Новости и Сводки Новороссии на 25 апреля 2015

Обзор последних новостей и сводок Новороссии на 25 апреля 2015.

25.04.15. Сообщение от военкора с позывным «Авас». В Амвросиевке подросток нашел растяжку и заряды, установленные накануне украинскими диверсантами.

«В Амвросиевке подросток нашел растяжку и заряды, установленные накануне украинскими диверсантами. Пока на всей территории, подконтрольной ДНР, саперы МЧС и Министерства обороны проводят сплошное и точечное разминирование, враг продолжает устанавливать смертоносные ловушки. Проникающие через линию противостояния украинские диверсионно-разведывательные группы, а также затаившиеся внутренние враги, используя обилие брошенных и неразорвавшихся боеприпасов, вновь скрытно минируют освобожденную от оккупантов мирную территорию. Один из подростков в Амвросиевке во дворе школы № 2, находящейся прямо в центре города, обнаружил недавно установленную растяжку и нашел два заряда. Место это людное, и если бы не оперативность и смелость мальчика, вызвавшего взрывотехников, которые обезвредили и ловушку, и боеприпасы, то эта история могла закончиться трагедией.»

25.04.15. Виде от журналистов. Украинский танк раздавил машину с боевиками полка «Азов».

«Украинский танк раздавил машину с боевиками полка «Азов». В сети появилось видео, на котором машина с символикой карательного полка «Азов» сильно деформирована, а находящиеся в ней боевики убиты или серьезно ранены. Перед кадрами раздавленной машины заснято движение танка, который едет навстречу автомобилю по сельской дороге. В комментариях к видео говорится, что украинский танк раздавил машину с боевиками «Азова». Ситуация предположительно произошла в районе села Широкино под Мариуполем.»

https://youtu.be/7fYxDJ4UVCQ

25.04.15. Сообщение от ополчения. Каратели обстреляли поселок Новая Марьевка из установок «Град».

«Каратели обстреляли поселок Новая Марьевка из установок «Град», в результате погиб один ополченец. В ближайшее время, как сообщает МО ДНР, на место отправятся представители ОБСЕ. Ночь на донецком направлении прошла тревожно, вечером имели место бои в районе Песок. Обстрелам подверглась и Горловка. Утром в 06:25 в поселке Широкино начался обстрел из артиллерии (предположительно пушки Д-30 122-мм калибра). По информации СМИ, с украинской стороны есть раненые, но эта информация уточняется. В н.п. Артемовск украинские военные стягивают дальнобойную артиллерию: МСТА-Б, Рапиры и Д-30. Ночью Широкино также подверглись минометному обстрелу.»

Сообщение от А. Захарченко: «ДНР начнёт телевещание на территорию Украины и оккупированные ею р-ны. Я дал поручение создать цифровое вещание на оккупированную территорию Украины и дальше. Люди, которые зомбированы западной пропагандой, должны знать правду о Донбассе. Создание цифрового вещания — одна из приоритетных задача журналистов ДНР».

25.04.15. Сообщение отв военкора с позывным «Самур». Украинская армия получила отпор на Марьинке при попытке прорыва обороны ополчения ДНР.

«Украинская армия получила отпор на Марьинке при попытке прорыва обороны ополчения ДНР. Ополчение предприняло операцию по сдерживанию и усмирению сил противника на марьинском и красногоровском направлениях на западных окраинах Донецка, где ВСУ устроило вооруженную провокацию с целью прорыва обороны ополчения на этих участках фронта. Украинские войска, дислоцировавшиеся до последних дней под Донецком в 30–40 километрах от линии фронта, резко изменили конфигурацию своего расположения. Теперь эшелонирование украинской армии простирается в тыл не более, чем на 15–20 километров. Такое расположение необходимо для совершения вооруженных провокаций против армии ДНР. Чем ближе войска к линии ведения огня, тем скорее их можно перемещать по принципу «карусели». Именно так сейчас и проходят боевые действия на Марьинке и возле Спартака — сначала начинается стрельба из автоматического оружия, затем выдвигаются танки, на отдалении ведут огонь батареи тяжелой артиллерии.»

25.04.15. Репортаж от Дмитрия Стешина и Александра Коца. Жизнь в Луганске: тяжело, но отступать некуда.

«Жизнь в Луганске: тяжело, но отступать некуда. Ровно год назад Луганск бурлил, как раскаленный на костре котел. «Реввоенсовет» заседал в захваченном здании СБУ, обнесенном баррикадами. Ежедневно у его стен собирались на митинг тысячи горожан, пропитанных крымской эйфорией. Казалось, вот-вот, надо только немного поднажать, и счастливая жизнь без Украины забьет благодатным ключом. Киевская «влада» еще теплилась в обладминистрации, хотя признаки ее государственности таяли, как масло в микроволновке — пузырясь и лопаясь. Милиционеры, оставив автоматы в оружейках, через позорный строй понуро покидали здание МВД и на автобусах уезжали в Харьков. Вэвэшники в своих частях расстреливали небо, избавляясь от боеприпасов и открывали КПП для ополченцев. Бойцы местного погрануправления поупирались для порядка, да в ночи убрели к своим полями. Свобода сама шла в руки, малой кровью. Так казалось…

Спустя год от ощущения азартного праздника на Луганщине не осталось и следа. Баррикад больше нет, как и хлипких блокпостов. Украина быстро дала понять, что против реактивных систем залпового огня бесформенные кучи автомобильных покрышек бессильны. Фасады жилых домов, музеев, храмов хранят рваные ссадины артобстрелов и авианалетов. Но это косметические изъяны, которые легко залатать спецбригадами строителей. В отличие от израненных душ луганчан. Шрамы на сердце от пережитого ужаса лета и осени прошлого года и зимы нынешнего зарубцуются еще нескоро. Тем более, что общая «температура по больнице» не способствует выздоровлению. Статус у республики так и остается подвешенным в пропахшем кровью и копотью воздухе. Экономическое и гуманитарное положение — мягко говоря, тяжелое. Стоило ли оно того, и нет ли разочарования у мирных жителей, пытались мы понять, бродя по улицам Луганска и вглядываясь в лица прохожих, так изменившихся за этот год.

— Нельзя сказать, что настроения сильно изменились. Произошел коренной перелом в сознании после крови, блокады лета и осени, — заверяет нас местный писатель Глеб Бобров, еще 8 лет назад в своем романе «Эпоха мертворожденных» предсказавший эту страшную войну.

Глеб, ветеран-афганец, никуда не уезжал во время страшных боев и обстрелов, организовав работу на собственном поле битвы — информационном. А параллельно поддерживая культурную жизнь родного города. В разгар артобстрелов реанимировал местный Союз писателей, практически с нуля создал информагентство.

— За этот год пришла убежденность в правильности выбора — никто не ожидал такого изуверского отношения, такой ненависти. Как будто, мы всю жизнь с Украиной воевали. Конечно, усталость есть, но все понимают, что назад пути нет. Степень мобилизации в обществе высокая. Есть понимание, что если сдаться, пойти на попятную, придет террор. Украинская власть этого не скрывает. Публичная казнь Калашникова и Бузины — это открытый сигнал обществу, что они перешли на следующий этап. За инакомыслие будут просто убивать. Люди все это видят и все понимают.

— Но ситуация-то не разрешена, она просто зависла.

— А она и не имеет легкого и быстрого решения. Наши ожидания на вменяемость украинского гражданского общества, которое могло бы повлиять на Киев, не оправдались. Наоборот, несмотря на сокрушительные поражения, тяжелейшее экономическое положение, Украина продолжает нацбилдинг, консолидируется. Как писал Захар Прилепин, шапкозакидательские настроения надо забыть. Мы имеем очень упорного врага, который не собирается сдаваться. Украина сейчас не чувствует боли. Кладут тысячами своих солдат, но общество этого не понимает, не видит, не замечает. Состояние массового психоза, помешательства. Взрыв нездорового, агрессивного патриотизма. Это страшно в первую очередь для них. Потому что именно так раскачивается маховик саморазрушения.

НИЩЕТЕ ВОЙНА НЕ ПОМЕХА

Во время бедствий социальное дно никуда не исчезает, и даже не усугубляется лишениями. Когда люди привыкли жить на грани нищеты и на пособия, какая разница, кто их выдает? Какой смысл в политике, если все равно ничего в жизни не изменится? Мы выпросили этот адрес в администрации Луганска. Семью отрекомендовали скупо: «Одиннадцать детей, положение тяжелое, помогаем сами, направляем «гуманитарщиков». Дом оказался бывшей заводской общагой-малосемейкой на окраине промзоны. Нумерация на улице хоть и была, но в некоторых местах шла в обратную сторону — кому надо, тот найдет. Мы нашли. Все, как принято в гетто. По двору, несмотря на день, шатаются «упоротые» люди, роняя слюни на асфальт. Лифт изувечен еще до войны — в шахту сваливают мусор. В двухкомнатной малогабаритной квартире все завалено одеждой в три слоя, на каждом свободном сантиметре — спальное место. Вместо обоев штукатурка, но чисто. В полумраке большой комнаты бормочет телевизор, показывает красный цвет и черные контуры. Отдаем пакет с фруктами — апельсины, мандарины — по 11 штук. Находим уголок, чтобы сесть. Мама, Майя Заратуйченко, перечисляет детей, и сложно понять родственные связи, перед нами чуть ли не три поколения: Давиду — год и десять месяцев, Богдану — двенадцать, Лере — десять, Кате — двадцать два, Диане — семь, Кристине — двадцать, Вике — пятнадцать, Ярославу — шестнадцать. Насте —четыре, Алине — три, Софии — год. Кто-то еще из детей сейчас лежит в больнице на плановом обследовании. О войне нам рассказывают мало:

— Район, конечно, сильно обстреливали. Диана вон руку сломала, когда от бомбежки убегали. На автовокзале нас чуть не убило в автобусе. Попали под обстрел с четырьмя детьми. Тикали из автобуса, под деревьями лежали. У соседей в подвале ховались, тяжело конечно было. Всего 11 деток у нас. Шесть несовершеннолетних. Плюс пять внуков. Все живем в одной квартире.

— Какие-то пособия платят?

— Дали, но этого, конечно, мало. Сейчас вот 1800 гривен заплатили за март. Прошлые месяцы давали по 2660.

— Это кто давал?

— ЛНР. Про Украину забудьте. Они должны были нам 116 тысяч за рождение малого выплатить. Так и не перечислили. Последний раз от них деньги за июль приходили — полторы тысячи рублей.

— Как вы всю эту ораву во время боевых действий-то кормили?

— Ходили в «Белый дом» за гуманитаркой. Под бомбежками, обстрелами. Боялись, конечно, а что делать? Позже нас уже ополченцы возили.

Почему-то нам изначально показалось, что это жилище огромной семьи временное. Нет, они жили здесь всегда. До войны от города, от украинских властей, давали квартиру, в которой месяц лежал труп бабушки-сердечницы. Но, от такого подарка семья благоразумно отказалась. И все осталось как было. Кроме воды. Ее теперь дают только по ночам.

АНТИКВАРНЫЙ «МУЗЕЙ»

В Новороссии никого не удивить бензозаправкой, обложенной мешками с песком и разливающей топливо под обстрелом. Не удивить работающим подвальным магазинчиком, не запирающим двери, когда район обкладывают минами — люди забегут прятаться, глядишь и купят что-то. Маркетинг! Единственное, что нас удивило — антикварный магазинчик на окраине Луганска, который не закрывался никогда. Вообще. И мы решили зайти и посмотреть на его несгибаемого хозяина, коллекционера и антиквара Александра Николаевича. Внутри лавки оказался настоящий музей быта рубежа 19-20 веков. Мы были единственными посетителями за неделю. Хозяин пожаловался, что оборота нет, нет и так называемого «приноса» — люди продали все более менее интересное и ценное еще осенью. Как и все в этом опустевшем городе он ждет логического разрешения войны, пусть даже и ценой новых обстрелов и лишений:

— У меня в августе снаряды попали в соседний подъезд, прямо за стенкой квартиры. Подъезд сложился, рухнул и выгорел дотла. А мой устоял. Наверное, потому что у меня икон дома много…

Рядом с лавкой — небольшой супермаркет, с привычным по нынешним временам ассортиментом. Глазам особо разбежаться некуда. Соков — всего пара разновидностей, зато минералки — на любой вкус и цвет. Молоко есть, но нет сметаны и детского питания. Замороженные полуфабрикаты, овощи, макароны… Жить можно, если есть, на что. В последние месяцы власти ЛНР начали выплачивать пенсии и зарплаты, но очередей на кассах нет. Стоимость той же картошки в Луганске примерно в два раза выше, чем в Артемовске, что под контролем ВСУ. Раньше город обеспечивался овощами из станицы Луганской, до которой неспешной езды — 20 минут. Но там сейчас тоже украинские войска. И блокада.

Снова берем сладости для детей, оплачивая на специальной «рублевой» кассе. И едем на другую окраину города. У студента местного колледжа Сергея Угнивенко в эту войну погибли самые дорогие люди. 6 декабря, поехав в лес за дровами, на мине подорвался отец. Мать с сестрой были у бабушки в Днепропетровске, приехали на похороны и решили остаться до 40 дней. 10 января в селе Кряковка они попали под удар «Градов» и погибли на месте. Сергей в тот день был в колледже. Сейчас он живет вместе со своей тетей и двоюродной сестрой. Татьяна и Настя до осени жили в Веселой горе, пока там хозяйничала Нацгвардия. После того, как село заняло ополчение — переехали в город, в пустующий дом знакомой. Дом был разбит в ходе боев.

«ИМ НУЖНЫ ЗЕМЛИ, А НЕ МЫ»

— Не обижали вас Нацгвардейцы? — спрашиваем Татьяну.

— Да я все время пряталась, у меня муж в ополчении. Из подвала в подвал, закоулочками, чтобы нигде не встретиться. Мне позвонили и предупредили, что нигде попадаться нельзя, паспорт показывать… Я и в магазин не ходила — соседи хлеба купят и все. А потом нас освободили.

— Получается, у них есть списки всех родственников ополченцев?

— Да, может, и не всех. Они вот к брату приезжали, дом вскрыли, вещи повывозили, свиней постреляли и забрали. А наш адрес наверно забыли сдать.

— Кто-то ведь из соседей доносил…

— Были у нас там «добрые люди». Такие всегда находятся, немного, но есть. Но они все вслед за Нацгвардией и поуезжали.

— У оставшихся какие настроения? Нам, журналистам, не всегда скажут.

— Да бодрое настроение, все на лучшее будущее надеются. Все, кто остался, в Украину уже не хотят. Кто хотел — уехал, их по пальцам можно сосчитать. Остальные все без Украины хотят жить. Точнее, без этого правительства. Такая власть совершенно для нас неприемлема. Мы здесь — коренные русские люди, а они пошли против нас, дескать, освобождайте наши земли. Им территории нужны, а не мы.

— Но год назад же поднималось восстание на крымской эйфории. Тогда никто не думал, что все выльется в многомесячные мытарства. Нет разочарования?

— Есть разочарование в украинском государстве. Мы, конечно, ожидали от них чего угодно, но только не войны. Мы все равно будем своего добиваться. Да — война, да — большие потери. Но так жить нельзя под этой властью, это ненормально.

Сергей учится на автомеханика, Настя — в Институте культуры, на хореографа. Подростки говорят, что большинство ровесников разъехались, кто куда. Связь поддерживают только с теми, кто в России.

— Все говорят, что домой хотят вернуться, — улыбается Сергей.

— А тех, что на Украине, словно подменили, — вздыхает Настя. — Совсем другими людьми стали. Злые, за Незалежную выступают. Их тут летом не было, когда нас Незалежная утюжила. У нас хороший район был, всего снарядов шесть упало. Сирены только начинают орать, мы уже в коридоре сидим…

Прощаясь, спрашиваем у Татьяны, в чем нуждается семья. Но женщина отмахивается: «Прорвемся, выживем». По одной этой семье, конечно, невозможно судить о настроениях в республике в общем. Но такой тип луганчан встречается чаще всего. Впрочем, недовольные здесь не откровенничают с журналистами. Либо поуезжали, либо не вылезают из виртуальных доспехов.

На днях в ЛНР был проведен любопытный соцопрос, по которому можно примерно составить представление о моральном и материальном состоянии жителей ЛНР. 14,5 процентов опрошенных оценили свой уровень благосостояния как критический, 27 процентов «еле сводит концы с концами», экономит, но пока справляется 47 процентов. Недовольна работой властей почти пятая часть луганчан. 33 процента считает, что судить руководство республики пока рано, чуть меньше считает, что власти делают все возможное в нынешних условиях. Большинство (35 %) расценивает минские договоренности как отсрочку перед неизбежным продолжением войны. Она обязательно придет опять. Республика продолжает жить в прифронтовом режиме. Здесь даже лифты в домах отключают, как только наступает комендантский час. Обновлены все объявления с адресами бомбоубежищ. На пустых улицах патрули досматривающие машины, лязгает гусеницами бронетехника. Иногда на окраине раздастся очередь из АГС и взлетит сигнальная ракета. Отступать некуда и незачем.»

25.04.15. Сообщение от Михаила Пореченкова. «Все эти площади Болотные, Сахаровы…»

«Все эти площади Болотные, Сахаровы… Слава Богу, что здесь не случилось того, что в Украине! Безголовые люди, которые призывают к майдану здесь — просто враги, которые хотят утопить страну в крови. Либералы говорят: «ах, какой Запад прекрасный! …». Да, у нас другая страна, со своими особенностями. Не принимаете это? Ну, слава Богу, что же вы здесь так мучитесь, езжайте отсюда и дайте нам возможность жить, как мы хотим. Чего вам здесь оставаться? Мало того, что вы сами мучитесь, так еще и нам кровь портите. Я русский. Бежать мне некуда, у меня нет даже малой родины, поэтому я остаюсь здесь и буду делать все, чтобы эта страна процветала и была прекрасной.»

25.04.15. Статья блогера Джона Коннора: Киеву для очередной провокации нужны мертвые наблюдатели ОБСЕ.

«Киевским властям очень нужны мертвые наблюдатели ОБСЕ для поднятия очередной волны возмущения общественности и признания ДНР и ЛНР террористическими организациями, как это было в случае с малайзийским «Боингом» и сотрудниками Красного Креста.
Провокации силовиков день ото дня становятся все более наглыми. В том же Широкино на днях украинский танк вел огонь в нескольких десятках метрах от машин ОБСЕ, пытаясь подставить миссию под ответный огонь. «Видимо, силовикам не удалось спровоцировать конфликт на глазах сотрудников ОБСЕ, теперь они хотят спровоцировать смерть самих наблюдателей для дальнейшего использования этого факта в своей пропаганде и развертывания конфликта, для поднятия очередной волны возмущения общественности, как это было в случае с малайзийским «Боингом» и сотрудниками Красного Креста».
Последнее время украинские части, дислоцированные в Широкино, откровенно плюют на присутствие там международных наблюдателей. Как рассказал эксперт, когда на днях группа наблюдателей ОБСЕ осталась на ночевку в поселке, чтобы проконтролировать выполнение минских соглашений, они были оттуда «победно» изгнаны батальоном «Азов». Видеодоказательство этого каратели опубликовали на официальных каналах «Азова».

Военный эксперт также прокомментировал для НА «Харьков» присутствие американских инструкторов на тренировочной базе во Львове.
«Триста натовских инструкторов — это чересчур много для любого учебного центра подобного плана, потому что один инструктор может подготовить за месяц-два до сотни бойцов. Думаю, через какое-то время мы увидим часть этих инструкторов на фронте в роли военспецов, инструкторов действующих подразделений и командиров. Я также не исключаю, что речь идет о развертывании в регионе базы разведки. Натовцы, вероятно, будут работать с техническими системами разведки, с которыми украинцы работать либо не умеют, либо к которым не допускаются». При этом эксперт подчеркнул, американские специалисты теперь открыто работают советниками в украинском Генштабе. Ранее их присутствие не скрывали лишь в СБУ. По мнению Коннора, верхнее военное звено уже под контролем США, а нижнее либо под контролем, либо будет под контролем по мере того, как из учебного центра будут передислоцироваться «лишние» инструкторы, не задействованные в учебном процессе. «По мере «рассасывания» инструкторов по территории Украины мы будем иметь дело с очередными провокациями. Теперь мы понимаем, кто дергает за ниточки и очень серьезно прикладывает руку к планированию этих инцидентов», — подчеркнул эксперт.
Вместе с тем он отметил, что Украине подобные провокации с военной точки зрения не выгодны. «Для государства Украины был бы гораздо выгоднее так называемый «хорватский сценарий», долгая «прокачка» страны для дальнейшей быстрой победы. Но скорый конфликт, видимо, выгоден третьей стороне – США. Мы понимаем, кто управляет, и мы понимаем, кому это выгодно».»

25.04.15. Из интервью И.И.Стрелкова корреспонденту «Eurasian News Fairway».

«ENF»: – Не является ли Ваша возросшая в последнее время медийная активность признаком появившихся у Вас каких-либо политических планов, или это в большей степени связано с деятельностью возглавляемого Вами движения «Новороссия»?
– Никаких политических планов у меня не появилось. А вот объёмы сборов средств в помощь Новороссии, её населению и ополчению сильно упали. Поэтому моя медийная активность – это попытка хотя бы поднять эти сборы. От того, что люди в России начали постепенно уставать от негативных новостей с Украины, от этого потребность в медицине, в снаряжении, в продовольствии нисколько не уменьшилась.

«ENF»: – Как пришло решение организовать движение «Новороссия»?
– После моего возвращения, после того, как был пройден определенный карантин, на котором я находился после возвращения, передо мной встал вопрос «Что делать дальше?». Я хотел бы снова служить, но никаких вариантов для продолжения несения службы ни в Новороссии, ни в России мне не только не было предложено, но и на мои запросы по данному поводу никто не отреагировал. То есть, условно говоря, я оказался в той же самой ситуации, в какой был. Даже хуже, поскольку я уже нигде не работал, то есть я остался просто военным пенсионером, который, в общем-то, никому и не нужен.
Можно было бы, конечно, уехать на дачу и ловить рыбу с бережка удочкой. Но поскольку я всё же ощущаю очень большую ответственность за то, что происходит на Украине, и что происходит в Новороссии, для меня такая позиция неприемлема.
Соответственно, обсудив и обдумав все вопросы, связанные с тем, как я могу помогать Новороссии, я решил следующим образом: если я не могу помогать ей с оружием в руках, то займусь совершенно нехарактерным и не моим, что называется, делом – снабжением, которое действительно необходимо.
Для меня, поверьте, это совершенно несвойственно и очень некомфортно. Но надо этим заниматься. Я понимаю, что это нужно, понимаю, что мы всех проблем, связанных со снабжением, не решим. Даже близко не решим. Это – государственный уровень, на котором можно решить. Но… «делай что должно, и будь, что будет». Делай, что можешь. Удастся что-то сделать хотя бы по минимуму – уже хорошо.

«ENF»: – Ну и напоследок пару вопросов о личном, если Вы не против.
– Попробуйте. Не факт, что отвечу.

«ENF»: – В Интернете не так много о Вас информации. Достаточно скупые сведения. Я прочитал, что Вы – гуманитарий, историк по образованию. Вместе с тем, из Вашей биографии получается, что Вы – настоящий военный, до мозга костей, что называется. Почему Вы не пошли по линии стандартного воинского образования?
– В последних классах школы из-за неумеренного чтения я сильно посадил себе зрение на левый глаз. И в нормальное военное училище с таким зрением я уже не мог попасть, а в военно-политическое пойти не захотел, потому что мой дедушка очень не любил замполитов (у меня оба деда – кадровые офицеры, оба – участники войны). Его – дедушки – мнение было очень значимым для меня.
Поэтому в данном случае, оценив свои перспективы, я сначала предпочёл заняться тем, что я очень любил. Я историю с детства очень любил в школе, потому выбор исторического вуза был для меня вполне естественным. Тем более, что по складу ума я – гуманитарий. Ну, а после завершения института, после того как рухнул Союз, пошли беспорядки, пошли войны, случилось так, что я поехал в Приднестровье добровольцем.
С тех пор, конечно, возвращался к исторической науке, но уже в качестве увлечения. Хотя я написал там какое-то количество статей научных в перерывах между служебной деятельностью. Но на профессиональной основе к ней (истории – ред.) уже не возвращался.

«ENF»: – Ну и последний вопрос. Уже стали традицией адресованные к Вам вопросы о смене фамилии. Ответы на них известны. Я читал, что Вы – урожденный Всеволодович. Отчества меняют гораздо реже, чем фамилии …
– Я по паспорту и сейчас – Гиркин Игорь Всеволодович. Я не менял ни фамилии, ни имени, ни отчества. Ничего в этом такого не вижу. Однако, во-первых, когда я брал документы прикрытия во время командировок во «вторую Чечню» как офицер специальной службы, я взял отчество по деду. Взял по простым причинам:
Во-первых, отчество «Всеволодович» – относительно редкое Во-вторых, оно долго выговаривается. Некоторые люди, которые брали документы прикрытия, они и имя меняли и становились какими-нибудь «Иванами Ивановичами Ивановыми». Это достаточно обычное и нормальное явление.
У меня, кстати, сохранилось удостоверение чеченского Управления (Управление ФСБ по Чеченской Республике – ред.) на эти данные. Это делалось не для того, чтобы сменить фамилию. Это – общепринятая практика для обеспечения безопасности военнослужащих, которые выполняют специальные задачи. Ну и «Игорь Стрелков», именно так, – это литературный псевдоним, под которым я писал статьи.
И я счел возможным и в Крыму, и на Украине – где те задачи, которые я выполнял, тоже напоминали специальные – воспользоваться своим старым псевдонимом. И ничего в этом я не вижу ни плохого, ни хорошего.
Более того: поскольку я не собирался создавать себе какого-то имени, это было абсолютно нормальным. Вот в Крыму спрашивают: кто такой Игорь Стрелков? Ну, знал только Аксёнов. Но он и мои настоящие данные знал. Ну, знали ещё буквально несколько человек. Остальные не слышали об Игоре Стрелкове.

25.04.15. Заметка от военно-политического обозревателя. Беспилотники.

«Беспилотники. Два сюжета собственного производства о работе подразделения беспилотников военной разведки ДНР. Первое видео сюжет о подразделении, на втором нарезка с исходников полетов (там еще есть сентябрьский аэропорт, тогда еще почти целый — снабжение уже тогда осуществлялось с помощью танков и БМП, которые с севера на полном ходу стремились проехать через взлетку к терминалам выходя из зоны поражения). PS. Обе стороны в основном используют БПЛА иностранного производства — из европейских стран или Китая. На текущий момент, противник имеет серьезное превосходство в кол-ве БПЛА. По заявлениям НАТО, последние поставки «военторга» активно закрывают позицию не только по обычным «товарам», но и по БПЛА.»

25.04.15. Сообщение от журналистов. Более 40 % жителей ДНР хотят жить в независимом государстве, а 38 % хотят в состав России.

«Более 40 % жителей ДНР хотят жить в независимом государстве, а 38 % хотят в состав России. Об этом свидетельствуют данные опроса Социологического центра «Особый статус». Гражданам ДНР был задан вопрос относительно будущего Республики. Вариант независимого государства поддержали 42,8% жителей. Для сравнения: в феврале, когда проводился предыдущий опрос, суверенитет предпочитали 33,8%. Подчеркивается, что все меньше людей связывают свое будущее с Украиной: 14,9% опрошенных против 19,3% в феврале. Будущее ДНР в составе РФ видят при этом 38,8 процентов респондентов. Наибольшую поддержку такого мнения социологи выявили в Снежном (57%), Торезе (54%) и Шахтерске (53%). В предыдущем опросе количество желающих войти в РФ не превышало 31 процента. Социологический опрос проводился среди жителей Донецка, Макеевки, Горловки, Снежного, Шахтерска, Тореза, Иловайска, Харцызска и Амвросиевского района. Участие в исследовании приняли 2500 респондентов.»