с официальной статистикой так и не научили. Впрочем, этому и на кафедре экономкибернетики в МГУ особенно не учили. Ну, и кроме линейного программирования нас и обычному человеческому программированию для компьютеров научили.
У меня лично результат от полученного образования вышел довольно парадоксальным. Я много лет интересуюсь экономикой «программистского бизнеса», то есть, как сейчас говорят, «экономикой информационных технологий».
А интерес к философии и методологии, который я питаю с юных лет, привел к тому, что я несколько лет в тогдашней Академии педагогических наук занимался не только внедрением компьютеров в школу, но и разработкой учебных программ по школьной информатике.
Так что мой интерес к высоким технологиям довольно давний. В новые, послесоветские времена я несколько раз встречался на разных семинарах с лидерами российского ИТ-бизнеса. Они мне понравились тем, что, несмотря на всю свою приверженность либерально-идеологическим глупостям, не чурались промышленной политики и не стеснялись высказывать свои резкие антипатии к ельцинским олигархам.
Еще они очень любили рассказывать о том, что сектор информационных технологий, пожалуй, единственный сектор российского бизнеса, в котором практически отсутствует коррупция. И на этом фоне «информационные предприниматели» также много говорили о своем «экономическом патриотизме» и любви к отечеству.
Ну, насчет того, что в ИТ-секторе самая низкая коррупция в отечественной экономике – это, конечно, утверждение «немного преувеличенное». Может, так и было в конце восьмидесятых, когда мы с друзьями обсуждали создание Союза программистов СССР. Но уже тогда действовала воровская схема «лес – компьютеры».
А сейчас коррупционность в отрасли одна из самых высоких в экономике. Причем, мне рассказывали, что откатные схемы ввели сами западные компании еще на этапе становления рынка в начале 90-х. Коррупционная зависимость от западных мотивационных схем является также одной из ключевых причин пробуксовки импортозамещения. Но об этом позже.
Что же касается декларируемой любви к родине, то сегодня эта любовь оказалась подвергнута серьезным испытаниям. Эти испытания связаны с переживаемыми нами экономическими санкциями со стороны Запада и другими проявлениями экономической и информационной войны против России.
Об этих войнах против России хорошо известно в ИТ-сообществе. Так, недавно один из лидеров российского бизнеса в этой сфере «Лаборатория Касперского» сообщила нам о новом вирусе, который американские спецслужбы разместили на некоторых моделях жестких дисков компьютеров. Публично сообщая нам такую информацию, «Лаборатория Касперского» довольно сильно рискует.
Ведь общеизвестно, что 99,9% ее акций принадлежат, как в свое время выразилась Лента.ру, «одной британской компании». И хотя большинство акций этой компании принадлежат Евгению и Наталии Касперским, компания-то английская. И такие завязки на Западе у очень многих наших компьютерных фирм. Так что информационно-экономическая война против нас запустила в российской компьютерной отрасли серьезные внутренние конфликты.
Сложившаяся ситуация вызывает у всех участников информационно-технологического рынка общее понимание о том, что в нынешних условиях необходимо развивать импортозамещение. Однако вопрос о конкретных путях импортозамещения весьма конфликтен.
Вообще, тема импортозамещения в нашей стране сегодня сама по себе чрезвычайно конфликтна. В конце прошлого года мне попались на глаза несколько публикаций на тему необходимости реализации программы импортозамещения. Касались они разных областей: информационных технологий, медицины, сельского хозяйства и т.д. Все вроде бы ничего. И тема горячая. И ее подача вполне себе патриотичная, что вполне стыкуется с моим мироощущением.
Одно бросилось в глаза — обилие негативных комментариев в «подвале». Просто удивительно, что соотношение посетителей сайтов изданий поддерживающих и критикующих авторов отличаются в разы. Особенно волна негатива со стороны общественности захлестывала спикеров в технологической сфере. Соотношение «за» и «против» превышала 10 раз.
Мне это не понравилось, и я оставил в одном из интервью свой, вполне мирный комментарий, выражающий согласие с позицией сторонника президентских реформ, по-моему, в «Новой газете», сейчас уже точно не помню, довольно много времени все-таки прошло. Помню точно, что газета была «с либеральной тенденцией». На удивление комментарий мой не опубликовали. Я отправил еще один, новый комментарий. И опять нулевой эффект. После целого ряда попыток сделать это с других адресов я понял, что «все это жу-жу-жу неспроста».
Когда так обращаются с невинными комментариями пользователей, это значит, что наличествует заказная кампания в прессе. Причем кампания достаточно серьезная, целью которой является продемонстрировать заказчику общественное единодушие по теме. И хотя исполнение таких кампаний обычно производится «отечественными специалистами», но понятно, что конечный заказчик темы «негодования общественности на импортозамещение», скорее всего, находится в тех местах, где и производится тот «импорт», который предлагается «замещать».
Обычно такой заказ дается в связи с каким-то экстренным событием. Я не очень разбираюсь в проблемах импортозамещения в промышленности, сельском хозяйстве или медицине.
Но в ИТ-бизнесе я кой-чего понимаю. И мне априори понятно, какие проблемы здесь должны возникнуть в связи с импортозамещением. В ситуации санкций и экономической войны против России сразу должна возникнуть проблема госзакупок. Естественно, что государство заинтересовано в том, чтобы, по мере возможности, закупать продукцию отечественных производителей программного обеспечения.
Тем более что после разоблачений Сноудена тема защиты персональных данных становится чрезвычайно актуальной. Впрочем, надо отметить, что отечественные специалисты по информационной безопасности ставят эту проблему достаточно давно, справедливо констатируя, что у нас даже самые серьезные данные, имеющие прямое отношение к обороне и государственной безопасности, защищены довольно слабо.
С таким примерно настроением я посмотрел фактуру в интернете. Мои предположения подтвердились. Более того, в сфере ИТ даже нашлись искомые «экстренные события». Это, с одной стороны, процесс подготовки проекта законодательных поправок по поддержке отечественных разработчиков программного обеспечения в Госдуме. С другой — это разработка реестра отечественных программных продуктов для получения ими преференций при госзакупках. Реестр разрабатывается пока в экспертных и общественных структурах вокруг Минсвязи.
Еще до начала этих процессов согласования в ИТ-сообществе произошло несколько скандалов. Некоторые крупные российские ИТ-компании открыто заявили о том, что не поддерживают воссоединение Крыма с Россией и вообще политику Путина «на украинском направлении». И даже заявили о том, что, в связи с этим, рассматривают вопрос о переносе своего бизнеса с российского рынка на Запад.
Я понимаю, когда такие заявления делали Epam и Luxoft. Ведь они, в сущности, являются филиалами транснациональных компаний. Но когда с подобным выступила ABBYY, то я немного удивился. Ведь «Око» компания российская, гордящаяся тем, что производит российские продукты для российского рынка. Впрочем, на примере «Лаборатории Касперского» можно понять, что с определением «российского производителя» у нас все совсем не так просто.
Впрочем, что говорить об отечественных компаниях, которые разрываются противоречием между российским патриотизмом и серьезнейшими интересами на Западе. Еще больше, чем таких «страдающих Вертеров», у нас на ИТ-рынке компаний, которые являются филиалами крупных западных корпораций.
И отсюда следует, что основной проблемой в согласительных процессах, о которых речь шла выше, станет проблема определения «отечественного производителя». И основная борьба будет вестись за получение этого статуса.
Именно эта борьба тормозит согласовательный процесс в Госдуме. Основные участники процесса подготовки поправок – Комиссия Государственной думы по развитию стратегических информационных систем и отраслевые ассоциации «Отечественный софт» и «Руссофт».
Казалось бы, непонятно, почему организации, на первый взгляд, объединенные единой целью, не только не могут выработать единое решение, но и активно лоббируют совершенно разные проекты поправок поддержки отечественных разработчиков ПО?
Однако, когда узнаешь, что ведущие национальные отраслевые ИТ-ассоциации включают в себя крупнейших американских разработчиков Microsoft, Oracle и Intel, все становится несколько более понятным. В том числе и то, что первые версии документов, подготовленные этими ассоциациями, вообще фактически равняли в правах на поддержку российское представительство Microsoft с отечественными компаниями.
А, вспомнив о том, что кроме откровенных «нерезидентов» в этих ассоциациях состоят и помянутые выше носители «несчастного сознания», разрываемые «конфликтом интересов в сердце» становится понятно, почему в определении отечественного разработчика появляется возможность его владельцам иметь зарубежное гражданство и регистрировать компанию в офшорной зоне.
Впрочем, так обстоит дело отнюдь не только в ИТ-бизнесе. Не так давно ряд организаций, представляющих смежный сектор интернет-торговли – также объединяющий преимущественно компании с иностранным капиталом – подготовили поправки к принятому летом в России закону о персональных данных, предписывающему их цифровое хранение на территории России. Профсообщества предлагают «либерализировать» нормативу и разрешить проводить операции с хранением личной информации наших граждан еще в 63 странах мира.
К чему это может привести, понятно – к прямому попаданию внутренней информации в руки западных служб. После разоблачений Эдварда Сноудена это совсем не кажется чем-то фантастическим. И, «по странному совпадению», либеральная общественность ором орет в соцсетях о том, что закон о персональных данных «разрушает последние остатки свободы слова в России».
Я помню старый советский фильм, когда сразу после октябрьских событий 1917 года красные войска входят в один из среднеазиатских кишлаков, их выходит встречать местный бай, накинувший на себя фуражку со звездой, спозиционировавший себя внутри своего кишлака в качестве назначенного советской властью начальника.
Так и сегодня, западные компании и их представители мучительно пытаются пропихнуть свои версии закона об импортозамещении, позволяющие им сохранить свое влияние на рынке. В отдельных случаях дело уже доходит до открытого противостояния.
Так, известный западный ИТ-гигант SAP полгода назад подал иск в суд на ведущего отечественного разработчика ПО Cognitive Technologies якобы по поводу нанесения вреда его деловой репутации. В одном из интервью его президента Ольги Усковой проскочило скользкое высказывание. Со стороны это похоже на бред. Такого рода исков на ИТ-рынке не помнят даже старожилы. В обычное время подобные конфликты решались всегда полюбовно. Издание, опубликовавшее острую фразу, как правило, давало согласованное сторонами исправление.
Поэтому многие эксперты считают, что реальной причиной такого поведения SAP стало желание предъявить финансовые претензии Cognitive Technologies как своему конкуренту в сегменте электронных закупок и тем самым ослабить его позиции на рынке. Российский разработчик в последние годы создал систему управления закупками международного уровня и вытеснил западного монстра из целого ряда стратегических предприятий. В итоге, наши победили. После одного-двух заседаний истец был вынужден свой иск отозвать.
Я все это говорю к тому, что простым процесс импортозамещения не будет. Но дело нужно довести до конца. И не надо на меня ставить клеймо паникера. Нам уже американцы не раз показали, что могут в любой момент блокировать нашу банковскую систему, остановить поддержку компьютерных программ и техники. ИТ — это стратегическая область, которая, как кровеносные сосуды, является основной инфраструктурной частью отечественных предприятий.
На ИТ-рынке, по мнению экспертов, наиболее зависимом от всего западного, идет настоящая война между отечественными компаниями и зарубежными, за которыми стоят их всевозможные партнеры, представители и даже общественные объединения.. Ее причина – программа импортозамещения, которую объявил Президент России Владимир Путин. Очевидно, прозападные структуры, выкачивающие по разным оценкам из нашей страны до 10 млрд. долл. ежегодно не хотят смириться с утратой своих позиций.