Итогам выступления мировых лидеров на юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке внимания уделено уже столько, что сказано казалось бы уже все. И по каждому из них по отдельности, и в контексте сравнительного анализа речей Владимира Путина и Барака Обамы. К сожалению, мало внимания отведено изложенному китайским лидером Си Цзиньпином.
Между тем, имеются серьезные основания полагать, что они с Путиным свои действия достаточно тесно координировали. Иначе, к примеру, как объяснить появление в водах российской военно-морской базы в Тартусе китайского авианосца «Ляонин» или предложение главы МИД России Сергея Лаврова включить в специальную резолюцию Совета Безопасности ООН в числе членов международной коалиции наряду с рядом региональных стран, ЕС, Россию, США и Китай?
Плюс прошедшую в связи с этим информацию о предстоящей переброске китайской палубной авиации российскими транспортниками через Иран и Ирак и о сроках завершения этой операции — к середине ноября?
Анализ сложившейся ситуации и перспектив ее развития, особенно после того, когда российская авиация нанесла первые удары по позициям «Исламского государства» (ИГ — структура, запрещенная в России) — еще впереди. Но уже очевидно, что на Ближнем Востоке формируется с участием России новый геополитический ландшафт. Потому, что в пене многочисленных, заявлений лидеров многих государств содержится немало противоречивых тезисов, хотя сенсацией может выглядеть проявленное желание США начать сотрудничать с Россией в борьбе с ИГ, пусть и проблема формирования общей коалиции пока еще находится в подвешенном состоянии. Скажем, как, к примеру, оценивать неожиданное заявление, сделанное у Петра Толстого в эфире программы «Политика»известным публицистом Исраэлем Шамиром, из которого следует, что раздувшие проблему ИГ американцы сначала прикрывали с помощью этого «фетиша» попытку свержения Башара Асада, а когда это не получилось, поставили как минимум в двусмысленное положение своего ключевого союзника в регионе — Израиль. Понятно и то, что в будущем нас ждет огромный и, возможно, даже сенсационный спектр разворачивающихся событий на Ближнем Востоке, похожий на уравнение, в котором число «иксов» будет только увеличиваться. Авторская же задача сегодня выглядит скромнее: провести по мере возможности содержательный анализ выступления президента России Владимира Путина с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН.
Первый из вопросов — перспективы развития ООН, особенно в свете, по словам президента, «разговоров о том, что Организация в том виде, в котором она была создана, устарела, выполнила свою историческую миссию». Что «якобы она демонстрирует недостаточную эффективность, а принятие принципиальных решений упирается в непреодолимые противоречия, прежде всего между членами Совета Безопасности». Напомним, что такие разговоры начались сразу после развала СССР. В 1992 году появилась созданная на совместной площадке ООН и Социнтерна Комиссия по глобальному управлению и сотрудничеству, которая в 1995 году обнародовала доклад «Наше глобальное соседство» («Our Global Neighbourhood»). (На русском языке этот документ был выпущен в 1996 году издательством «Весь мир», но затем «кем-то» изъят из библиотек и продажи). В авторском распоряжении он предусмотрительно сохранился. В центр доклада за подписью экс-премьера Швеции и вице-президента Социнтерна Ингвара Карлссона и «общественного деятеля» из Гайаны Шридата Рэмфала было поставлено строительство «нового мирового порядка». Ключевым инструментом его достижения названа ликвидация «преимущественного статуса» старых постоянных членов Совета Безопасности ООН за счет внедрения новых (с перспективой полного пересмотра его состава) и поэтапной отмены права вето (С. 250−252). Предлагалось ограничить компетенцию Совета Безопасности оперативными вопросами мира и безопасности, передав выработку правил и управление триадой «устойчивого развития» — экономикой, социальной сферой и экологией — новому, параллельному, «высшему органу» — Совету экономической безопасности (С. 163−172). На случай провала проекта СЭБ, как в итоге и получилось, предусмотрели паллиативное решение, связанное с передачей этого управления в руки международных финансовых институтов, прежде всего Всемирного банка, сетей научно-исследовательских организаций (негосударственных «мозговых центров») и региональных организаций (С. 280). Именно на этом фундаменте сложилась «Группа двадцати». С 1999 по 2007 годы она функционировала в формате глав минфинов и центробанков, а затем была повышена в статусе до уровня форума глав государств и правительств, что само по себе уже служит косвенным доказательством рукотворности побудившего к этому кризиса.
СПРАВКА:
В 2009 году, на лондонском саммите, в структуре «двадцатки» был создан так называемый «Financial Stability Board» (FSB) — «Форум финансовой стабильности», представляющий собой глобальную сеть банков, преимущественно американских, европейских и японских, которые были провозглашены «слишком большими, чтобы лопнуть». FSB быстро превратился в инструмент безвозвратного «кредитования» Федеральной резервной системой (ФРС) столпов олигархического банковского бизнеса. И если пресловутый «план Полссона» — тогдашнего главы американского минфина — ограничивал его «потолком» в 700 млрд долларов, то по свидетельству американского сенатора Бернарда Сандерса (соперника Хиллари Клинтон на нынешних президентских выборах внутри демократической партии), в реальности раздали 16,1 трлн долларов. Одновременно FSB — часть механизма глобального контроля над финансовой системой государств с помощью центробанков, которые, по «рыночным канонам», будучи «независимыми» от своих правительств, через Базельский Комитет по банковскому надзору подчинены мировому «центробанку центробанков» — Банку международных расчетов (БМР). Именно с помощью FSB глобальная олигархия контролирует «двадцатку», влияя на ее решения.
Принцип «регионализма» как инструмента установления «мира без границ», то есть размывания государственных суверенитетов и превращения человечества в «глобальную общину» («Наше глобальное соседство», С. 294), получил развитие в следующем фундаментальном документе. Им стал доклад созданной в ноябре 2003 года генсеком ООН Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам. Обнародованный в декабре 2004 года, он назывался «Более безопасный мир: наша общая ответственность» (Документ ООН A/59/565). «Реформирование ООН» и ее Совета Безопасности в этом документе предлагалось произвести опять-таки не по итогам Второй мировой войны, а по региональному принципу, установив членство от Европы, Американского континента, Азии и Тихого океана, Африки (пп. 251−253). Россия в этой схеме — не основатель ООН и победитель фашизма, а скромный участник «европейской группы». Полномасштабный пересмотр состава Совета Безопасности ООН документом был намечен на 2020 год (п. 255), а критерием отбора в него становился вклад в бюджет ООН и в ее «миротворческие» миссии (п. 254). И у России, если следовать этой логике, будут иметься все шансы в «новый» Совбез не попасть. А до 2020 года авторы доклада «страхуются» от российского вето идеей «индикативного голосования» в Совете Безопасности, которая затрудняет применение вето (пп. 256−257).
На недопустимость такого «реформирования» Владимир Путин и указывал, когда напоминал об истории ООН, подчеркивая, что «ключевые решения о принципах взаимодействия государств, решения о создании ООН принимались в нашей стране на Ялтинской встрече лидеров Антигитлеровской коалиции». И отмечал, что «право вето применялось всегда: им пользовались и США, и Великобритания, и Франция, и Китай, и Советский Союз, а позднее Россия». При этом Путин предупредил горячие «реформаторские» головы, что «Россия на основе широкого консенсуса готова к этой работе (естественной трансформации) по дальнейшему развитию ООН», но при этом считает «попытки расшатать авторитет и легитимность ООН крайне опасными». И еще. На недавнем саммите БРИКС в Уфе президент Бразилии Дилма Русефф и премьер-министр Индии Нарендра Моди настаивали на скорейшей реформе Совета Безопасности ООН. Однако президент России Путин и председатель КНР Си Цзиньпин об этом ничего не говорили. А когда перешли от формата БРИКС в формат ШОС — уже сами, без коллег по БРИКС, — поставили свои подписи под Уфимской декларацией ШОС, в которой говорится: «Государства-члены считают, что реформирование Совета Безопасности ООН должно сделать его более представительным и действенным путем проведения максимально широких консультаций…, без установления искусственных временных рамок и форсирования вариантов, не получивших широкой поддержки стран-членов ООН».
Второй вопрос, на котором российский президент зафиксировал внимание участников сессии Генеральной Ассамблеи, — фактическое толкование Западом международного права с позиций «двойных стандартов». «В международном праве, в международных делах, — сказал Владимир Путин, — каждый термин должен быть понятен, прозрачен, должен иметь единообразное понимание и единообразно понимаемые критерии». Известно, что источником «двойных стандартов» является противоречивость включенных в Устав ООН базовых принципов самоопределения народов (Ст. 1. п. 2) и территориальной целостности («неприкосновенности») государств (Ст. 2. п. 4). «Двойные стандарты» появляются там, где эти принципы применяются избирательно, целенаправленно ориентируясь на интересы тех, кого Владимир Путин назвал «единственным центром доминирования», возникшим «после окончания холодной войны». То есть США и НАТО, а также фактически лишенных ими суверенитета и встроенных в собственный фарватер «партнеров» и «союзников» из ЕС и Запада в целом. Так, когда нужно оторвать от Сербии Косово — «борются» за самоопределение, а когда пытаются не отпустить в Россию Крым и «нагнуть» Донбасс — за территориальную целостность.
Третье, на что следует обратить внимание. «Экспорт социальных экспериментов, попытки подстегнуть перемены в тех или иных странах, исходя из своих идеологических установок, часто приводили к трагическим последствиям, приводили не к прогрессу, а к деградации. Однако, похоже, никто не учится на чужих ошибках, а только повторяет их. И экспорт теперь уже так называемых «демократических революций» продолжается». Указывая американцам на их прямую ответственность за подрыв светских режимов в странах Северной Африки, на Ближнем и Среднем Востоке, а также на неизменные попытки дестабилизации с помощью «цветных» революций субъектов постстоветского пространства, глава нашего государства по сути прямо упоминает в ООН концепцию «глобальной демократической революции». Откуда она? Джордж Буш-младший, тогда президент США, официально сформулировал ее как идеологему насильственного преобразования мира, выступая 6 ноября 2003 года в Национальном фонде поддержки демократии (НДФ) — частной, некоммерческой организации, которая, однако, официально финансируется Конгрессом США через Агентство по международному развитию (USAID) и является двухпартийной. «Утверждение свободы в Ираке… станет переломным событием в ходе глобальной демократической революции», — заявил Буш. После переизбрания на второй срок, в инаугурационной речи 20 января 2005 года, он обнародовал уже целую программу освобождения из «политического рабства» всех людей планеты. Что из этого вышло на практике — хорошо известно.
Но в приведенном фрагменте выступления Владимира Путина в Генеральной Ассамблее ООН заложен и еще один важный смысл. Упоминание о «социальных экспериментах» конечно же отсылает нас к советскому опыту «мировой революции». Не случайно, один из идеологов неоконсервативного течения, окружавших Буша в период его президентства, Майкл Ледин, признался: «Нет более драматического доказательства смерти левых, чем тот факт, что их главная мечта — глобальная демократическая революция — перешла в руки тех, кто называет себя консерваторами».
Однако откуда взялись сами «неоконы»? Исторические источники неопровержимо свидетельствуют, что наряду с крайним либерализмом (либертарианством) Лео Штраусса, источником неоконсерватизма является и троцкизм: еще один «отец-основатель» этого течения Ирвинг Кристол входил в IV Интернационал, основанный в 1938 году в эмиграции Львом Троцким в противовес московскому III Интернационалу. И в отличие от распущенного в 1943 году Коминтерна, сохранился, а его осколки существуют и сегодня. Жив курилка.
СПРАВКА:
Целый ряд ученых, рассматривая концепцию «мировой революции», которая в российской социал-демократии разрабатывалась Лениным и Троцким, а в германской — Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом, указывают на принципиальнейшие расхождения между российскими лидерами. И отмечают, что они придерживались в этом вопросе диаметрально противоположных, практически несовместимых, взглядов.
Разногласия имели две стороны. Ленин считал авангардом мирового революционного движения российский пролетариат, а Троцкий — европейский. Кроме того, после Октября 1917 года Ленин рассматривал главным условием победы революции в той или иной стране ее собственный пролетариат, а Троцкий — Красную Армию, которую считал «армией Коминтерна».
На основе выведенной в теории империализма неравномерности развития различных стран, Ленин в 1915—1916 годах выдвинул концепцию «победы революции в нескольких или даже в одной стране». В 1921 году он фактически признал недостаточность теоретической разработки «мировой революции». Начиная с X съезда РКП (б), не отказываясь от нее, Ленин все активнее продвигал идею экономической реформы в России. Советы и НЭП — не что иное, как первый шаг по пути практической реализации курса на «строительство социализма в отдельно взятой стране».
В отличие от Ленина и Сталина, Троцкий и другие сторонники «мировой революции» в руководстве РКП (б) — Бухарин, Зиновьев, Луначарский, Покровский — не только считали социалистическое строительство без победы «мировой революции» невозможным, но и не видели Россию самостоятельным субъектом мировой политики. Поэтому любые отклонения от курса на «мировую революцию» ими расценивались оппортунизмом и предательством интересов мирового пролетариата. С этого и начался их конфликт со Сталиным.
Взяв курс на «строительство социализма в отдельно взятой стране», Сталин отделил государственное строительство в СССР от «мировой революции», которой отныне отводилась роль обслуживания советских национальных интересов. (Первым, кто понял и написал об этом на Западе, был Черчилль). Уже на XII съезде (апрель 1923 г.) Сталин ясно подчеркнул тщетность надежд на «мировую революцию» — на примере того, что Германия или даже Польша никогда не войдут в советскую федерацию наравне, например, с Украиной. К 1936 году, в связи с принятием новой Конституции СССР, концепция «мировой революции» была окончательно свернута, что встретило протест у антисталинской оппозиции, прежде всего у Троцкого, считавшего неизбежной в этой ситуации либо новую пролетарскую революцию, либо буржуазную реставрацию. Стремление Ленина прикрыть «мировой революцией» превращение нашей страны в новый глобальный центр, доказывается советскими предложениями на Международной экономической и финансовой конференции в Генуе (1922 г.). Но это — другая, к сожалению, малоизвестная, хотя и очень актуальная сегодня тема.
Итак, «глобальная демократическая революция», за которую вслед за Бушем «подписался» и Обама, сделав это в июне 2009 года в известной речи в Каире, — продукт троцкистской версии марксизма, которая противостояла национальной — ленинской и сталинской. И потерпела историческое поражение потому, что ориентировалась на западные центры — Вену, Париж и Нью-Йорк, с которыми была тесно связана биография Троцкого. Добавим к этому, что ряд авторитетных западных источников тесно увязывают троцкистскую версию «мировой революции» — концепцию «перманентной революции» — с разработками британских спецслужб, сделанными на рубеже XIX и XX веков под будущий распад Османской империи. И в этом смысле исторический «круг» сегодня, спустя более столетия, символично замыкается именно там, откуда и вышел.
Следующий важнейший момент речи Владимира Путина в Генеральной Ассамблее ООН посвящен инициативе создания «по-настоящему широкой международной антитеррористической коалиции», наподобие Антигитлеровской, что, на наш взгляд, является тонким ходом. Потому, что США и Великобритания, с одной стороны, входили в нее вместе с СССР, а с другой, одновременно искали контактов с нацистами. Об этом сравнительно недавно рассказал крупный советский партийный функционер Валентин Фалин, располагавший доступом в секретные архивы.
СПРАВКА:
Фалин (из выступления в Институте динамического консерватизма, август 2011 г.): «Курская битва, как мы знаем, завершилась 23 августа 1943 года, а 20 августа в Квебеке собрались Рузвельт, Черчилль и начальники их штабов. Материалы этого совещания строго засекречены по сию пору. …В Квебеке было принято два плана — «Оверлорд», с которым в Тегеране ознакомят Сталина, и «Рэнкин», что не рассекречен поныне. …План «Рэнкин» существовал в двух вариантах: первый принят в августе 1943 года, второй, расширенный, утвержден в ноябре того же года. …Он строился на том, что в сговоре с немцами англо-американские войска десантируются на континент, западный фронт вермахта распускается, высвободившиеся войска перебрасываются на восточный фронт, чтобы задержать продвижение Красной Армии. Под контроль «демократов» передаются французская, бельгийская, голландская территории, Балканы. Немцы оказывают поддержку высадке британских и американских десантов в ключевых пунктах Польши, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Австрии. Для Советского Союза война должна была кончиться где-то на линии 1939 года, в «худшем» для Запада варианте на линии 1941 года.
В январе 1944 года (за пять месяцев до высадки союзников в Нормандии. — Авт.) Эйзенхауэру, назначенному главнокомандующим операцией «Оверлорд», была дана директива: если сложатся благоприятные предпосылки для реализации «Рэнкина», невзирая на все возможные согласования с советским генштабом по совместным действиям, все ресурсы должны быть перенаправлены на осуществление плана «Рэнкин». Организация покушения на Гитлера, в которой американские спецслужбы играли не последнюю роль, тоже являлась частью задумки разворота второй мировой в антисоветское русло…».
Если иметь в виду эту параллель, то нынешняя ИГИЛ, как и гитлеровский рейх, — продукт попыток управления мировыми процессами упомянутого Путиным «единственного центра доминирования». Как и с рейхом, американцы имитируют борьбу с ИГИЛ, о чем и заявил в эфире первого канала Исраэль Шамир. Как и тогда, США в любой момент готовы перейти от шаткого компромисса с Россией к созданию против нее единого фронта всех антироссийских сил, включив в него и внутреннюю либеральную «пятую колонну». И как в 1945-м, помешать всему этому могут быстрота и эффективность разгрома противника, что наш лидер и подчеркнул на совещании в Кремле. Собственно говоря так оно сейчас и происходит, когда США — не столь открыто, а их союзники — Саудовская Аравия или Турция более откровенно — выстраивают сценарий борьбы с ИГ таким образом, чтобы загнать Россию через Сирию в геополитическую ловушку.
Следующее из сказанного российским президентом, что требует серьезного внимания. «Ряд стран пошли по пути закрытых эксклюзивных экономических объединений, причем переговоры об их создании идут кулуарно, втайне и от собственных граждан, от собственных деловых кругов, общественности, и от других стран. Другие государства, чьи интересы могут быть затронуты, также ни о чем не информируются. Вероятно всех нас хотят поставить перед фактом, что правила игры переписаны и переписаны опять в угоду узкого круга избранных…».
Речь здесь по-видимому идет отнюдь не о Европейском союзе, а о проектах двух партнерств — Трансатлантического (TTIP) и Транстихоокеанского (TPP), продвигаемых на Западе соответственно в ущерб российским интересам (привязывает Европу к США), а на Дальнем Востоке — вопреки и российским, и китайским (привязка к США стран Азиатско-Тихоокеанского региона). Оба «партнерства» соединяются так называемым соглашением TISA (Trade In Services Agreement), которое включает 27 членов ЕС, а также США и еще 20 их стран-союзников: Австралию, Канаду, Чили, Тайвань, Колумбию, Коста-Рику, Гонконг, Исландию, Израиль, Японию, Лихтенштейн, Мексику, Новую Зеландию, Норвегию, Пакистан, Панаму, Парагвай, Перу, Южную Корею, Швейцарию и Турцию.
Невооруженным глазом видно стремление вовлечь в него весь остальной мир, поставив его, как и сказал Владимир Путин, перед фактом изменения правил игры. При этом под «торговлей услугами» («trade in services») понимается «широкое» толкование «услуг»: в них скопом зачисляются практически все сферы экономической и социальной жизни, включая здравоохранение, образование, ЖКХ, транспорт и т.д. (всего около 150-ти наименований). Для чего это делается? В проекте соглашения TISA, выдержки из которого были обнародованы знаменитым сайтом «WikiLeaks»:
— под предлогом «либерализации» вся сфера услуг полностью коммерциализируется, а государство освобождается от любых обязательств по отношению к своим гражданам;
— оговаривается НЕОГРАНИЧЕННЫЙ, «свободный» доступ на все эти рынки глобальных транснациональных корпораций;
— государствам запрещается принятие регулирующих мер на этих внутренних рынках;
— и сильнее всего запрещается всякий протекционизм.
Иначе говоря, весь мировой рынок во всех сферах отдается на откуп западным транснациональным монополиям, имеющим заведомые преимущества перед национальным бизнесом. Разве не этого добиваются системные либералы из «шестой» колонны экономического блока правительства и Центробанка, разве не к этому ведут все их так называемые «реформы»? И разве не находятся они в «одной упряжке» со своими внесистемными сателлитами?
СПРАВКА:
«Сопутствующий данному отчету документ «Соглашение о торговле услугами» (TISA) против общественного обслуживания иллюстрирует вред, наносимый TISA общественным услугам, направленным на обеспечение жизненно важных социальных и экономических потребностей, включая здравоохранение и образование, на принципах доступности, универсальности и естественной необходимости. Таким услугам, которые не могут быть предоставлены рыночными механизмами. Шокирует то, что TISA будет препятствовать государственным органам в возвращении общественных услуг в руки общественности, даже в случае провала приватизации… Обнаруживается намеренность в обеспечении приоритета доходов богатейших корпораций и стран за счет именно тех, кто наиболее остро в них нуждается и в решимости создания глобальной олигархии, диктующей всему миру свои правила. Мы знаем, что интересы крупных корпораций серьезно задействованы в переговорах о соглашении TISA», — говорится в докладе Эллен Гоулд, консультанта Джорджтаунского университета по международным торговым соглашениям.
Как видим, соглашение TISA, которое разрабатывается с 2012—2013 годов, предполагает полный внешний контроль над внутренней политикой бывших суверенных государств, что приняли и еще примут устанавливаемые им условия и правила. И поэтому тщательно скрывается от общественности. В том числе от тех, кто входит в число его участников. Не случайно, с соглашениями TTIP и TPP, иначе как под подписку о неразглашении, не могут ознакомиться даже американские законодатели, не говоря уж о европейских и иных, которых вообще никто ни о чем не спрашивает и не информирует. Лишь обещают открыть все детали после вступления соглашения TISA в силу. То есть в 2020 году, когда ничего изменить будет уже нельзя.
Стало быть, и здесь российский президент своевременно предостерегает мировое сообщество о серьезной опасности, ибо элиты по сути сговариваются за спиной народов, которые рискуют оказаться главными жертвами обсуждаемых тайных договоренностей.
Следующий фрагмент речи Владимира Путина, значение которого просто трудно переоценить. «Среди проблем, которые затрагивают будущее всего человечества, и такой вызов, как глобальное изменение климата. Мы заинтересованы в результативности климатической конференции ООН, которая состоится в декабре в Париже… Однако предлагаю посмотреть на проблему шире… Нам нужны качественно иные подходы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволяют восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой… Предлагаем созвать под эгидой ООН специальный форум, на котором комплексно посмотреть на проблемы, связанные с исчерпанием природных ресурсов, разрушением среды, изменением климата».
Несколько ранее Владимир Путин высказал еще одну, тесно связанную с этим фрагментом, мысль. Характеризуя последствия «агрессивного внешнего вмешательства» США и Запада, он подчеркнул, что «вместо торжества демократии и прогресса» мир погружается в «насилие, нищету, социальную катастрофу, а права человека, включая и право на жизнь, ни во что не ставятся».
Речь в указанных частях речи главы нашего государства в ООН идет как раз о том самом «устойчивом развитии», которое упоминалось выше и под которым в документах ООН понимается интеграция экономической, социальной и экологической сфер с «миротворчеством», облеченным в форму так называемого «миростроительства».
СПРАВКА:
В упоминавшемся докладе Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам «Более безопасный мир: наша общая ответственность» (Документ ООН A/59/565) общеполитические аспекты внедрения «миростроительства» рассматриваются в главе XI (пп. 221−230), а организационные — в главах XV (пп. 261−269) и XVI (пп. 270−273). Предлагалось создание в структуре ООН Комиссии по миростроительству и Отдела по поддержке миростроительства, а также подключение к этим процессам НАТО. Именно этому альянсу к тому же отводилась координирующая роль по отношению к другим региональным организациям (под этот проект, заблаговременно, еще в 1994 г., Североатлантический альянс учредил программу ПРМ — «Партнерство ради мира»).
Действительность превзошла ожидания авторов доклада. Через год, в 2005 году, в структуре ООН появились сразу три «миростроительных» органа: Управление (а не отдел) по поддержке миростроительства, Фонд миростроительства и Комиссия по миростроительству (в состав руководящего органа которой — Организационного комитета — в 2007—2009 гг. входила Грузия, а в 2011—2013 гг. — Украина; комментарии, как говорится, излишни).
Связка «устойчивое развитие — миростроительство» обеспечивается двумя группами международных институтов. Один из них — функционирующие с 1972-го, а «по-настоящему» с 1992 года конференции ООН по окружающей среде и развитию (последняя из таковых в 2012 г. прошла в Рио-де-Жанейро и известна как «Рио+20»). Именно в ее структуру входит предстоящая в Париже 21-я Конференция Рамочной конвенции ООН об изменении климата, которую упоминает наш лидер. Другая группа — всемирные саммиты, последний из которых завершился 27 сентября, за сутки до выступления Владимира Путина в ООН. И только теперь можно подойти к исключительному по важности содержанию сказанного российским президентом.
Во-первых, Россия действительно заинтересована в обязательности будущего парижского соглашения, которое должно заменить Киотский протокол, подписанный в 1997 году, введенный в действие в 2005-м, а в 2012-м продленный до 2019 года включительно (на каких условиях — отдельная тема). Но это зависит не от нас. Лидерами по выборам в мире являются США и Китай, которые вообще не имели количественных обязательств по Киотскому протоколу. Именно поэтому даже в лучшие годы протоколом регулировались не более 27% мировых выбросов. После же выхода из обязательств России и ряда других развитых стран эта цифра опустилась до 15%. А 12 ноября 2014 года США и КНР выступили с совместным заявлением: Америка сокращает выбросы к 2025 году примерно на 27% от уровня 2005 года или на 14% к уровню 1990-го. Китай же пообещал прекратить к 2030 году рост выбросов, вдвое, с 10% до 20%, увеличив при этом удельный вес в своем энергобалансе возобновляемых источников энергии. По оценкам специалистов, из этого следует, что обязательным парижское соглашение УЖЕ не станет. Американцы не заинтересованы в нем, ибо не приемлют никакого внешнего ограничения своей внутренней политики, а Китаю, чтобы не подвергаться критике, не нужна «официализация» цифровых показателей выбросов. Поддержка американо-китайского компромисса генсеком ООН Пан Ги Муном ставит в парижских перспективах все точки над «i» и обсуждать здесь практически нечего.
Во-вторых, на только что закончившемся Всемирном саммите была принята так называемая «глобальная повестка на 2015−2030 годы». Итоговый документ саммита пока не обнародован даже на официальном сайте ООН. Но все было известно заранее, еще с 2012 года, из Итогового документа конференции «Рио+20» (Документ ООН A/RES/66/288). Прежние задачи — так называемые «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ) под видом их выполнения заменены новыми «Целями устойчивого развития» (ЦУР), которых уже не восемь, а семнадцать (Ст. 247−248 Итогового документа «Рио+20»). В структуре ООН также рекомендовано создать некий «политический форум высокого уровня» (Там же. Ст. 84).
Иначе говоря, в решениях по ЦУР и «политическому форуму» соединены обе группы институтов — конференции и саммиты.
В-третьих, основная проблематика ЦРТ и вытекающих из них ЦУР — гуманитарная. И даже в ООН в июле 2015 года, когда подводились итоги выполнения ЦРТ, отмечалось, что за прошедшие 15 дет «успех коснулся не всех». Владимир Путин предельно заостряет этот вывод, констатируя, что никакой успех и не был возможен в условиях «бесцеремонного разрушения государственных институтов, да и самого уклада жизни», и именно поэтому попытки мирового сообщества преодолеть заявленные в ЦРТ «насилие, нищету и социальную катастрофу» на деле обернулись своей противоположностью. Предлагая «созвать под эгидой ООН специальный форум», наш президент честно и открыто констатирует провал и конференций по окружающей среде и развитию, и всемирных «миростроительных» саммитов. И предлагает — сделаем такое предположение — полностью ПЕРЕЗАГРУЗИТЬ эту площадку в интересах всего мирового сообщества, а не узкого круга «привилегированных» стран Запада.
В том, что добиться этого будет непросто, убеждает, например, реакция зала на выступление Председателя КНР Си Цзиньпина. Очевидные слова о несправедливости сложившегося финансово-экономического порядка и необходимости дополнить «невидимую руку рынка» «видимой рукой государственного регулирования» сопровождала тишина. Аплодисментами же зал взорвался только тогда, когда лидер дружественного Китая стал приводить цифровые показатели участия своей страны в международных гуманитарных фондах и программах. И возникает естественный вопрос: чьи интересы выражают некоторые представители этих государств — своих народов или некоей наднациональной «корпорации», подчиняющей их силам внешнего управления?
Таким образом даже из нашего поверхностного анализа видно, что поднятые Путиным темы отвечают на самые жгучие вопросы и вызовы современности и предлагают новый, более справедливый, наделенный перспективой, тренд глобального развития. А значит и борьбу.
Задача Владимира Путина на Ближнем Востоке в том, чтобы добиться поляризации интересов вокруг его обозначенного им восприятия международных отношений. Линия разлома теперь проходит не по идеологии государств, как это было во время холодной войны. Сегодня она противопоставляет упадочный и неспособный «экспортировать» свою модель Запад государствам, которые отрицают западное вмешательство. Поэтому России позиционирует себя как державу, которая движется только вперед.
Авторы: Станислав Тарасов и Владимир Павленко