Расхожая фраза «рвётся там, где тонко» инцидентом со сбитым турками российским самолётом получила своё очередное подтверждение. Где было «тонко» в российско-турецких отношениях, многоплановых и стратегических (говорю без тени иронии)? Ответ широко известен – в диаметрально противоположных взглядах на события «арабской весны».
Однако, до тех пор, пока Россия прямо не вмешивалась, а по той же Ливии, так просто дала в Совбезе свое «добро» на операцию, разница в позициях стран была хоть и важна, но не критична. К опасной черте двусторонние отношения подошли с началом операции в Сирии, что немедленно, в начале октября, привело к инцидентам с российскими самолётами, нарушившими турецкое воздушное пространство.
Однако, немного отвлечёмся: согласно данным турецких обозревателей, за 2014 год зарегистрировано свыше тысячи случаев взаимного нарушения Турцией иГрецией воздушных пространств друг друга. В настоящее время их средняя интенсивность оценивается на уровне 40 (!) в день. Инциденты урегулируются путём оживлённой дипломатической переписки. Публика такими мелочами не нагружается, рабочие места дипкорпусу обеспечиваются.
Почему в случае с российским СУ-24, то ли нарушившим, то ли нет, то ли предупреждённым, то ли нет, случилась трагедия? Сразу отметём версию о случайности произошедшего, впрочем, как и заявления руководства Турции о том, что турецкие ВВС сработали в автоматическом режиме, не зная, кто перед ними. На Западе невинное лицо в таких случаях сопровождают междометием «упс», в России – «ой», на Кавказе — «вах-вах», в Турции — «эйва-эйва».
Констатируем: инцидент был вызван самой логикой безуспешного диалога между Россией и Турцией по Сирии с 2011 года, когда в стране началась гражданская война, и неспособностью выработать общей взгляд на её послевоенное устройство. Активное вмешательство России в кризис, в качестве «game changer», было воспринято в Турции весьма болезненно. Незамедлительно после этого, официальные СМИ Турции начали готовить публику к возможному развитию событий. В частности, была начата кампания под лозунгом «Россия воюет не с теми террористами» и «защитим братское туркоманское население Сирии».
Расчёт же российской стороной был сделан на то, что достаточно взять на прицел турецкие самолёты и таким, прямо скажем, силовым методом, обозначить новые границы дозволенного Турции, помимо всего прочего, сильно перепуганной укреплением сирийских курдов. Октябрьские извинения россиян и декларации по поводу того, что теперь между сторонами есть координация – всего лишь безглюкозный подсластитель, призванный сохранить лицо руководству Турции, поставленному, по сути, перед фактом. Очевидно, что к тому моменту попытки выработать общую позицию были россиянами оставлены, а главным стало обеспечить безопасность своих тылов и избежать прямого столкновения. Приоритетное направление удара – борьба с «нефтяной вольницей», питающей ИГИЛ — было обозначено президентом Путиным в ходе саммита Большой двадцатки в Анталии.
Нынешняя позиция России в адрес Турции — «нет дружочек, это проще, это пуще чем досада, мне тебя уже не надо» — оправданная, логичная, понятная дань трагедии. Из неё будут, безусловно, извлечены все необходимые выводы, кроме одного: «мы с Турцией больше не экономические партнёры». Ограничительные меры – ограничительными мерами, они будут, очевидно, жёсткие и долговременные. Помимо озвученных накануне Кремлем практических шагов, возможно, окажется аннулирован «Турецкий поток» и заморожена АЭС «Аккую».
Но что, завтра перестанем продавать газ, нефть, уголь и прочее сырьё? Значит уже торгуем, то есть «пациент скорее жив», даже с ампутированными конечностями. Остальное — нюансы…
В поисках вариантов возможного урегулирования, случится оно через месяц, год или позже, нелишне обратиться к ближайшим аналогам, в качестве которого, с той или иной степенью сродства, можно определить до сих пор неурегулированный случай с судном «Мави Мармара», перехваченным израильскими силовиками по пути в сектор Газа. Требования турецкой стороны к Израилю, извинения и компенсация, теперь уже обращены к ней самой.
Перспективы турецких извинений, вместо уже выраженных России «сожалений», мягко говоря, туманны. Но главное в этом случае, дождавшись пока страсти улягутся, купировать вопрос. То есть: вывести его из компетенции первых лиц обеих стран и передать специально сформированной комиссии для расследования. Начало работы комиссии – необходимое, хотя, заметим, и недостаточное, условие для того, чтобы очистить другие направления взаимодействия от горького привкуса и обеспечить их автономное, от политической повестки, существование.
Однако, невзирая на несомненную важность урегулирования уже случившегося, ключевым вопросом, тем не менее, представляется следующий: является ли укрепление российской группировки в Сирии достаточной гарантией того, что новых инцидентов между Российской Федерацией и Турецкой Республикой не будет? Особенно, на фоне интенсификации боевых действий. То есть, достаточно ли исключительно силовых инструментов при том, что первопричина трагедии – разные позиции Москвы и Анкары по Сирии – как была, так и остаётся на прежнем месте, а российско-турецкий диалог прерван? Надо ли говорить о том, чем может быть чреват повторный инцидент?
Фото MK