Конституционный суд России (КС) определил, что будет решать вопрос об исполнении постановлений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по каждому делу индивидуально.
«Верховенство Конституции при исполнении решений ЕСПЧ может быть обеспечено исключительно Конституционным судом РФ», — цитирует судью КС Сергея Маврина РИА Новости.
По словам Маврина, существует две процедуры реализации этого механизма — запрос суда, пересматривающего дело после решения Страсбургского суда, о конституционности законодательных норм, в которых ЕСПЧ обнаружил изъяны, и запрос от властей РФ. Такой запрос направляется в КС, «когда органы власти сочтут конкретное постановление ЕСПЧ в отношении России неисполнимым без нарушения Основного закона».
«Если Конституционный суд РФ придет к выводу о несовместимости с Конституцией вынесенного в Страсбурге решения, оно не подлежит исполнению», — отметил Маврин.
За этим, на первый взгляд, чисто юридическим решением, конечно, кроется политическая подоплёка. С момента подписания Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в 1998 году многие россияне обращались в ЕСПЧ в надежде, что там отменят не устраивающее их решение российского суда.
— С моей точки зрения, данное решение Конституционного суда свидетельствует о том, что Россия выбирается из той ловушки, в которую её загнали в 90-х годов, — говорит депутат Госдумы от КПРФ, директор Центра исследований политической культуры России Сергей Васильцов. — Именно тогда под давлением Запада были приняты эти довольно странные положения о приоритете международного права и решений международных (читай — западных) правовых структур над российским законодательством.
На мой взгляд, это было противоестественное по своей сути решение. Получается, что государство делегирует часть своего суверенитета структурам, объективность которых может вызывать вопросы в определённых политических ситуациях.
Сейчас вопрос в том, насколько мы последовательно будем отстаивать приоритет собственного законодательства над международным. Известно, что западное лобби в руководстве России, по-прежнему, сильное.
— То есть, к примеру, при изменении политической ситуации КС может принять иное решение в отношении ЕСПЧ?
— Пока я вижу, что со стороны власти имеет место здоровый импульс в отношении отстаивания суверенитета. А вот возникнет ли в наших властных структурах то, что называется «длинной волей», чтобы последовательно реализовывать курс на укрепление самодостаточности России, в том числе в юридической плоскости — загадывать сложно. Последние четверть века всё было по-другому. И даже благие намерения, направленные на укрепление суверенитета России, так намерениями и оставались. Поэтому я в этом вопросе остаюсь скептиком.
— В чистом виде в России международное право и национальное законодательство никогда не сталкивались друг с другом, не противопоставлялись, — рассуждаетпрофессор кафедры международного права МГИМО Дмитрий Лабин. — Со времён ещё Вестфальского мира был утверждён принцип равенства суверенитетов всех государств. А суверенитет как раз означает верховенство государства в пределах собственных границ, собственной юрисдикции.
— А как международное право вписывается в эту систему?
— Если мы обратимся к статье 15-й нашей Конституции, там напрямую не говорится о приоритете международных законов. Просто некоторые из них путём ратификации их Россией могут быть признаны составной частью национального законодательства.
Поэтому международное право исходит из того, что все участники международного сообщества, принимая на себя юридические обязательства, будут их исполнять. Но с другой стороны, государство всегда может уклониться от выполнения части этих обязательств, исходя из своих государственных интересов.
В США, например, очень чётко обозначили эту позицию. В американской Конституции недвусмысленно сказано, что национальное законодательство имеет безусловный приоритет над международным. Поэтому они и не подписывали никаких соглашений, подобных Европейской конвенции по правам человека.
Кстати говоря, в середине прошлого века, когда европейцы подписывали эту Конвенцию, никто не думал, что эта юридическая система потребует таких серьёзных расходов.
Возможно, решение Конституционного суда России — первый звоночек о том, что эта система требует модернизации. Слишком многое изменилось в мире более чем за полвека.
— Сам тезис о приоритете Конституции России над решениями международных правовых структур, в общем-то, правильный, — говорит президент фонда «Правовые технологии XXI века» Юрий Скуратов. — Но на моей памяти было всего одно-два решения ЕСПЧ, которые можно было поставить под сомнение на предмет соответствия их нашей Конституции. Проверять каждое решение ЕСПЧ через российский КС, на мой взгляд, не имеет смысла. Согласно той же Конституции ратифицированные Россией договоры имеют приоритет над внутренним законодательством. Поэтому данное решение Конституционного суда — политический шаг.
— Государство избрало половинчатую позицию — оно как бы сомневается, стоит ли соглашаться с решениями ЕСПЧ, — говорит судья Европейского суда по правам человека Дмитрий Дедов. — И это создаёт несколько странное впечатление. До сих пор все решения ЕСПЧ, на мой взгляд, были обоснованы. В России есть что исправлять в плане соблюдения прав и свобод человека. А данное решение Конституционного Суда России создаёт дополнительное препятствие для реализации судебных решений ЕСПЧ. В целом моя реакция — настороженная. Это эпизод во взаимоотношениях российского государства и международных организаций, которые становятся всё более напряжёнными. Посмотрим, будут ли при этом в полной мере исполняться положения Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод, которые в своё время обязалась соблюдать Россия.
Фото: Алексей Даничев/ РИА Новости