Россия объявила о выходе из договора об обычных вооружённых силах в Европе. С чем связано это решение, и что оно значит для нашей страны?
Анатолий Вассерман:
Договор об обычных вооруженных силах в Европе заключен между двумя почти равными на тот момент в чисто военном отношении группами — Североатлантическим договором и Варшавским договором. Кстати, забавно, что сейчас многие говорят, что Североатлантический договор был создан в противовес Варшавскому.
Хотя на самом деле Североатлантический договор подписан в 1949 году, а Варшавский в 1955. Но в любом случае, в чисто военном отношении эти две группы были почти равны, и суть договора была в том, чтобы закрепить это равенство, но на менее высоком уровне, чтобы предотвратить внезапное массированное столкновение в следствии какой-нибудь технической или политической ошибки. И договор фиксировал количество вооружений и боевой техники, находящейся в зоне возможного, непосредственного столкновения, примерно на таком уровне, чтобы ни одна сторона не могла рассчитывать решить дело в свою пользу первым внезапным ударом до того, как другая сторона подтянет свои резервы. Но сейчас Варшавского договора нет, более того, почти все страны подписавшие Варшавский договор входят в организацию Северно-Атлантического договора, а СССР бывший в Варшавском договоре несомненно главной военной силой распался. Более того, часть фрагментов СССР, а именно три прибалтийские республики опять же вошли в НАТО, а еще одна — Молдавия, сейчас обсуждает возможность своего поглощения членом НАТО — Румынией. Понятно, что в таких условиях соблюдение квот установленных договором об обычных вооруженных силах персонально для каждой страны, поскольку тогда естественно ограничили не только суммарные силы, но и возможность сконцентрировать их в одном месте для удара… Установили для этого суммарную квоту для договоров в целом, и распределение этой квоты по странам. Так вот сейчас получается, что в рамках этих квот потенциальный противник имеет возможность сконцентрировать против РФ заведомо превосходящие силы, и таким образом обеспечить себе первый решающий удар. Понятно, что натовцы говорят, что у них нет таких намерений, но еще Бисмарк сказал: «В политике важны не намерения, а возможности. Намерения меняются, возможности остаются». Поэтому отказ от договора об обычных вооруженных силах в Европе, во-первых обеспечивает РФ значительно больший уровень безопасности, поскольку теперь мы имеем возможность парировать любую концентрацию сил противника, адекватной концентрацией своих сил. И зная это противник скорее всего постарается воздержаться от особо резких движений. Во-вторых, мы тем самым показываем, что попытки воспользоваться против нас нашей былой слабостью, и нынешним беззастенчивым обманом со стороны наших оппонентов уже не проходят. Мы не обращаем внимание на их ложь и действуем в своих интересах.
Американская сторона обвинила российские власти в несоблюдении договора о ликвидации ракет средней и малой дальности. Обоснованы ли эти обвинения и с чем связано такое внимание к соблюдению договора именно сейчас?
Анатолий Вассерман:
У большей части преступников довольно слабая фантазия, они поэтому обвиняют других, именно в том, что делают или собираются сделать сами. В частности, США обвиняют РФ в нарушении договора о ракетах средней и меньшей дальности, именно по тому, что сами имеют богатейшие возможности нарушить этот договор, и похоже собираются эти возможности использовать. Договор о ракетах средней и меньшей дальности возник в связи с тем, что в начале 80-х годов американцы разместили в Западной Европе значительное количество таких ракет способных оттуда достать до ключевых промышленных, научных и управленческих центров в европейской части СССР. Причем подлетное время этих ракет было довольно мало, и теоретически могла сложится ситуация, когда СССР не успел бы дать ответный залп по США. Это было маловероятно, но все-таки не исключено при тогдашних средствах наблюдения за ракетными пусками, при тогдашней системе отдачи команд. Поэтому СССР в ответ на это подготовил размещение на своей территории и в странах Варшавского договора значительное количество ракет того же класса способных поразить и места размещения западных ракет и ключевые промышленные, научные и управленческие центры западной Европы. Эти наши ракеты были разбросаны на таком пространстве, что противник заведомо не смог бы вывести все их из строя одним ударом. И таким образом европейские члены НАТО поняли, что их участие в американской авантюре обернется ударом по ним. Это их естественно не устраивало, и начались переговоры завершившиеся запретом на разработку ракет с диапазоном дальности от 500 до 3000 километров. Как раз тех, которые американцы могли использовать для удара по нашим жизненно важным точкам из западной Европы, а мы для ответного удара по западноевропейцам. Причем, поскольку проблема возникла только в связи с возможностью такого удара вдохновленного американцами, но сделанного из западной Европы этот договор не распространился на другие «ядерные» страны. И скажем, Китай, Англия, Франция, они все имеют право делать такие ракеты в любых количествах. Ну, Англия и Франция благоразумно не воспользовались этим правом. Китай в общем то тоже, поскольку потенциальные противники Китая находятся в радиусе досягаемости ракет менее 500 километров, либо на другом континенте. В результате на какое-то время установилось равновесие на безопасном уровне. Но проблема в том, что у американцев есть крылатые ракеты серии «томагавк» чья дальность находится в том же диапазоне, какой по этому договору запрещен, но поскольку эти ракеты сейчас используются только в морском и воздушном базировании, то они под договор не попадают, поскольку понятно, что корабли вряд ли смогут дать залп из Парижа или Берлина, но самолеты способные носить эти ракеты, базируются в Европе, но суммарная дальность полета и ракеты и её носителя за пределами этого договора. Поэтому американцы получили возможность сохранить эти самые «томагавки» и до сих пор их производят в товарном количестве. Так вот, в принципе, есть техническая возможность запуска «томагавков» с наземных установок, причем с подвижных установок. Для нас разработка такой установки была бы так же опасна, как для американцев опасны наши ракеты на подвижных установках. Выявить такую ракету довольно трудно, а нанести по ней прицельный удар, когда эта установка перемещается, практически невозможно. И вот, сейчас американцы обвинили нас в разработке наземной пусковой установки для наших крылатых ракет, в общем-то сопоставимых по возможностям с «томагавками». И обвинили формально не зря. Мы действительно разработали наземную пусковую установку для таких ракет. Но установка эта одна, стационарная, и используется для наземных испытаний новых модификаций этой крылатой ракеты. То есть для того чтобы её запустить, и при запуске измерить как можно больше параметров — удобно сделать именно наземную установку, а не корабельную, не говоря уже о пуске с самолета. Вот одну такую установку мы сделали, место её расположения известно, и соответственно угрозы противнику она не представляет. Если американцы пытаются объявить эту установку нарушением договора, это значит, что они уже сейчас разрабатывают мобильные установки для пуска крылатых ракет, и хотят оправдать эту разработку ссылаясь на наши нарушения.