Какие цели преследует Кремль в Сирии?

Через череду сообщений и опровержений уже на довольно официальном уровне сообщено о создании информационного центра в Багдаде, участниками которого стали Россия, Сирия, Иран и Ирак. Целью этого центра является изучение обстановки в зоне боевых действий и, как можно понять, место координации разведывательных и специальных служб.

Ситуация постепенно дрейфует в сторону создания противостоящих военно-политических структур. Против Исламского государства формируется две коалиции, имеющие принципиально отличные друг от друга цели и задачи. При этом пока оформление структур не завершено: Россия в этой конфигурации не выглядит окончательно определившейся. Стратегических целей и задач перед Россией в этой коалиции пока не просматривается, впрочем и в западной их не больше. Правда, если рассматривать интересы кремлевской олигархии отдельно от интересов страны, то как раз ее интерес примкнуть к прозападной выглядят гораздо более осмысленными: в обмен на снятие санкций или по крайней мере поддержание их на приемлемом уровне российская номенклатура вполне может поучаствовать в таскании каштанов для Америки.

Я бы предположил, что создание информационной структуры для Кремля пока носит характер небольшого шантажа своих западных «партнеров»: если вы хотите нашего участия в вашей коалиции, нужно выполнить ряд условий — как публичных, так и непубличных. Не захотите — у нас есть и другие варианты участия в войне.

Проблема в том, что для США сам факт прямого вмешательства России в войну на Ближнем Востоке может быть крайне желательным и приемлемым вне зависимости от того, с кем именно блокируется Россия. Задача США выглядит довольно прозрачно — под любым предлогом втянуть Россию в войну в нынешней крайне безнадежной ситуации. Вторым этапом станет создание условий, при которых выход из этой войны будет крайне проблематичным и даже невозможным. Наконец, третий этап — перенос военных действий на нашу территорию в ситуации, когда российская армия увязнет на Ближнем Востоке.

Пока Россия старательно декларирует свое крайне фрагментарное участие в конфликте, ограниченное поставками техники, специалистов по эксплуатации, советников и инструкторов, а также минимально необходимых сил для охраны и обороны срочно строящихся военных баз и объектов. Однако удастся ли удержаться на таком уровне — вопрос. Для США повышение уровня участия России станет техническим вопросом, причем уже сейчас можно видеть, по какому сценарию будет вестись затягивание нас все глубже: подконтрольные Западу террористы из Исламского фронта уже объявили, что создадут для России крайне некомфортные условия и начнут войну с ее контингентом.

При этом распространяемый пропагандой очередной хитрый план нашего участия не выглядит вменяемым: предполагается, что основную сухопутную войну будет вести сирийская армия, которой мы и будем оказывать поддержку. Проблема в том, что три года назад это было бы исключительно разумное и правильное решение. Сейчас ситуация кардинально изменилась.

Высказывается утверждение, что правительство Сирии, хотя и контролирует меньше половины территории, но на ней проживает около 80 процентов населения. Это не так. Курдские районы Асад не контролирует вообще. Пять крупных провинциальных центров — Ракка, Алеппо, Идлиб, Дейр-эз-Зор и Хомс — либо захвачены боевиками, либо находятся в зоне боевых действий, либо вообще отрезаны от «большой земли». Рассчитывать на них, как на источник ресурсов (в том числе и людских) не приходится. При этом эти города — одни из крупнейших в Сирии. 80 процентов в такой ситуации можно смело делить на два. Кроме того, не стоит забывать о 4 миллионах беженцев (из 20 довоенных). Они бегут в том числе и из подконтрольных властям районов.

Очень грубо, мобилизационный потенциал, имеющийся у Асада, выбран почти полностью. Возможно, у него еще есть возможность восполнять какое-то время потери — но не более того.

О потерях. Они колоссальны. В Латакии по неофициальным данным — 70 тысяч погибших, то есть, половина всех потерь армии за четыре года войны. Несмотря на то, что война все еще не перешла окончательно в межконфессиональную, Асад, безусловно, опирается в первую очередь на меньшинства, а среди них — на алавитов. Отсюда и столь высокие потери среди выходцев из этой провинции. В Тартусе, к примеру, ежедневно хоронят от 10 до 12 военных, причем есть негласный запрет на выдачу большего числа тел из моргов, чтобы не создавать напряженность. Есть случаи, когда люди ждут до двух недель своей очереди забрать тело погибшего для похорон.

Можно сказать, что даже среди алавитской общины , насчитывающей до войны примерно 2 с небольшим миллиона человек, при таких потерях мобилизационный потенциал почти исчерпан.

Все это суммарно вызывает серьезные сомнения в том, что правительство Сирии даже с технической помощью извне, при существующих реалиях сможет быстро и коренным образом переломить обстановку. Однократный и героический рывок оно сможет осуществить — но в случае, если он не завершится решительным разгромом ИГИЛ, Исламского фронта и Ан-Нусры, этот героизм обойдется армии очень дорого — будут исчерпаны последние резервы.

С военной точки зрения и ИГИЛ, и Ан-Нусра, и Исламский фронт, безусловно, по силам нормальной регулярной армии. Сугубо с военной точки зрения критическая проблема боевиков — отсутствие у них грамотного и массового среднего командного состава. Поэтому боевые действия ведутся, как, кстати, и на Донбассе — максимум на уровне батальона. Даже полковые операции, не говоря уже о более высоком уровне, практически недоступны боевикам — нет соответствующих командиров и штабов. Буквально три операции этой войны — захват Ракки, Мосула и Рамади — были проведены на уровне примерно полкового-бригадного уровня. Однако бои в Дейр-эз-Зоре, Алеппо, Хомсе ведутся именно на тактическом уровне, и лишь недостаток сил и средств у правительства не позволяют ему нанести поражение своим противникам в этих местах.

Повторяется история Саудовской Аравии, когда экспедиционные корпуса Османской империи без особых проблем наносили тяжелейшие поражения ваххабитам 18-19 веков, дважды дезинтегрируя государство Аль-Саудов. Третий раз у Османской империи не было сил — что и стало причиной окончательной победы Абдельазиза аль-Сауда в 20 веке. У Сирии сегодня нет сил, и предполагать, что они появятся при реализации озвученного «хитрого плана», не приходится. Определенные успехи — да, но стратегически у Асада есть шанс только при участии в наземных боевых действиях серьезного экспедиционного корпуса союзников. России, Ирана, даже Китая — неважно. В одиночку Асад эту войну на земле не вытянет. Три года назад — мог. Сейчас — нет. Но три года назад Россия спокойно смотрела на эту войну, и вдруг именно сейчас подорвалась с места в карьер.

Трудно сказать, какие мысли насчет происходящего у российского руководства — вряд ли оно не понимает обстановки. Собственно, сам факт того, что Асаду хладнокровно дали возможность исчерпать свои силы, и только после этого предложили помощь, говорит о том, что спасение Сирии никогда не было для Кремля целью в этой войне. Аналогичную ситуацию мы наблюдали уже в прошлом году на Донбассе — Кремль дал ополчению истечь кровью и нанести максимально возможное поражение ВСУ, после чего на самом критическом участке подключились российские «отпускники» — но не для того, чтобы нанести окончательное поражение киевским друзьям и партнерам, а лишь для того, чтобы обозначить поле для торговли с Киевом и Западом. Гибель тысяч русских людей стала побочным эффектом — приемлемым для Кремля. Это геополитика, детка, как безо всякого стеснения было сказано в пропагандистских роликах.

Вполне возможно, что конечной целью Кремля в сирийской войне является не ликвидация ИГИЛ, Исламского фронта или Ан-Нусры. Очень может так статься, что он хочет повторить донбасский сценарий — пожертвовав Асадом и Сирией в обмен на создание торговой площадки со своими западными партнерами. Уже вполне прямо заявлено, что спасение Асада не является целью российской политики.

Если всё это так или примерно так, то задача Запада — не дать России возможность создать такую площадку, а наоборот — максимально вынудить ее втягиваться в войну, чтобы уже ей навязывать условия и диктовать пункты капитуляции. Инструментом для этого остаются прозападные террористические группировки, которые вполне могут переключиться с Асада на российский контингент, вынуждая Кремль наращивать группировку и принимать участие в боевых действиях напрямую. Каков уровень потерь, который станет неприемлемым — неизвестно. Закон о засекречивании и полное умолчание СМИ о потерях на какое-то время могут помочь, но у боевиков есть инструмент, сравнимый с оружием массового поражения — Ю-Туб. Захват русских пленных, показательные расправы, которые с готовностью разойдутся по западным СМИ, скрыть будет невозможно. После этого делать вид, что все идет по плану, станет невозможным. И боевики оставят лишь два варианта поведения — уход с позором или усиление присутствия. И то, и другое вполне устроит США. С лихвой. И вполне возможно, что именно в этом направлении они и начнут действовать.

Ну, и не стоит забывать, что война в Сирии может очень легко перенестись в Россию. В виде терактов, показательных расправ — опять же, с массовым распространением по соцсетям. И этот вариант США никогда не оставят в запасе.

Источник