Ударить «Триумфом» проще, чем рублём

Как сообщают СМИ, если Россия решит ограничить ввоз турецкой продукции, это может негативно отразиться на работе отечественных автопроизводителей.

В частности, создание таможенных проблем автокомпонентам турецкого производства приведёт к потерям практически всех участников рынка. Трудности могут возникнуть у «АвтоВАЗа», Renault, Toyota, Kia. В случае длительных задержек поставок ряд предприятий может просто встать, усугубив и без того серьёзные экономические проблемы наших автоградов.

Таким образом, первая эмоциональная реакция Москвы жестко покарать Турцию за сбитый Су-24М может оказаться несостоятельной. Просто потому, что реализовать озвученные угрозы не позволяет экономический потенциал РФ. Его недостаточность в части декларируемого российскими властями процесса импортозамещения были вынуждены констатировать и участники заседания президиума Госсовета в Нижнем Тагиле. Напомним, год назад в своем Послании Федеральному собранию Владимир Путин поставил задачу избавить Россию от импортной «кабалы» и перевести страну на рельсы экономической самодостаточности.

Как оказалось в ходе упомянутого мероприятия, чуть ли не единственным заметным достижением на этом поприще стало создание нового авиадвигателя для самолёта МС-21. В остальном критическая зависимость от импорта сохраняется практически на прежнем уровне. Даже обвальная девальвация рубля, как свидетельствует озвученная в ходе мероприятия статистика, не сдвинула обещанный процесс с мёртвой точки. Так, за три квартала 2015 года импорт в РФ упал на 29,5%. Судя по всему, вследствие снижения уровня благосостоянии россиян, которые просто стали меньше приобретать товаров и услуг. Потому что отечественное промпроизводство за те же 10 месяцев само снизилось на 3,3%. Из-за санкций и ответных контрмер на 26,1% упал импорт продовольствия и сырья для его производства. Что опять же не даёт оснований для оптимизма. Учитывая, что единственное светлое пятно в «царстве производственного мрака» — российское сельхозпроизводство, которое выросло на скромные 3%.

В свете сказанного, экономический удар по Турции обойдется очень дорого. Напомним, товарооборот двух стран в прошлом году составил $ 31 млрд., за девять месяцев 2015 года — $ 18,1 млрд. Из них $ 15 млрд. — это российский экспорт в Турцию (не спешите радоваться, преимущественно сырьевой). В свою очередь, импорт турецких товаров составил чуть более $ 3 млрд. (в основном, одежда и продовольствие). Очевидно, что «санкционный размен» может оказаться неэквивалентным для РФ: помимо выпадающих $ 15 млрд. придётся как-то «импортозамещать» $ 3 млрд.

Определённую растерянность российских властей отражают противоречивые заявления, которые были сделаны 26 ноября на уровне высшего руководства. Сначала пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков сообщил, что РФ не вводит эмбарго на товары из Турции. Затем неожиданно последовало уточнение со стороны главы правительстваДмитрия Медведева о том, что некоторые экономические ограничительные меры в отношении Турции всё-таки разрабатываются. Впрочем, последнее слово, очевидно, останется за президентом, который, можно предположить, ещё не принял окончательного решения.

Меры, предпринимаемые правительством в сфере т.н. импортозамещения, к сожалению, не сработали, констатирует неутешительный факт директор Института актуальной экономики Никита Исаев.

— Этот модный тренд был поднят на флаг и «продан» обществу в качестве некоей «морковки», к которой мы все стремимся. Речь идёт о замене иностранных товаров на продукцию отечественного производства. Честно говоря, этот проект изначально представлялся мне нереализуемым.

 — С чего такой пессимизм?

— Дело в том, что само по себе импортозамещение невозможно без приобретения соответствующих зарубежных технологий, комплектующих. Что тормозится нехваткой ликвидности вследствие западных санкций, которые привели к падению объёмов внешних инвестиций. По сравнению с 9 месяцами прошлого года они сократились почти в три раза (с 18 млрд. до 6 млрд евро). Причем эти 6 млрд. в основном приходятся на окологосударственные структуры, а не на малый и средний бизнес, который должен выступать основным драйвером процесса импортозамещения.

Не последнюю роль играет отсутствие системных программ, предполагающих меры по поддержке производителей. Деньги преимущественно вливаются в предприятия, входящие в госкорпорацию «Ростехнологии». То есть, в основном, это вложения в ВПК. А предприятия малого и среднего бизнеса, которые призваны стать основными бенефициарами возможностей, предоставляемых государством в рамках программы импортозамещения, оказывают в стороне.

— Но какие-то подвижки всё же имеются?

— Это касается тех товаров, которые обеспечены т.н. антисанкциями. В основном это продуктовая линейка. Причем позитивный эффект достигается путём искусственной монополизации отечественных товаров пищепрома. Поскольку импорт запрещается административными мерами, а не посредством повышения конкурентоспособности собственных производителей. За счёт этого наблюдается, например, рост сыроварения на 30%, увеличивается объём производства отечественного мяса. Но при этом, кстати, падает молочная промышленность.

По большому счёту, мы не видим значимых успехов, которые ожидались уже в первый год после старта заявленной программы. Тогда обществу сказали, что нужно подождать пару лет. Но обещанное импортозамещение, с точки зрения динамики, демонстрирует отрицательные промежуточные результаты. И честно говоря, в случае сохранения нынешней политики правительства я не вижу особых перспектив.

— Получается, мы даже не в состоянии адекватно экономически ответить Турции на проявленную агрессию?

— Политический ответ мы дать не можем. Потому что уничтожение российского самолёта и катапультировавшегося лётчика — это провокация, направленная на втягивание нас в открытый вооруженный конфликт с Западом. Но и экономически, нам сложно ответить. Вся жёсткая риторика из уст российских чиновников, включая главу правительства, насчёт того, как мы сейчас подорвём экономическое благосостояние государства-агрессора, оказывается пустым сотрясанием воздуха. Нам остаётся уповать только на президента, который должен «придать ускорение» нашему экономическому блоку. Чтобы на вероломное нападение Россия отвечала не только на вербальном уровне.

Президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов согласен с тем, что основной проблемой импортозамещения остаётся процесс генерации критически значимых высоких технологий.

— Это касается станкостроения и высокоточного оборудования, основным поставщиком которых традиционно выступает Германия. Что касается автопроизводства, то его компонентная часть не связана с производством двигателей. Турецкие предприятия производят отдельные изделия для авто: сиденья, стекло, карданные валы. Это не тот вопрос, который имеет смысл обсуждать с точки зрения ограничений. Самый важный компонент автомобиля, который невозможно воспроизвести, это коробки передач, двигатели. Турция в этом плане не выступает генератором технологических решений. А автомобильное стекло мы можем и сами производить.

В плане доступа к высоким технологиям нам важнее сохранить отношения с Германией, Южной Кореей (судостроение), с США (например, в целях создания многоцелевых средств вывода на орбиту).

 — А что касается закупок у Турции на $ 1 млрд. сельхозпродукции?

— В этом плане ей нетрудно найти замену — есть Израиль, Иран, страны Средней Азии. Обращаю внимание на то, что Анкара поставляет готовую плодоовощную продукцию, а не семенной материал. То есть, она выигрывает только за счёт климата и стоимости рабочей силы. Нашим же производителям не хватает семенного материала, который та же Турция закупает в ЕС. Какой смысл сотрудничать в этой сфере со страной, которая технологически находится на аналогичном уровне. Те отрасли, которые для нас критически значимы, в Турции отсутствуют. Взять хотя бы двигателестроение и металлургию.

 — Каких компонентов не хватает в российской экономической политике для обретения экономического суверенитета?

— Прежде всего, следует разрешить вопрос с базовыми высокотехнологичными отраслями, через которые осуществляется максимальная валютная проводка. Самая больная тема в России — это станкостроение. Что бы вы ни начали «импортозамещать», если у вас зарубежные станки, оторваться от внешних центров не получится. Не получится даже использовать фактор ослабления национальной валюты — станки и оборудования ведь вы всё равно покупаете за доллары.

Зарубежные станки автоматически повышают стоимость процесса модернизации. На сегодняшний день в станочном «парке» российский сегмент составляет не более 6%. И то, в основном, в сфере ВПК и текстильной промышленности.

Вторая наша «ахиллесова пята» — доминирование импорта в нефтесервисном и нефтехимическом оборудовании. Что особенно актуально, учитывая сырьевой характер экономики. Главный пробел — это оборудование (около 80%) для добычи углеводородов на шельфе, от поставок которого нас отрезали западные санкции. Если брать ВПК, то мы традиционно зависим по электронной компонентной базе. Плюс тепловизоры и всё, что связано с оптикой.

На самом деле, нет никакого секрета, как ликвидировать наше технологическое отставание. Возьмём, например, дроны, которые в итоге мы научились-таки производить. А для начала выстроили отношения с лидером отрасли Израилем, получили от него лицензии. Затем открыли производство и стали «набивать руку». Ничего сложного нет. Это требует внесения корректив в налоговую политику (субсидии производителям), разработки долгосрочных программ по развитию регионов. И третья составляющая — это госзаказ. Необходимо предоставлять преференции отечественным производителям при осуществлении закупок государственными компаниями. Так поступали все развитые страны — США, Япония, страны-члены ЕС. Вы никогда не сможете выйти с новым авиалайнером на внешний рынок, если для начала не посадите на него отечественных авиаперевозчиков.

По мнению заместителя председателя комитета Госдумы по промышленности Павла Дорохина, всё перечисленное выше — это полумеры, которые не сделают российскую экономику самодостаточной.

— Я считаю, что в сложившихся условиях необходимо переходить к экономике мобилизационного типа. То, что мы имеем сегодня, представляет смесь либерального монетаризма с госкапитализмом. Эта модель балансирует на грани коллапса, что видно невооружённым взглядом. Второй элемент антикризисного плана — это введение стратегического планирования.

А так у государства просто отсутствуют инструменты для того, чтобы более жёстко контролировать отрасли, учитывая существующие межрегиональные и межотраслевые балансы. В результате, в одном регионе строят три недозагруженных предприятия, а в другом нет ни одного, которое можно было бы полностью загрузить. Мы давно направили в администрацию президента предложение создать Госкомитет по стратегическому планированию при главе государства. Его мог бы возглавить первый вице-премьер, получив право контролировать целевые показатели министерств.

 — Выражения мобилизационная экономика и планирование вызывают у либералов «священный ужас»…

— Никто ведь не предлагает вернуться к директивному планированию. Речь идёт всего лишь о его индикативной разновидности. Нечто подобное есть в компаниях Siemens или Shell, где созданы соответствующие департаменты стратегического планирования. Ничего не надо изобретать — эти схемы давно реализованы крупными ТНК. Пока мы не получим «центра промышленного синтеза» проект импортозамещения будет оставаться модным словечком из лексикона наших госчиновников, не более.

 — Экономический блок правительства сетует на отсутствие финансовых ресурсов для экономического прорыва.

—  У нас нет денег? Совокупный объем Резервного фонда на 1 ноября 2015 года составил 4,3 трлн. рублей ($ 65,71 млрд.), а Фонда национального благосостояния — 4,7 трлн. ($ 73,45 млрд.). Не говоря уже о золотовалютных резервах ЦБ. В конце концов, деньги можно напечатать, как это делают американцы. При этом ограничив доступ спекулянтов через биржи на наш валютный рынок. Этот спекулятивный капитал на 95% контролируется нашими оппонентами — США и Западом, в целом, которые фактически объявили нам «холодную войну».

А чтобы деньги не проедались, под них нужно выпускать инвестиционные инструменты. Для этого необходимо менять не просто структуру и кадровый состав правительства, но и саму экономическую модель.

 — И что мешает?

— Мешает либеральный экономический блок кабмина — Минфин, МЭР, в чем-то ЦБ. Нас пугают либеральным жупелом о том, что инвестиции в экономику разгонят инфляцию. Хотя это прописная истина на уровне учебника по экономике для начинающих — инфляция увеличивается в результате сжатия денежной массы. Что мы, собственно, и наблюдаем — кредитный рынок заморожен. В результате страна получает стагфляцию. Развитие внутреннего рынка, наоборот, будет работать на снижение уровня цен. И, вообще, непонятно, как можно заниматься импортозамещением, когда падает платежеспособный спрос, и у населения просто нет денег, чтобы покупать даже более дешевые отечественные товары.

Я думаю, президент сам начинает убеждаться, что ему с этой командой не по пути. Нельзя рассчитывать на то, что Запад завтра снимет санкции. Об этом свидетельствует инцидент с нашим сбитым самолётом. У нас есть всё, кроме политической воли. И мы призываем президента проявить её. Нельзя дожидаться, пока нас «клюнет жареный петух».

Источник

Фото ТАСС

Полную хронику событий новостей России за сегодня можно посмотреть (здесь).