О холодной войне и операции в Сирии

Общественно-политический интернет-журнал «Политическая Россия» опубликовал мою второй авторскую видеоколонку. В первой говорили о Хрущеве и его лживом докладе ЗА РАМКАМИ ХХ съезда КПСС, во втором о ситуации в Сирии, как неком эпизоде холодной войны.

Второй выпуск передачи «Исторические параллели» с Николаем Стариковым будет посвящен сравнению военной операции ВКС РФ в Сирии и войной в Афганистане, а также противопоставлению реалий холодной войны 1946—1989 гг. и её современной версии.

Вопрос:

В своем выступлении на Мюнхенской конференции безопасности Дмитрий Медведев признал факт наличия холодной войны между Россией и Западом. Существуют ли различия между холодной войной 1946—1989 гг. и её современной версией, и если да, то в чем оно выражается?

Николай Стариков:

Когда мы говорим о холодной войне, мы должны помнить и понимать, что она – всего лишь часть взаимоотношений между государствами. Это значит, что бомба, взорванная неизвестными в центре нашей столицы или в метро какого-нибудь нашего города, — это тоже элемент холодной войны. Просто наши геополитические противники никогда не скажут, что за этим взрывом, по сути, стоят они.

Холодная война – это некая форма общего противостояния между государствами, которая в человеческой истории всегда происходит. Лучше ли она горячей? Ну, конечно, лучше.

Но нужно понимать, что холодная война не является ситуацией, в которой стороны обходятся без человеческих жертв. Особенность столкновений между США и их сателлитами и СССР их его союзниками в том, что это боевые столкновения на периферии. Войны шли в Анголе, Никарагуа, Сальвадоре, Вьетнаме. Но всегда был очевиден уход от прямого столкновения Штатов и Союза, которые поддерживали разные противоборствующие стороны.

Такая же форма холодной войны начинается, собственно, на наших глазах. Смотрите. В Сирии мы поддерживаем законное правительство Республики, США же категорически требуют, чтобы оно ушло. Для этого Штаты начинают поддерживать различные организации, в том числе террористические, выдавая им оружие и оказывая финансовую помощь. Это в принципе то же самое.

И вот эти точки конфликтов начинают множиться, потому что у каждой стороны есть свои интересы. США разрушили Украину. Есть ли у России интересы в этом регионе? Конечно, есть – это часть нашего народа. Штатам нужна там война, нам – окончание военного конфликта. Здесь наглядно мы видим, как наши интересы не совпадают: США поддерживают действующую власть, которая залила Донбасс кровью; Россия же оказывает поддержку ДНР и ЛНР.

И вот эти конфликты будут, вы уж простите меня за прогноз, только увеличиваться по мере того, как Россия будет отстаивать свои интересы. СССР не был агрессивным государством. Именно Штаты постоянно вели политику окружения Советского союза, пытались взорвать наших союзников изнутри, устраивали конфликты по всему миру.

СССР постоянно защищался, но поскольку борьба шла по всей площади нашей планеты, борьба иногда происходила очень далеко от наших границ. И как только мы вновь станем сильной страной (а мы уже прошли достаточно значительный промежуток на этом пути), конфликты с Западом будут только увеличиваться, поскольку он не хочет отдавать зоны влияния, которые он благодаря предательству Горбачева у нас забрал.

Нужно понять, что количество влияние в мире ограничено. И все геополитические баталии ведутся или за сохранение, или за перераспределения того баланса сил, который сложился на сегодняшний день. То есть Китай может стать сильнее, Россия может стать сильнее, только если Соединенные Штаты Америки станут слабее. Вот это нужно понимать.

Мы за мир, но не мы придумали геополитику, науку, в которой английским по белому говорится, что конфликт цивилизации суши и моря неизбежен. Это наука англосаксов, они по ней мыслят и настроены на конфронтацию изначально.

И холодная война как форма взаимодействия государств неизбежна, потому что мы с вами просто защищаем свои собственные интересы.

Вопрос:

Продолжительность российской операции ВКС РФ в Сирии перевалила за пять месяцев. Многие опасаются того, что Россия втянулась в новую затяжную авантюру: не зря как осенью 2015-го, так и по сей день её сравнивают с войной в Афганистане 1979—1989 гг. Как Вы считаете, насколько верны такие исторические параллели?

Николай Стариков:

Я думаю, что такие исторические параллели абсолютно неверны. Для этого просто нужно задать вопрос: «Что мы делаем в Сирии и что мы делаем в Афганистане?»

По форме ввод советских войск в Афганистан был вводом большого контингента солдат, и наши солдаты участвовали в непосредственных боевых действиях против моджахедов.

Что касается Сирии, то там американцы создали, профинансировали, поддержали дипломатически новой политической силы – ДАИШ (запрещенная в России террористическая организация). Задача этой силы – вскрывать страны и миропорядок в интересах Соединенных Штатов Америки. Все разговоры о том, что они (террористы – прим. редакции) строят объединенных Халифат, являются оберткой для конфеты, чтобы привлекать наивные и невинные души и использовать их в своих целях в качестве пушечного мяса.

Так вот, США создали этот инструмент для того, чтобы, в первую очередь, ударить им по Российской Федерации. Цель этих террористов – вызвать гражданскую войну внутри нашей страны. Помимо этого, они хотят полностью уничтожить и дестабилизировать государства Средней Азии и вызвать большой поток беженцев, который неизбежно придет к нам вместе с тем исламским радикализмом и отчаянием, которое там будет насажено путем вторжения из Афганистана.

Понимая это, мы начинаем останавливать эту угрозу на дальних подступах, в Сирии. Но останавливать, не участвуя в непосредственных боестолкновениях. Это большая разница. Хорошо, что потери у нас минимальные. И то, обратите внимание, что потери наши в Сирии связаны не с деятельностью террористов, а с предательским ударом американских сателлитов из Турции в спину нашим летчикам.

Поэтому в Сирии мы сдерживаем то, что неизбежно, по американским планам, должно ударить по нам, и сдерживаем таким способом, что наши потери минимальны. Вот эта мудрая, взвешенная политика, нежелание втягиваться в конфликт непосредственно на земле, мне кажется, является непосредственно гарантией того, что опыт Афганистана нашим руководством учтен и мы не втянемся в войну, которая может привести к большому количеству жертв.

Источник