Начавшись в 1648 году на экономическом подъеме, восстание Богдана Хмельницкого завершилось экономической катастрофой. Первоначальные успехи плавно переросли в бесконечную казачью междоусобицу.
На картинке предреволюционной эпохи изображен украинский крестьянин на аэроплане.
Гетманы расплачивались собственным народом за военную помощь татар. Польские карательные отряды выжигали местечки. Так продолжалось, ни много, ни мало, три десятилетия! Южная граница христианского мира, проходившая по Украине, оказалась открытой – сюда хлынули турки, захватившие Каменец-Подольский и Чигирин.
Правобережная Украина запустела на полвека до самого Львова. Даже через несколько поколений тут можно было наглядно увидеть плоды эпохи, начавшейся после смерти гетмана Богдана и названной современниками Руиной. Казачий историк Самуил Величко, побывавший в этих местах уже на заре XVIII века, оставил страшную картину разрушения: «Проехал я Волынь и княжество Русское (так официально называли тогда Галичину. – Авт.) до Львова, Замостья, Бродов и дальше, и перед моими глазами предстали многочисленные обезлюдившие города и замки, пустые валы, когда-то насыпанные человеческим трудом… Все они служили тогда за пристанище дикому зверью. Я заметил, что крепости, попадавшиеся нам на пути в военном походе (в Челганском, в Константинове, Бердичеве, Збараже и Сокале), одни стоят малолюдные, другие совсем опустели – разрушенные, заросшие землей, заплесневевшие, обсаженные бурьяном и полные только червей и змеев, что там гнездились. Присмотревшись, увидел я покрытые мхом, камышом и зельем просторые тамошние украино-малороссийские поля и просторые долины, леса и большие сады, красивые дубравы и реки, пруды и запущенные озера. И это был край, который воистину когда-то, уже жалея за утратой его, называли поляки раем мирским – был он перед войной Хмельницкого словно другая земля обетованная, что кипела молоком и медом. Видел я, кроме того, в разных местах много человеческих костей сухих и голых – их покрывало одно только небо. Я спрашивал тогда себя: «Кто они?» Насмотрелся я всего этого – пустого и мертвого, переболел сердцем и душой – ибо сделалась пустыней эта прекрасная когда-то и переполненная всякими благами земля, часть отчизны нашей украино-малороссийской».
Нормальная жизнь сохранилась только на Левобережной Украине, которая оказалась под властью московского царя. Десять казачьих полков, составлявших Гетманщину, процветали. «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы», — напишет о богатстве «новых украинцев» того времени Пушкин. Его слова – не преувеличение. Гетманская Украина не платила налогов в общерусскую казну. Земельные наделы после того, как Хмельнитчина смела польскую шляхту, разделили с помощью очень нехитрого приема – так называемой «займанщины». Кто первым прибежал и огородил участок – того и земля. Естественно, что больше всех огораживала старшина.
ЖИТЬ СТАНОВИЛОСЬ ВСЕ ВЕСЕЛЕЕ. Царское правительство заботилось о своих новых подданных. Вместо дырявых пикетов запорожцев на границе с крымским ханством оно построило Украинскую линию. Под ее защитой можно было богатеть и разлагаться, сколько душа пожелает. От сытной жизни сразу же расцвел алкоголизм. «Малороссияне, — констатировал в 1761 году гетман Разумовский, — не только пренебрегают земледелием и скотоводством, от которых проистекает богатство народное, но еще, вдаваясь в непомерное винокурение, часто покупают хлеб по торгам дорогою ценою не для приобретения каких-либо себе выгод, а для одного пьянства, истребляя лесные свои угодья и нуждаясь от того в дровах, необходимых для отапливания их хижин».
Полунезависимая гетманская держава очень напоминала нынешнюю Украину. Везде процветало взяточничество и кумовство. Очередной обладатель булавы растыкивал по хлебным местам своих близких и родичей жен. Образование пребывало в упадке. Армия разложилась. Казачьи полки не представляли никакой реальной боевой силы. Как сейчас Ющенко мечтает о создании нацгвардии для выполнения полицейских функций, так тогда гетманы нанимали два-три сердюцких полка из полууголовного сброда. Это была тогдашняя «прохвесийна» армия. Но ни с кем воевать она не могла – только с собственными обывателями.
Некоторые отмазывались от военной повинности, становясь «бобровниками» и «пташниками». На этой службе, вместо того, чтобы подвергать себя походным тяготам, можно было ловить бобров и стрелять дичь для гетманских нужд. На момент ликвидации гетманства таких ценных для общества людей насчитывалось несколько тысяч дворов! Они не платили податей даже в украинскую казну и вели вольготную жизнь браконьеров в законе – благо зверья еще хватало.
НА ЧЕРНОЗЕМЕ ВЫРОСЛИ ЛЕНТЯИ И АЛКОГОЛИКИ
Именно в это время сложился тип нашего земляка, старающегося не утруждать себя излишним трудом. «Сама природа, расточая с обилием дары свои в плодоносном сем краю, – писал в «Истории малой России» Дмитрий Бантыш-Каменский, — производит беспечность, вялость в жителях. В то время, как на севере хлебопашец, расчищая неудобные места, унавоживает и в поте лица обрабатывает землю сохою, в южной Украйне земледелец не помышляет о удабривании, орет плугом и беззаботно пожинает плоды занятий кратковременных». Еще бы! Ведь в распоряжении бездельника был лучший в мире чернозем!
Старшина постоянно пыталась подстегнуть этого лежебоку, и, когда Екатерина II предложила сделку: вы отказываетесь от автономии, а мы сравниваем вас в правах с русским дворянством и подтверждаем документально присвоенные вами самозахватом земли, «украинская элита» радостно согласилась. Этот размен совпал с удачными войнами Российской империи на юге. Уничтожение Крымского ханства подарило Украине огромные пространства новых пахотных земель. Тяготы крепостничества тут же смягчились возможностью сбежать на целину Новороссии – в Таврические степи. Кто не ленился, так и делал.
ЦАРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО СТРОГО СЛЕДИЛО, ЧТОБЫ КРЕСТЬЯНИН НЕ ПЕРЕРАБОТАЛ
Эпоха процветания. На открытке царского времени лица сытых довольных украинцев
Несмотря на все «ужасы» крепостного права, на протяжении всего XIX века в Украине продолжается демографический взрыв. Да и что это были за ужасы? Продать крестьянина без земли при Николае I запрещал закон – только целым поместьем. Разрывать крестьянские семьи правительство не позволяло. За тем, чтобы помещики не безобразничали, строго следила государственная администрация. Так называемые «Уставные правила» предписывали, что работать на пана крестьянин должен не более трех дней в неделю, еще три дня – на себя, а в воскресенье – на Бога, то есть, молиться и отдыхать.
Но многие предпочитали церкви корчму. В школе детям рассказывают, как страдали земляки Тараса Шевченко. Хотелось бы добавить немножко статистики. По описи 1845 года в Кирилловском имении пана Энгельгардта значилось 29 шинков и постоялых дворов, куда в отличие от барщины силой никто не гнал. Эта цифра свидетельствует, что у крестьян были деньги, которые они с удовольствием спускали на пьянку. Давайте задумаемся, отец Шевченко промышляет чумачеством. Следовательно, панская администрация не переутруждала его работой. А сам маленький Тарас до 13 лет или ходит в школу, или пасет общественный крестьянский скот. Как трудовая единица он совершенно не интересует управляющего поместьем. Значительная часть крепостных Энгельгардта вообще находилась, по документам, в бегах!
Кроме крепостных, в Украине сохранялось абсолютно свободное казачье сословие. Оно существовало до самого 1917 года, о чем мало кто помнит. Но именно к нему принадлежали предки автора этих строк. Еще в метрике моего деда, родившегося в 1902 году, значилось: «сын казака». А кто же тогда был крепостными в промежуток с 3 мая 1783 года, когда последовал знаменитый указ Екатерины II, и до 1861 года, когда Александр II вернул крестьянам личную свободу? Да тот, кто находился в этом состоянии и при гетманщине! Законодательный акт Екатерины только утверждал это положение: «Каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан». Не царица ввела крепостное право. А сама казачья старшина задолго до нее!
Уровень жизни украинских крестьян на протяжении всего XIX века значительно превосходил тот, что был в великороссийских и прибалтийских губерниях. В предыдущей подаче я цитировал современника Пушкина Фаддея Булгарина, описывавшего ужасный быт эстонских сел. А вот его мнение об Украине: «Ужели мы никогда не дождемся того, чтоб крестьяне в северной полосе России, жили в хороших, чистых, уютных домах, как в Новой Финляндии и в Малороссии? Вот уж к этому следовало бы их понудить!»
Малороссии кажется Булгарину эталоном. Это действительно так и было. Рекрутские наборы отвлекали только ничтожную часть мужского населения в царскую армию. Со времен Карла XII и до самой первой мировой войны на Украину не ступала нога неприятельского солдата. Жители воспринимали Российскую империю как свое родное государство. В сельских хатах висели литографии с портретами императорской семьи. Украинцы с успехом воспользовались временем мира, подаренным династией Романовых. При Богдане Хмельницком население Украины насчитывало меньше одного миллиона человек – всего 700 тысяч, как считает большинство историков. А по переписи 1897 года украинцев в пределах империи уже 22, 5 млн – причем, от низов общества до царского двора и буржуазии. Эта цифра демонстрирует подлинную, а не выдуманную картину так называемого «царского гнета».
ДО РЕВОЛЮЦИИ ЗАРОБИТЧАНЕ САМИ К НАМ ВАЛОМ ВАЛИЛИ ИЗ ЕВРОПЫ
Если из Галичины, находившейся под властью Австрии, крестьяне в начале прошлого столетия эмигрировали в Канаду, то в восточную Украину, входившую в Российскую империю, наоборот въезжали на работу иностранцы! Мы забыли о колониях немецких крестьян в причерноморских степях. А ведь тачанка, на которую установят пулемет хлопцы батьки Махно, — это экипаж, позаимствованный у немецких колонистов – тогдашний «фольксваген» — в переводе «народный автомобиль» с рессорами и поворачивающейся передней осью. Немецких крестьян было полно на нашем юге. Мало кто помнит сейчас и о том, что первую в Киеве футбольную команду создали рабочие-чехи, приезжавшие вкалывать на киевские предприятия. Украина нуждалась в квалифицированном труде и принимала избыток рабочей силы из Европы! Сейчас все наоборот – наши заробитчане горбатятся на чужбине.
«Первенствующую роль в обрабатывающей промышленности края, — писал изданный в 1909 году «Краткий курс географии России» Э.Лесгафта, — играет сахароваренное дело… Малороссия поставляет сахар на всю Россию; в сахарном деле и на свекловичных плантациях заняты здесь десятки тысяч рабочих рук. Громадное число винокуренных и пивомедоваренных заводиков, маслобоек, паровых мельниц, разбросанных по всему краю, дополняет общую картину обрабатывающей деятельности: как страна чисто земледельческая, Малороссия занимается обработкой почти исключительно продуктов земледелия… В ней издавна процветала ярморочная торговля. Почти каждый город, каждое большое село или слобода имеет свою ярмарку, на которой малоросс продает продукты своего хозяйства, хлеб, скот, шерсть, кожу, сало и закупает различные мануфактурные и галантерейные товары и железные изделия для своего хозяйства».
По размерам торговых оборотов самой крупной была январская Крещенская ярмарка в Харькове. После нее шла Контрактовая ярмарка в Киеве: «Торговля крупным рогатым скотом происходит в Харькове и Киеве, откуда убойный скот по железным дорогам отправляется в Москву и Санкт-Петербург».
Это был настоящий сельский рай. Вспоминая те времена, моя бабушка говорила: «Бідні були тільки ті, що ліниві». Для примера могу рассказать с ее слов, как жил мой прадед по женской линии – простой украинский крестьянин Андрей Бубырь. В его доме стояла сделанная на заказ мебель, он имел свой выезд с бричкой, покупал на ярмарках все то, что особенно ценилось крестьянами – фабричные ткани, селедку, которую воспринимали, как деликатес, игрушки и сладости детям, которых у него было восемь! В доме стояла немецкая зингеровская швейная машинка – прадед был портным. В те времена было принято закупать на зиму большое количество ткани, а потом приглашать портного, который обшивал целые семьи. Так прадед уезжал из дому недели на две. Пока он занимался ремеслом, его отец вел хозяйство, обрабатывая несколько гектаров земли, а в сезон занимался закупками табака для фабрик, разъезжая по селам. Миф о страданиях крестьян в дореволюционную эпоху придумают только большевики, чтобы оправдывать тот террор, против кулачества, который они утроили. А ведь в Украине любой работящий мужик был кулаком.
Олесь Бузина, 22 февраля 2008 года.