Благодаря стараниям брюссельско-вашингтонских асов информационно-психологической войны значительная часть людей, живущих на постсоветском пространстве, заражена вирусом «европоцентризма» или «западоцентризма», вызывающим иллюзию того, что цивилизация в мире — всего одна, а ее проявлением является современное евроатлантическое сообщество. На самом деле, это в корне неверно. И осознание этого простого факта открывает перед нам огромные перспективы…
Фанаты Запада из кожи вон лезут, только бы оправдать теорию «магистрального развития мировой цивилизации», при которой она практически синонимична цивилизации европейской (во всяком случае на протяжении последних полутора-двух тысячелетий), а все вокруг — периферия.
Древние Грецию и Рим при этом без зазрения совести, пользуясь географическим фактором, заносят в «европейцы». Египет и Месопотамию — записывают в «предтечи». Китай, Индию, Латинскую Америку — стараются не замечать. Культуры Юго-восточной Азии, Африки и многие другие — просто игнорируют.
Современную евроатлантическую цивилизацию объявляют, как уже говорилось, высшей степенью развития человечества как такового, а ее ценности — превращают в универсальный «критерий развитости». «Насколько ваши ценности и достижения сходны с евроамериканскими — настолько вы и развиты», — если вдуматься, то это абсурдно. Но в эти сказки, к сожалению, особо не задумываясь над деталями, верит огромное количество людей.
Европоцентристская концепция была многократно и аргументировано опровергнута как западными (Шпенглер, Тойнби и многие другие), так и российскими (от Данилевского, Трубецкого и Вернадского до Гумилева) мыслителями и учеными. Но она чрезвычайно живуча. Копирование западной масскультуры, увлечение американским кино, стремление представителей нашей элиты купить себе «домик» в Лондоне или Майями и отправить учиться туда своих отпрысков — все это следствие того самого «западоцентризма».
И это — большая беда. Почему? А потому, что стать Европой Россия (впрочем, как и Украина с Белоруссией) никогда не сможет в принципе. Это все равно, что одному человеку — стать другим человеком, его знакомым. Можно взять его имя, сделать себе пластическую операцию, овладеть определенными его навыкам. Но вы все равно им не станете. Возможно, только начнете комплексовать на пустом месте, если навяжите сами себе набор качеств того, другого человека, как идеальный. Европа и Россия много столетий развивались раздельно, каждая по своему уникальному пути. Да, обменивались информацией, технологиями, элементами культурного достояния, но друг другом не становились.
Так вот, когда некоторые представители нашей элиты на практике понимают, что «Европой» России не стать, они начинают воспринимать ее как «временный этап» в своей жизни, как ступеньку, ведущую их к заветному идеалу. Но не более. Поэтому и относятся соответствующим образом.
Разница в отношении примерно такая же, как существует между собственным домом и арендуемой посуточной квартирой. Для нормального развития и функционирования общества необходимо, чтобы вся «пирамида» его представителей: от самых рядовых до высшей элиты, — воспринимала его именно своими домом.
О цивилизационном подходе и культурном релятивизме можно говорить долго, и к этой теме мы еще обязательно вернемся. Сейчас же хотелось бы уточнить, кто мы и кем мы не являемся.
На Западе нашу цивилизацию (наш культурно-исторический тип) часто называют «православно-славянским», что справедливо лишь отчасти, так как в нее входят миллионы людей, не являющихся славянами и христианами. Гораздо более справедливо определение «евразийская», данное в конце XIX — начале ХХ века группой историков, философов и лингвистов.
Цивилизация, которую мы представляем, выходит достаточно далеко за официальные границы современной Российской Федерации. И даже границы Российской империи и СССР не совпадали в точности с границами распространения нашего культурно-исторического типа (хотя были к ним гораздо ближе, чем те, которые есть сегодня у РФ). На определенном этапе российские цари и первопроходцы, расширяя Россию, судя по всему, интуитивно руководствовались именно этой, цивилизационной логикой!
Ученые спорят относительно того, была ли Древняя Русь начальным этапом существования нашей современной цивилизации или отдельным «родительским» культурно-историческим типом. Но в рамках наших рассуждений — это непринципиально важно. Важно то, что Русь возникла на границе Леса и Великой степи, совместив в себе этнокультурные элементы обоих ландшафтов, а затем — обогатившись в культурном плане под византийским влиянием (ведь, выбирая веру, Владимир сознательно отверг не только ислам и иудаизм, но и — причем в особо жесткой форме — католицизм).
Русь была сплетена одновременно из наследия древних славян, ираноязычных кочевников (потомков скифов и сармат), византийцев, варягов, тюрков. Причем на Восток, на Юг, на Север Русь всегда тянуло значительно больше, чем на Запад. Нормы поведения того времени требовали, чтобы представители княжеских родов заключали браки с равными себе по происхождению. И знаете, с кем больше всего заключили браков Рюриковичи в древнерусский период? С половцами! Судьбоносные браки заключались также с представителями византийских правящих династий и с еще «неоевропеенными» скандинавами.
Поэтому целенаправленное стремление Рюриковичей породниться с Европой, о котором любят рассуждать сегодня фанаты Запада, — не более, чем миф. Приход монголо-татар не сломил Русь, а в определенном смысле продолжил традицию ее интеграции со Степью, еще больше утвердив нахождение в «лесостепном» ландшафте не только географически, но и культурно. И именно поэтому, когда военно-политическое влияние монголов спало, свою историю интеграции Евразии с Запада на Восток начала уже Россия.
От Дуная до Чукотки раскинулась одна большая евразийская цивилизация. Она гармонично существовала в пределах Российской империи. Причем, что характерно, финны, поляки, прибалты, уже прошедшие свой путь развития в рамках западной цивилизации, так и не стали представителям евразийского культурно-исторического типа — «своими». Поэтому Польшу и Финляндию и отпустили сразу после революции. А Прибалтика так и не стала другим советским республика «родней». В этом тоже есть своя глобальная логика.
Особо трагична в цивилизационном контексте судьба Украины. После прекращения существования Древнерусского государства его Юго-западные территории, захваченные литовцами, не подвергались некоторое время активному культурному влиянию извне. Местное население самоидентифицировало себя как «русский народ» и говорило на «русском языке», исповедуя «русскую веру» — Православие.
Попытка активной насильственной полонизации и вестернизации в XVI-XVII веках вызвала жесткое неприятие на Левобережье и в Поднепровье, приведя к народно-освободительной войне под руководством Богдана Хмельницкого, а также посеяла зерна сомнения в душах жителей Галиции. Последующие три столетия, проведенные современной Западной Украиной под властью сначала Польши, потом Австро-Венгрии, а затем — снова Польши — стали для жителей Западной Украины решающими, причем в самом нехорошем смысле.
Европейцами по духу они так и не стали, но из-за навязывания им неестественной для них системы ценностей, они перестали быть и представителями изначально родной им евразийской общности. Именно спровоцированный данной культурной гибридизацией комплекс и породил такие чудовищные деструктивные явления, как бандеровщина и современный украинский неонацизм.
Причем, воспользовавшись единым политическим пространством во второй половине ХХ века, носители «гибридной» западноукраинской культуры усиленно мигрировали в центральную часть УССР — особенно в Киев, получив возможность активно влиять на настроения в современной столице Украины.
Оказавшаяся же в 1991 году в границах РСФСР Россия стала геополитически неустойчивой, она была лишена большей части выхода к Черному морю, коридора в Закавказье, путей в Центральную Азию… Россия утратила пояс «военной безопасности», транспортные коридоры, население, достаточное для формирования собственного автономного экономического сообщества. На протяжении 90-х все эти проблемы сохранялись.
И лишь в XXI веке при возвращении к патриотическому курсу начала прорисовываться конфигурация новых военно-политических и экономических форм существования евразийской цивилизации: ОДКБ и ЕАЭС. Учитывая тот факт, что речь теперь идет о союзе суверенных государств, основы объединения сегодня совсем другие. Не такие, как в XIX или ХХ веке. Но это снова сплочение евразийской цивилизации, новое обретение геополитической устойчивости и культурной завершенности. Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Армения… Очень хотелось бы видеть в союзе Таджикистан. И его власти официально изучают данную возможность. В не меньшей степени — Узбекистан с Туркменией, с которыми пока, к сожалению, ничего не ясно. Бесценным было бы восстановление союзнических отношений с Грузией и наличие сухопутного коридора в Армению. И, пожалуй, самым болезненным моментом является вопрос о Северном Причерноморье — исконно русской области, которую возвращали в состав России с огромными усилиями и которая дает полноценный доступ в Черное море одновременно с коридором в юго-восточную Европу…
Частично эти вопросы решает сегодня воссоединившийся с Россией Крым — но только частично. Наличие на землях Северного Причерноморья конструктивно настроенного режима, готового к экономическому и политическому союзу, к продолжению органичного развития в рамках единой цивилизации — существенно бы подняло геополитическую устойчивость России и содействовало бы ее полноценному развитию.
В общем, мы развиваемся в правильном русле, но нерешенных задач у нас – более чем достаточно. И они должны решаться. Или мы будем сильны, или нас не будет вообще. А для того, чтобы мы становились сильнее, нужно для начала в каждой отдельно взятой голове и в каждой отдельно взятой душе совершить победу над соблазном европоцентризма и осознать, что мы — другие. И научиться этим гордиться.
Фото Politrussia