Среднемесячный курс доллара вырос с 34,6 рубля в июле 2014 года до 61,7 рублей в январе 2015, увеличившись на 78%. При этом денежные власти неоднократно уверяли нас в том, что фундаментальных причин для такого роста нет и рубль недооценен. Думается, что это правильно и тем более важно понять, почему наблюдается такое падение отечественной валюты.
Здесь прежде всего надо сказать о падении цены на нефть, которое происходило до середины января. Средняя фактическая экспортная цена на нефть «Юралс» снизилась в ноябре 2014 года по сравнению с июлем на 24%, в декабре сравнению с ноябрем — на 22%, а в январе — еще на 24%, упав до 47 долларов за баррель. Так как экспорт нефти составляет около трети всего российского экспорта, то понятно, что такое снижение цены должно было сказаться на поступлении валюты на рынок.
Вместе с тем неверно было бы концентрироваться только на этом факторе, не учитывая других, влияющих на соотношение спроса и предложения валюты на рынке. Среди других внешних факторов надо назвать прежде всего ухудшение отношений с развитыми странами, которое привело к санкциям. Сами по себе они не носят всеобъемлющего характера, затрагивают ограниченный круг компаний и банков. Формально только для них ограничена возможность рефинансирования внешних долгов и получения новых кредитов на западном рынке. Но фактически эта мера затронула и другие наши организации, ибо иностранные инвесторы, опасаясь дальнейшего ужесточения санкций, стали сокращать свое присутствие в нашей стране, сложилась общая атмосфера недоверия, что привело к снижению рейтинга страны. В этих условиях резко вырос чистый отток капитала, т.е. за вычетом его притока, достигнувший за прошлый год, по оценке ЦБ, более 151 млрд долларов.
Таким образом, сложились неблагоприятные для курса рубля внешние условия. К ним добавилось стагнация экономики: ВВП вырос в прошлом году только на 0,6%, а по оценке Минэкономразвития, в январе текущего он даже упал на полтора процента в годовом выражении. Сочетание неблагоприятных внешних и внутренних факторов требовали от ЦБ особенно продуманной валютной политики. К сожалению, ее мы не увидели. ЦБ на протяжении прошлого года неоднократно подтверждал высказанное еще осенью 2013 года намерение перейти к 2015 году к режиму плавающего валютного курса без валютных интервенций — с тем, чтобы рынок сам находил равновесное значение обменного курса, а ЦБ влиял на него посредством процентной политики. Тогда — при высоких ценах на нефть более 100 долларов за баррель и нормальных отношениях с Западом — такой подход мог быть приемлемым. При благоприятных внешних условиях и низком оттоке капитала перед ЦБ стоит задача не допустить чрезмерного укрепления рубля, которое ослабляет конкурентоспособность отечественных производителей, для чего требуется покупать валюту, т.е. проводить рублевые интервенции.
Но когда внешние условия кардинально изменились, требовалось изменить стратегию. Однако этого не произошло. Так 18 августа, когда цены на нефть начали снижаться и санкции стали ужесточаться, ЦБ вновь заявил о грядущем отказе от управления валютным курсом и переходе к плавающему курсу в период до конца 2014 года. Эти заявления на фоне ухудшения внешних условий привели к ослаблению доверия рынка к политике ЦБ. У банков и нефинансовых организаций появилось уверенность в предстоящем ослаблении рубля и желание играть на его понижение. Доллар стал расти даже при продолжении валютных интервенций ЦБ. Они были полностью прекращены с 16 декабря одновременно с повышением ключевой ставки ЦБ до 17%, которое было призвано «ограничить девальвационные и инфляционные риски», как говорилось в заявлении ЦБ. К чему это привело? Прежде всего значительно усилилась волатильность на рынке, появились резкие колебания обменного курса, как это наглядно видно на графике динамики курса доллара с 1 сентября по настоящее время, взятом с сайта ЦБ.
Такие колебания вредны, потому что усиливают неопределенность в оценке перспектив рубля и соответственно затрудняют принятия решения об инвестициях.
Выяснилась также иллюзорность надежды на то, что повышение ключевой ставки снизит девальвационные риски. Доллар стал расти еще быстрее, за полтора месяца после этого решения курс возрос на 17%, причем он рос даже некоторое время после прекращения падения цены на нефть. Только спустя примерно три недели с начала повышения цены на нефть, когда она превзошла 50 долларов за баррель, валютный рынок нашел какое-то временное равновесие, и доллар стал даже немного снижаться. Но это равновесие на уровне, который превышает возможный при другой политике ЦБ, т.е. произошел перелет курса.
Чрезмерное ослабление рубля явилось главным фактором высокой инфляции в текущем году и негативно сказалось на деятельности многих предприятий, использующих импортную продукцию. Кроме того, сложившееся равновесие неустойчиво, и при ужесточении санкций или новом падении цены на нефть возможен очередной взлет инвалюты.
Жизнь продемонстрировала неэффективность политики свободного плавающего обменного курса — в реальных неблагоприятных условиях плавание превращается в барахтанье с целью не утонуть. Это неудивительно: отказ от валютных интервенций лишает ЦБ одного из сильных инструментов влияния на валютный рынок. Совершенно непонятно, почему это надо делать. Ведь ЦБ продолжает рефинансирование коммерческих банков, и регулятору не может быть безразличной судьба этих средств — пойдут ли они на кредитование экономики или на валютный рынок. С помощью только процентных ставок направить их в желательном направлении не удастся. Не может решить проблему и расширение операций по предоставление инвалюты банкам на возвратной основе. Эти операции могут быть полезными банкам и их клиентам, которым валюта нужна для выплаты внешних долгов или оплаты импорта товаров и услуг. Но кроме того, экономические агенты, включая население, зарабатывают на так называемых спекулятивных операциях, покупая и продавая валюту. Эти операции являются неотъемлемым элементом рынка, борьба с ними означает его ликвидацию. Ограничивать их следует рыночными методами, делая подобные операции менее выгодными. А для этого надо уменьшить колебания курса и стараться удерживать его в небольшом коридоре.
Кажется, что самое простое — это зафиксировать курс с помощью административных ограничений, используя опыт валютного контроля и регулирования после дефолта 1998 года. Однако для того, чтобы получить желаемый результат, такое регулирование должно носить всеобъемлющий характер и неизбежно приведет к негативным побочным последствиям. Пойти на эти меры можно только в случае крайней необходимости, как это было в 1998 году, когда у страны почти не было валютных резервов. Поэтому можно согласиться с председателем ЦБ Э. Набиуллиной, которая в интервью журналу «Форбс» 3 февраля признала введение административных ограничений «абсолютно неправильным». А вот другое ее утверждение — относительно невозможности стабилизировать курс с помощью валютных интервенций — в создавшихся условиях вызывает принципиальные возражения. Она мотивирует свою позицию тем, что «при таких ожиданиях на долгосрочную перспективу это абсолютно непродуктивно, потому что мы бы пришли к тому же результату через некоторое время, только без золотовалютных резервов».
Прежде всего, вряд ли возможна полная растрата резервов, потому что ЦБ может влиять не только на предложение на валютном рынке, осуществляя интервенции, но и на спрос путем рефинансирования коммерческих банков. Кроме того, если начнется стабилизация курса, то уменьшится спрос на валюту для спекулятивных операций.
Трудно согласиться и ее пессимизмом относительно ожиданий на долгосрочную перспективу. Конечно, все может быть при дальнейшем существенном ужесточении секторальных санкций и новом значительном падении цен на нефть. Тогда и обращение к административным ограничениям встанет в повестку дня. Вместе с тем, если мировые цены от России не зависят, то санкции не являются стихийным бедствием. Есть основание предполагать, что при выполнении обеими сторонами конфликта на Украине Минских договоренностей санкции не будут ужесточаться, а наоборот, наступит их постепенное смягчение. Будем исходить из этого оптимистического сценария и попытаемся наметить некоторые черты адекватной политики ЦБ. Необходимо, прежде всего, заявить о возврате к политике управляемого валютного курса и, по аналогии с опытом стабилизации курса в январе 2009 года, объявить об установлении верхнего предела стоимости бивалютной корзины на несколько месяцев. Так как сейчас наблюдается потеря доверия рынка к словам ЦБ, то они должны быть подкреплены валютными интервенциями.
Такие интервенции должны проводиться на рыночных принципах и в таком объеме, который позволял бы стабилизировать курс на желаемом уровне — с тем, чтобы спекулянты, купившие ранее валюту и ожидающие ее рост, потеряли эту надежду, и сами начали продажи. Разумеется, при такой политике часть валютных резервов ЦБ будет потрачена, но в то же время стабилизация обменного курса окажет положительное влияние на экономику в целом, в частности, снизит темпы инфляции, а также позволит сократить расходование резервных фондов правительства, т.е. другой части валютных резервов государства. Понятно, что это только предварительный набросок схемы, которая должна быть проработана с использованием информации, доступной для специалистов ЦБ.