Почему Сталин сам не смог принять парад, из-за чего на Красную площадь не вынесли Знамя Победы, как достали дефицитные коричневые перчатки для «носильщиков» гитлеровских штандартов, и зачем кинооператорам пришлось доснимать Парад Победы.
24 июня 1945 года над Москвой было пасмурно, моросил дождь. Жуков, едва проснувшись, позвонил командующему Военно-Воздушными Силами — смогут ли пролететь самолеты над Красной Площадью? Столица готовилась к грандилзному Параду Победы, вспоминает адъютант маршала Рокоссовского Михаил Клыков.
«В восьмом часу на машине мы направились в Кремль. Вся Москва в праздничном убранстве, все улицы запружены ликующим народом. На Красной площади и прилегающим к ней улицам выстроились войска. Наши лошади с коноводами находились уже в Кремле и были готовы к параду», — вспоминал потом Михаил Клыков.
Для принимающего Парад Победы Маршала Жукова и его сопровождающего подобрали красивых лошадей белой масти по кличке «Кумир» и «Целебс». Для командующего парадом и его сопровождающего подобрали вороных лошадей по кличке «Полюс» и «Орлик». Все эти скакуны были из личной конюшни маршала Советского Союза Буденного.
Сталин — не джигит!
В эксклюзивном интервью телеканалу «Звезда» о том, почему Жуков, а не сам Сталин принимал Парад Победы 1945-го года, рассказал участник того самого Парада, Герой Советского Союза Алексей Прохорович Волошин:
«Когда я служил в Генштабе, сын маршала Конева, шалопай он был тот еще, рассказал мне, что он часто с сыном Сталина Василием упражнялся в верховой езде в Манеже, и тот по секрету выдал ему историю о том, как его отец опозорился перед Парадом Победы. Так вот Иосиф Сталин летом 1945 года приехал в Манеж, ему подвели коня и Буденный сказал: «Этот — самый спокойный».
Сталина подсаживали сразу два человека, но как только он взобрался на лошадь, она его сбросила. Я думаю, что не случайно, — лошади очень тонко чувствуют седока. Иосифу Виссарионовичу предложили попробовать еще раз, но он ответил: «Я уже и так покалечился, пусть Жуков принимает парад».
За 13 дней до парада
Приказ о проведении в Москве Парада Победы Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. Сталин подписал 22 июня 1945 года. Но выбранные для участия в нем солдаты и офицеры начали прибывать в столицу на специальных поездах еще 10 июня, потому что через день должны были начаться репетиции этого торжественного мероприятия. Личный состав размещали в Чернышевских, Алешинских, Октябрьских и Лефортовских казармах, в городках Хлебниково, Болшево, Лихоборы.
Кавалер двух орденов Славы Сергей Шипкин вспоминал: «Нас муштровали, как новобранцев, гимнастерки не просыхали от пота. Но нам было по 20-25 лет, и огромная радость победы легко брала верх над усталостью. Занятия шли на пользу, и мы искренне благодарны были ребятам из дивизии Дзержинского, которые помогали нам после фронта вспомнить строевую подготовку».
Ветеран войны Шипкин был одним из 200 «носильщиков», — так прозвали тех, кто выносил трофейные немецкие знамена на Красную площадь во время легендарного парада. Вот редкая фотография репетиции Парада Победы на Ходынском поле.
Солдаты и офицеры на ней выглядят, действительно, уставшими. Экзамен «носильщики» сдавали 21 июня лично Жукову, который ими остался доволен.
Отставить вынос Знамени Победы!
Московский Парад Победы 1945-го года должен был начаться с выноса Знамени Победы, которое было водружено над Рейхстагом Неустроевым, Самсоновым, Егоровым, Кантария и Сьяновым, но этого не случилось. И только спустя 30 лет после этого, незадолго до своей кончины ветеран Великой Отечественной войны Степан Андреевич Неустроев нашел в себе силы признаться, кем и почему было принято такое решение: «Музыка заиграла военный марш, забили барабаны… Содрогнулся воздух, казалось, весь мир, все люди Земли видят непобедимую силу моей Отчизны! Я шел впереди, высоко неся Знамя Победы. Шел, как мне казалось, четким строевым шагом. Прошел мимо трибун, где было высшее командование во главе с маршалом Жуковым, но бетонная дорожка центрального аэродрома всё не кончалась. Где остановиться или повернуть, мне никто не сказал. Иду и чеканю шаг, особенно левой ногой: правая на фронте была перебита, болела, и ею ступал осторожно. Ассистенты — Егоров, Кантария, Сьянов — идут за мной (Самсонов в генеральной репетиции не участвовал).
Двигаться ли дальше — сомневаюсь, остановиться — боюсь. Руки больше не держат древко — окостенели, ломит поясницу. Ступня левой ноги горит огнем, правая нога не шагает, а волочится по дороге. Решил остановиться. Посмотрел назад — и кровь ударила в голову: от Карельского сводного полка слишком далеко оторвался. Не успел я еще осознать происшедшего, как по боковой дорожке подъезжает ко мне какой-то полковник и передает: «Маршал Жуков приказал знамя завтра на парад не выставлять. Вам, товарищ капитан, надлежит сейчас же на моей машине отправиться в Музей Вооруженных Сил и передать туда знамя на вечное хранение».
Несостоявшимся участникам знаменитого парада выдали пропуска на гостевую трибуну. Фронтовик с горечью вспоминал об этом моменте: «Я не обиделся, что не буду участником Парада Победы, но про себя подумал: «Как в атаку идти, так Неустроев первый, а вот на парад — не гожусь»».
Первый раз Знамя Победы вынесут на Красную площадь только в 1965 году. Эту честь доверят лишь троим из знаменитой «пятерки». Знамя нес Герой Советского Союза полковник Константин Самсонов. Его ассистентами были Герои Советского Союза сержант Михаил Егоров и старший сержант Мелитон Кантария. Вот они, постаревшие на 20 лет, у Спасской башни Кремля.
Участники Парада Победы сдать ордена и медали!
Начиная с 10 июня 1945 года медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», учрежденной 9 мая 1945 года, первыми в Вооруженных Силах были награждены фронтовики — участники Парада Победы. Попутно проводился обмен орденов и медалей, имевших дефекты, а также врученных еще в 1941-1943 гг., на новые, появившиеся после введения в 1943 году орденских планок.
Чтобы участвовать в Параде Победы, надо было пройти жесткий отбор: учитывались не только подвиги и заслуги, но и вид, соответствующий облику воина-победителя, и рост — не менее 170 см. Хотя директивой Генерального штаба численный состав каждого сводного полка определялся в количестве 1059 человек при 10 запасных, в ходе комплектования он увеличился до 1465 человек, но при том же количестве запасных.
В честь Парада Победы на Лобном месте Красной площади возвели 26-метровый «Фонтан Победителей». Он был сооружен специально для Парада Победы и затем был убран с Красной площади. Мундиры цвета морской волны на советских маршалах, генералах и офицерах были впервые надеты именно на этом параде. До этого парадные мундиры были серого цвета. После парада этот цвет, называемый еще и царским, стал обычным цветом парадной формы для советских офицеров.
«Парадная форма мне показалась сначала вычурной, — зеленого цвета, много всяких нашивок… Когда начался дождь, даже подумал, что продрогли так все, может быть, из-за этой формы. А еще эти каски вместо фуражек, но они как раз пригодились — лило-то как из ведра», — говорит 95-летний ветеран войны Алексей Волошин.
За пятнадцать минут до начала парада пошел дождь, перешедший в ливень. Распогодилось только к вечеру. Из-за этого воздушную часть парада отменили. Стоявший на трибуне Мавзолея Сталин был одет в плащ и резиновые боты – по погоде. А вот маршалы вымокли насквозь. Промокший парадный мундир Рокоссовского, когда высох, сел так, что снять его оказалось невозможно — пришлось распарывать.
Еще во время тренировок, когда «носильщики» узнали о своей миссии, они начали наотрез отказываться брать в руки вражеские знамена. Приказывать фронтовикам-героям никто не решился, но и церемонию отменять было нельзя. Общим решением стали перчатки. И не просто перчатки, а плотные кожаные перчатки. Вот тут возникла трудность. По Уставу кожаные перчатки военнослужащих, должны быть коричневого цвета, а с коричневой кожей в стране было плохо еще долгие годы после войны.
Пришлось даже куда-то гонять самолет за этой кожей, потом срочно шить перчатки. А после парада и перчатки и помост, на который бросали знамена, чтобы не осквернить Красную площадь, сожгли как чумную заразу, далеко за городом.
Танкисты и «Катюши» в «рабочей одежде»
Ради того чтобы выделить танкистов на параде и сделать их узнаваемыми, организаторам парада пришлось пойти на нарушение устава и одеть их в шлемы и комбинезоны. По сути, танковый комбинезон — это рабочая одежда и, конечно же, он не предназначался не только для парадов, но и вообще для ношения вне части или вне марша танковых колонн. На комбинезонах не было предусмотрено ношения знаков отличия. Однако ради парада было сделано исключение и знаки отличия были прикреплены прямо к комбинезонам.
Парадная речь Жукова
Уцелела парадная речь Жукова. Интересно, что на ее полях кто-то тщательно расписал все интонации, с которыми маршал должен был произнести этот текст. Самые интересные пометки: «тише, суровее» — на словах: «Четыре года назад немецко-фашистские полчища разбойничьи напали на нашу страну»; «громче, с нарастанием» — на жирно подчеркнутой фразе: «Красная Армия под водительством своего гениального полководца перешла в решительное наступление». А вот: «тише, суровее».
В 9 часов 47 минут Георгий Жуков был на коне у Спасских ворот. Над Красной площадью прокатилась команда: «Парад, смирно!». Вслед за командой — гул аплодисментов. Куранты начинают отбивать десять часов утра — десять ударов.
«Что тут говорить, сердце билось учащенно… Послал вперед коня и направился на Красную площадь. Грянули мощные и торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» Глинки. Затем сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались четкие слова командующего парадом Маршала Советского Союза Рокоссовского, который, конечно, волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил все мое внимание, и я стал спокоен», — вспоминал потом о первых минутах Парады Победы 1945-го года маршал.
Парад Победы прошел точно по плану, ни одного сбоя. В параде участвовали 24 маршала, 249 генералов, 2536 офицеров, 31 116 рядовых, сержантов. Едва последние шеренги сводных полков миновали Мавзолей, как торжественная музыка сменилась сухой барабанной дробью, под аккомпанемент которой к Мавзолею двинулась удивительная колонна: двести советских солдат несли склоненные до земли боевые знамена побежденных фашистских дивизий. Под гром барабанов солдаты, твердо печатая шаг, поравнявшись с Мавзолеем, четко повернулись к нему и швырнули вражеские стяги к его подножию.
Заключительная часть парада — по Красной площади прошли 1850 единиц боевой техники.
Парад длился два часа. Дождь лил как из ведра. Но тысячи людей, переполнивших Красную площадь, будто и не замечали его. Однако прохождение колонн трудящихся из-за непогоды было отменено. Демонстрация, как и опасался ранним утром Жуков, не состоялась.
Отменен был и воздушный парад. Все 216 самолетов так и остались на аэродромах: 81 Ла-7, 81 Як-3 и 54 Як-9. К вечеру дождь прекратился, на улицах Москвы вновь воцарился праздник. Высоко в небе в лучах мощных прожекторов реяли алые полотнища, величественно плыл сверкающий орден Победы. На площадях гремели оркестры, выступали артисты. Народ ликовал.
Праздник не закончен!
«После парада мы, промокшие, но в хорошем настроении, вернулись в Академию. Не меняя мокрого обмундирования, направились в столовую, где нас ждали накрытые праздничные столы. На каждом из них стояли две пол-литровые бутылки «Особой московской» на четверых (не фронтовые сто грамм разбавленного спирта в бочках из-под горючего). Начальник Академии первым произнес тост за Победу, за Мир и поблагодарил нас за отличную военную выправку, четкий марш по Красной площади. Всем была объявлена благодарность. Парад, как и принято, завершился праздником, который был, действительно Великим. Он достался армии, народу большой ценой.
А на следующий день, 25 июня, в Большом Кремлевском дворце состоялся прием в честь участников Парада Победы.
«Я имел счастье присутствовать на этом приеме. Большое начальство во главе со Сталиным расположилось в Георгиевском зале, а офицеры и солдаты — в Грановитой палате. Я тогда был майором, поэтому и праздновал Победу вместе с солдатами. Столы ломились от закусок и выпивки. Я еще обратил внимание на то, что очень много было иностранной продукции — французские вина, американский виски и так далее. Было весело, все поздравляли друг друга… Незабываемый вечер!», — рассказал телеканалу «Звезда» Герой Советского Союза Алексей Волошин. Прием в Кремле длился всю ночь, до самого утра 26 июня 1945 года.
Парад Победы надо доснять!
Парад Победы снимали сразу более чем сто операторов и фотокорреспондентов. Парад, снятый на трофейной немецкой цветной пленке, было решено обрабатывать, монтировать и озвучивать в Берлине, чтобы ускорить выпуск цветного варианта фильма.
Гром грянул, когда правительственный просмотр был окончен, и Сталин спросил у главы российских кинематографистов Большакова: «Почему в картине о параде показаны не все командующие фронтами? Куда делись Баграмян и Еременко?». От режиссеров картины потребовали исправить «политическую ошибку».
Жребий снимать Еременко выпал фронтовому оператору Михаилу Посельскому, и он отправился вслед за генералом в Краков: «Генерал спросил: «Что вам от меня нужно?». А нужно было командующему надеть парадный мундир и на фоне красных знамен, которые прикрыли бы отсутствующий в Кракове ГУМ. Решено было сделать съемку за чертой города, подальше от людских глаз. Съемка оказалась под угрозой, зато погода оказалась точно такой же, как на настоящем параде в Москве.
«Прикрывая рукой камеру, чтобы в объектив не попала вода, я приготовился к съемке. Несколько секунд Еременко постоял на фоне знамен и быстро укрылся от дождя под крышей автомобиля. Теперь надо было вместо цветной пленки зарядить в аппарат черно-белую и все повторить сначала. Пока перезаряжал камеру, дождь превратился в ливень. Я посмотрел на мокрый парадный мундир командующего и с мольбой в голосе произнес: «Нужно постоять еще несколько секунд — и закончим!». Еременко быстро выскочил из машины и на какое-то мгновение снова встал под знамена», — вспоминал потом военный оператор Михаил Посельский.
Таким нехитрым способом «политическая ошибка» была исправлена, и в результате, по воле Сталина, в хронике Парада Победы 1945 года появились два эпизода, которые вполне можно отнести к разряду не документального, а художественного кино.
Кстати, на приеме в Кремле 25 июня 1945-го года, ставший к этому времени Генералиссимусом, Сталин произнес всего один тост: за «винтики», без которых не было бы Победы в Великой Отечественной войне. Безусловно, Баграмян и Еременко, были в числе тех самых «винтиков»…
Автор: Олег Горюнов