Последние три века ломаются копья, идут Мировые войны, разрушаются вековые империи, создаются новые и опять разрушаются. В империях происходят революции, люди находятся в поиске и не находят ничего лучшего, как проломить голову соседу, доказывая свою правоту. Вот так и мы живем. Постепенно жизнь вокруг нас ускоряется и усложняется, возникают новые общественные формы и отмирают, а мир фактически вертится вокруг одного: часть людей хотят абсолютной СВОБОДЫ для индивидуальности, а вторая пытается сформулировать ИДЕИ о том, почему эту свободу надо ограничить.
Именно так. Все остальное – лишь формы, которые приняла эта борьба: государство, религия, сеньория, капитализм, либерализм и т.д. По сути, это и есть СТЕРЖЕНЬ цивилизации, на одном конце которого абсолютная свобода, на втором — абсолютная регламентация. Человечество бегает по этому стержню в поисках удобной и оптимальной для себя формы. И не находит. Почему? Неужели ее нет? Той абсолютно универсальной формулы общественной формации, которая удобна всем? Ее нет. Это закон физики, биологии, мироздания, если хотите.
Этот закон для этносов сформулировал великий русский ученый Лев Гумилев, основываясь на энергетической теории биосферных процессов Вернадского. Точно так же, как и для этносов, он описывает закономерности трансформаций общественных форм. Каждый ландшафт, каждый ареал обитания, любое его изменение делает наиболее оптимальной ту или иную форму общественных отношений. Несоответствие их изменившимся условиям приводит к революциям и ломке вековых традиций, устоявшихся норм. Создание новых ареалов обитания приводит к появлению новых форм обитания (например, городов), а унификация их под один стандарт приводит к появлению глобальных общественных формаций. И никак иначе.
Точно так же и движущие силы этих процессов возникают только тогда, когда форма социума входит в противоречие с его УСТРЕМЛЕНИЯМИ. А устремления рождаются от идей. Идеи же рождаются от того, что человек находится в поиске, когда его не устраивает сложившийся порядок вещей.
То есть, сопротивление навязанным, устоявшимся формам возникает от осознания необходимости противодействия и возможности построения иной.
Именно так происходят общественные трансформации. Постоянно изменяющиеся внешние условия и развитие/деградация внутреннего социально-экономического ландшафта приводит к изменению общественной матрицы, которая постоянно требует изменений.
Пример. Война — это резкое изменение внешних условий, которые всегда приводят к изменению общественной формы. Причем неважно, какой она была до сих пор. Универсальность внешних факторов обусловливает и универсальность формы: резкое ограничение СВОБОДЫ, вплоть до «военного коммунизма». После окончания войны внешние условия также меняются. Зачастую они не соответствуют довоенным. А значит, и общество не возвращается в довоенную матрицу, а строит новую.
Под этим углом теперь можно рассмотреть и те противоречия, которые разрывают нынешнее общество на части.
В XX веке была предпринята попытка построить универсальное общество. Предпосылкой для этого стала урбанизация, которая создала прообраз универсально ландшафта – города. Чтобы универсальная форма не вызывала порывов что-то изменить, все города приводились к общему стандарту. При помощи политики глобализации стирались индивидуальные особенности местных общественных форм. Создавалось общее мировоззрение, так называемые «общечеловеческие ценности», которые насаждались с не меньшим энтузиазмом адептов, чем в свое время христианство или ислам. На самом деле ничего уникального в этом процессе нет, как нет ничего менее прочного. Общественная форма, построенная на непринятой обществом идее, очень неустойчива, что мы и видим сегодня вокруг нас. Какая же это идея?
Я не зря начал свою статью с философии абсолютной СВОБОДЫ. Именно философия абсолютной свободы положена в идею глобализации, как я говорю, англо-саксонского образца. Свободы во всем: экономика, вера, отношения между людьми и т.д. Почему выбрана именно эта философия?
Во-первых, она изначально деструктивна. Упорядоченное общество намного легче примет в качестве следующей (переходной) формы анархию во всем, нежели ту новую, тоже упорядоченную форму, которую ему уготовили на будущее.
Очень интересно. Органы, поддерживающие порядок, милиция, полиция и т.д., всегда настроены на принудительное ограничение свободы. Степень свободы таких обществ различна. Именно поэтому и «жесткость» (жестокость) воздействия их увеличивается по мере освобождения от ограничивающих факторов. То есть, свободное общество всегда имеет жесткую и даже жестокую полицию, а социальное общество, изначально ограничившее свободу граждан нормами морали и поведения, всегда имеет «мягкие» органы внутренней безопасности.
Кстати, именно резкое «освобождение» общества от сдерживающих факторов и неадекватная реакция на это органов правопорядка становятся залогом успеха всякого рода «революций». В том числе и «Майданов», что мы уже неоднократно и наблюдали. Именно поэтому Майданы в устоявшемся «свободном обществе» не могут победить. В них органы внутренней безопасности действуют с достаточной степенью «жесткости».
Во-вторых, ею легко управлять на уровне инстинктов. Все адепты (не идеологи, которые знают, что это все временная форма, а адепты) этой формы действуют на уровне инстинктов.
Это – обязательное правило. Именно инстинктов. В первую очередь «алчности» – обогащайся до бесконечности. Это – фундамент свободного рынка.
Когда человек включает защитную функцию и начинает понимать, что 10 млн долларов и 1 млрд долларов значат для него одно и то же, жизнь его от накопления добавочных денежных ноликов качественно не изменяется, он уже перестает быть адептом свободного рынка. Он уже совершил первый шаг к… самоограничению и социализации. А это уже иная идея, не деструктивная. Человек создает новую структуру, которая отвечает его внутреннему миру.
Производной формой алчности является жажда потребления. Возникновение общества потребления было запрограммировано шарообразностью Земли, то есть конечностью мирового рынка. Как только он перестал расти экстенсивно (закончились всеразрушающие войны и т.п.), потребовалась интенсификация его роста. Философия «потребляй, как не в себя» стала таким же следствием теории Вернадского, как и появление глобальной социально-экономической формации мирового капиталистического рынка.
Насаждение в обществе данной универсальной философии жизни привело не только к разрушению многих уникальных общественных форм, но и к появлению одной универсальной. Так появился ГЛОБАЛИЗМ.
А это, по сути, очередная форма колониализма. Вообще все формы современного колониализма напрямую связаны с… рынком. Да, именно так. Вначале алчные конкистадоры поплыли искать первичный капитал и начали грабить. Затем, когда силой удержать колонии не получилось, потомки завоевателей создали систему неоколониализма. Лучше всего получилось у Британской империи, которая смогла уйти из колоний, не теряя влияния в них. Следующей формой колониализма стала глобализация, проводимая сейчас США. Это новый способ построения колониальной империи: в новых колониях разрушается автаркия, создаются экономические дисбалансы (гипертрофированный рост одних секторов экономики и удушение других), которые делают уже территорию полностью зависимой от… нет, не США, а от мирового рынка.
Любой колониализм — это максимально освободившаяся от ограничений форма общества. Грабь и не обращай внимания ни на что. И если в метрополии могут быть введены ограничения, то в колониях обычно их нет.
Возвращаясь к теории общественного стержня, глобализация — это попытка создать универсальную устойчивую общественную форму, основанную на свободном рынке и отсутствии ограничивающих норм в пределах Земли. А любой колониализм имеет свою метрополию, которая обирает периферии. Для этого все и построено. И как уже неоднократно было в истории, подчиненные территории пытаются разрушить эту колониальную систему. И возникают ИДЕИ, которые всегда уводят общество на другой конец стержня. Они не всегда приводят к победе.
О факторах, приводящих колонии к победе, исторических примерах и о том, как это может нам помочь сегодня, мы поговорим во второй части.
Фото Politrussia