Идущие в Европе споры по вопросам мигрантов принимают дурной оборот.
Началось все с появления монструозной юридической концепции «мигранта», которая не значит ровным счетом ничего, но стирает важнейшие, лежащие в самом центре нашего права различия между экономической и политической иммиграцией, теми, кого толкает в путь нищета и заставляет бежать война, обездоленными людьми и теми, кто спасается от угнетения, террора и кровопролития. В их отношении у нас есть долг гостеприимства, название которому — право на убежище.
Если у нас и принимают эти отличия, то лишь для того, чтобы устроить очередной фокус и заставить поверить растерянную общественность, что эти женщины, дети и мужчины, которые заплатили тысячи евро за шанс сесть на утлые суденышки до Лампедузы и острова Кос, относятся к первой категории, хотя на самом деле 80% из них принадлежат ко второй. То есть живым мертвецам, которых порождают в Сирии, Эритрее и Афганистане деспотизм, террор, война, религиозный экстремизм и антихристианский джихад. Закон же обязывает рассматривать их ситуацию в каждом отдельном случае, а не всех скопом.
Когда же мы соглашаемся с этим, когда цифры налицо, и не остается никакого иного решения, кроме как признать, что все эти люди бегут о двойного варварства ковровых бомбометаний и исламистских палачей, возникает уже третье чернильное пятно, подобное тому, что пустил на этой неделе глава российской дипломатии. Утверждается, что эти люди бегут от войн в опустошенных Западом странах. Правда же в том (цифры опять–таки налицо), что мигранты по большей части идут из арабских стран, той же Сирии, где Европа и мир в целом как раз-таки не захотели вести войну, которой требовал наш долг по вмешательству. Этого требовало международное право, когда уже погубивший 240 тысяч сограждан деспот опустошает собственную страну.
Фотографии и телерепортажи поддерживают миф о крепости «Европа», которую берут приступом орды новых дикарей, хотя, если взять случай Сирии, беженцы направляются в первую очередь не к нам, а в Турцию и Ливан: 2 миллиона в первой и миллион во втором (это при его собственном населении в 3,5 миллиона!). У нас же в Европе наслоение эгоизмов сорвало план размещения всего 40 тысяч беженцев!
Что касается меньшинства тех, кто все же отправляются в путь в Германию, Францию, Скандинавию, Великобританию и Венгрию, никто, по всей видимости, не понимает, что это не наши враги, которые хотят нас уничтожить или жить за нас счет. Нет, это люди, которые стремятся к свободе, влюблены в нашу обетованную землю, кричат «Европа! Европа!», как в прошлом миллионы прибывших на остров Эллис европейцев кричали «Америка! Америка!»
И я даже говорить не хочу о гнусных слухах о том, что этот воображаемый штурм устроили теневые стратеги некоего «Великого переселения» или, еще хуже, мирового джихада (для них это, якобы, прекрасный способ проникновения будущих террористов).
В результате Средиземное море отдают на откуп перевозчикам, которые, как и любые контрабандисты, умело оборачивают себе на пользу неправовую ситуацию.
Mare Nostrum превращается в огромную голубую могилу: только с начала этого года там утонули 2 350 человек.
Но даже если им удается вырваться из этого ада, это все равно безымянные и почти что безликие люди: наше обожающее спектакль общество до сих пор не проявило интереса к судьбе даже одного из них, хотя давно привыкло каждый день выставлять на всеобщее обозрение новую знаменитость и прыгать с канала на канал за новостями об очередном кризисе животноводов, забастовке дальнобойщиков или войне таксистов.
Эти женщины и мужчины плывут вслед за небезызвестной царевной Европой, которая проделала этот путь тысячелетия тому назад. Только теперь их встречает стена.
Как еще давно отмечала Ханна Арендт, эта группа бесправных людей дойдет до того, что нарушение закона и преступность станут единственной возможностью вступить в мир права и имеющих право.
В результате такого бескрайнего коллективного безумия получается, что Европа зацикливается в своих противоречиях, расшатывается ксенофобией и сомнениями в самой себе. По сути, она поворачивается спиной к своим же ценностям, потому что забывает, кто она есть.
Так, по ком звонит колокол?
По Европе, которая агонизирует прямо на наших глазах.