Китайские войска будут размещены в Пакистане для охраны китайско-пакистанского экономического коридора. Об этом 13 марта сообщило афганское агентство Khaama Press и ряд индийских СМИ. Численность контингента не уточняется, но известно, что он будет действовать совместно с пакистанскими военными.
Ранее, в начале февраля, была информация, что Исламабад выделит 10 тысяч военнослужащих, которые будут обеспечивать безопасность вдоль китайско-пакистанского экономического коридора. По словам помощника премьер-министра Пакистана по внешнеполитическим вопросам Саида Тарика, решение о создании спецотряда было принято в связи с озабоченностями китайской стороны о безопасности своих граждан на территории Пакистана. По данным газеты China Daily, Китай в настоящее время вовлечен в более чем 200 проектов на территории Пакистана, в которых работают около 14 тысяч инженеров и технических работников.
Напомним, китайско-пакистанский экономический коридор — это инвестируемый Китаем инфраструктурный проект на сумму 46 млрд. долларов. Он должен посредством широкой сети автомобильных и железных дорог соединить пакистанский юго-западный портовый город Гвадар (провинция Белуджистан), переданный в управление госкомпании Chinese Overseas Port Holdings на 43 года, с китайским Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Порт Гвадар расположен на побережье Аравийского моря, является единственной пакистанской глубоководной морской гаванью и служит своеобразной «дверью» в стратегически важный для мировой торговли нефтью Ормузский пролив, соединяющий Оманский и Персидский заливы.
Размещение частей НОАК КНР в Пакистане уже вызвало беспокойство Индии. В Дели пристально следят за ситуацией и имеют «четкое представление о численности китайских войск, которые могут быть расположены в Пакистане». И хотя Пекин отрицает, что порт будет использоваться ВМС НОАК, в Индии считают, что взятие под контроль Гвадара — часть агрессивной китайской политики по «окружению» Индии с помощью ее давнего врага — Пакистана. Согласно данным американской частной военной компании Booz Allen Hamilton, китайская стратегия «жемчужной нитки» заключается в создании от Ближнего Востока до южного Китая целого ряда баз — помимо Гвадара они будут созданы в Бангладеш и на Шри-Ланке.
Как отмечают эксперты, ввод китайских подразделений в Пакистан — это первое за долгие годы размещение частей НОАК за пределами страны. Как заметил в соцсетяхавторитетный эксперт по Центральной Азии и Среднему Востоку Александр Князев, китайская политика в регионе вступает в новое измерение, выходя за рамки известной до сих пор традиционной внешнеполитической концепции — отказ от использования армии за рубежом.
— Начавшееся размещение частей НОАК КНР в Пакистане — первая ласточка, следующими станут республики постсоветской Средней Азии, — написал Князев.
Ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Павел Каменновне исключает, что Китай уже начал размещать части НОАК в Пакистане.
— Порт Гвадар имеет большое стратегическое значение для Китая и рассматривается как альтернатива Малаккскому проливу, через который в настоящее время проходит более 80% импортируемой КНР нефти. Как известно, сейчас этот пролив фактически контролируют Соединенные Штаты.
В мае 2015 года Китай опубликовал «Белую книгу» по вопросам военной стратегии, в которой в очередной раз убеждал мир в оборонительном характере своей военной политики. При этом подчеркивалось, что он должен создавать военный потенциал соответствующий нынешнему возросшему положению страны в мире — как мировой державы. Что вкладывается в это понятие — непонятно, ведь возможно достаточно широкое толкование этого тезиса.
Не исключаю, что ситуация с Пакистаном — это первая ласточка подкрепления экономической экспансии физической защитой. Отмечу, что Китай имеет очень много амбиций. Так, сейчас он вплотную подошел к тому, что рассматривает возможность своего участия в восстановлении Сирии, поскольку чувствует, что потребность в этом будет огромная. Тем более что таким способом можно закрепиться в регионе. Ресурсы для этого у него есть — и персонал, и деньги.
Заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин замечает, что афганские СМИ зачастую дают не самую достоверную информацию.
— Конечно, мы точно не можем утверждать, направил Китай в Пакистан военный контингент или нет. Доказательств этому пока нет. Однако с уверенностью можно сказать, что Китай постепенно отходит от своей прежней внешнеполитической традиции, которая предполагает отказ от проекции силы.
При всех территориальных претензиях КНР и на Западе, и в России, и в соседних государствах воспринимается как страна, которая не слишком охотно демонстрирует мускулы, старается решать все свои проблемы при помощи денег — либо предлагая какие-то интересные проекты, либо напрямую покупая элиты. Но сейчас при новом руководстве явно намечается отход от прежде незыблемой традиции. Он выражается в борьбе с сомалийскими пиратами (понятно, что Пекин, опираясь на мандат ООН, исходит из своих национальных интересов), а также в том, что Китай впервые решился на создание базы за пределами страны — в Джибути.
В КНР прекрасно понимают, что в современном мире политическая воля и военно-политический вес часто перебивают любые факторы экономического влияния. Причем событий, которые заставляют Пекин пересматривать свое «поведение», было довольно много. Начиная от уничтожения Ливийской Джамахирии и тех проблем, которые возникли при этом у китайского бизнеса, и заканчивая созданием Транстихоокеанского партнёрства, изначально предполагающего экономическое блокирование Китая странами, в первую очередь заинтересованных в сотрудничестве с ним (под политическим давлением США выстраивающихся в единый антикитайский союз). Учитывая козни Вашингтона, Китай убедился, что все транспортно-логистические проекты нужно подкреплять военно-политическим ресурсом.
— Насколько безопасен коридор из Пакистана в КНР?
— Белуджистан известен своими проблемами с внутренним сепаратизмом, так же как и Синьцзян. Есть угроза и с территории Афганистана. Но учитывая те гигантские средства, которые Китай вкладывает в порт Гвадар, думаю, эти проблемы разрешимы. На мой взгляд, Пекин рассчитывает, что китайско-пакистанский экономический коридор не только свяжет «экономический пояс Шелкового пути» и «морской Шелковый путь 21-го века», но в близкой перспективе будет превращен в значительную точку военно-политического присутствия ВМС Китая. Ведь те работы, которые там ведутся, одной экономикой не объяснишь. Дноуглубительные работы и некоторые технические аспекты, касающиеся логистики, говорят о том, что порт будет важен для Китая и с военной точки зрения. То, что Пакистан постепенно становится все более прокитайским и менее проамериканским — это уже факт.
Эксперт Центра анализа стратегий и технологий, специалист по китайскому ВПК Василий Кашин полагает, что информация в афганских и индийских СМИ по поводу военного присутствия НОАК в Пакистане раздута, однако наверняка какие-то китайские представители ВС или специальных служб там должны присутствовать.
— Можно предположить, что в дополнение к пакистанскому военному контингенту, сформированному для охраны коридора, Китай может отправить своих советников и какие-то подразделения Народной вооруженной полиции. Они могут непосредственно работать с охраняемыми китайскими гражданами. Мол, если мы обеспечиваем транзит через проблемные территории, то китайским перевозчикам будет гораздо комфортнее, если они будут знать, что в случае форс-мажора смогут обратиться не к какому-то пакистанскому военному, а к находящему на месте своему офицеру, который уже будет выступать передаточным звеном. То есть китайские военные в Пакистане будут выполнять, скорее, функции координации и связи, нежели какие-то боевые задачи.
Что касается порта и коридора — это нормальное экономическое решение, имеющее отношение к стратегической безопасности. Смысл порта в том, что он позволяет направить грузопоток в обход узкого места в Малаккском проливе, если осложнится обстановка в Южно-Китайском море. Кроме того, коридор выгоден с экономической точки зрения, поскольку позволяет доставлять грузы наземным транспортом непосредственно в порт на берегу Индийского океана, откуда суда могут следовать на Ближний Восток. Судя по всему, для грузоотправителей из Западного Китая даже наземным транспортом дешевле везти груз до порта Гвадар, чем до какого-либо китайского порта.
— Говорят, что в будущем Китай намерен использовать порт Гвадар не только в экономических, но и военных целях…
— Пока признаков того, что китайцы готовят инфраструктуру под военную базу, я не видел. Они делают другое: в последнее время участились заходы их боевых кораблей в порты стран Южной Азии, в которые инвестировало деньги китайское правительство.
Сомневаюсь, что в Пакистане Пекин намерен строить полноценную военную базу, ведь даже объект ВМС НОАК в Джибути, о строительстве которого было недавно официально объявлено, это всего лишь пункт снабжения. Во-вторых, у Китая сейчас наметился период некого сближения с Индией — с правительством Нарендры Моди. В-третьих, если мы вспомним обстоятельства Каргильской войны 1999 года, то Китай тогда занял подчеркнуто нейтральную взвешенную позицию. У Пекина нет желания становиться заложником ситуации, если произойдет какое-то столкновение между Пакистаном и Индией. Я полагаю, что китайцы будут использовать этот порт для захода боевых кораблей и пополнения запасов, но не более.
— Коридор соединяет пакистанскую провинцию Белуджистан и Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР, ситуация в которых довольно неспокойная. А транспортные магистрали уязвимы для диверсий и терактов…
— Думаю, что с Пакистаном можно решить вопрос: во-первых, он сам привлекает довольно внушительные силы — даже артиллерию, во-вторых, я думаю, можно договориться с племенами и группами, которые все равно будут что-то иметь от транзита. Что касается Синьцзяна, то район, конечно, неспокойный, там бывают отдельные теракты, вспышки насилия и погромы, но все-таки угрозы систематического нападения на грузовики нет.
— То, что Китай, в конце концов, начнет размещать воинский контингент за пределами страны и не только в рамках ООН — это уже очевидно, — считает заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин. — Прежняя политика Дэн Сяопина, которая коротко призывала «не высовываться», себя изжила. В Китае сейчас только и ведутся дискуссии по поводу того, как именно из нее выходить, где и по какому поводу себя в первый раз проявить.
То, что Пекин будет оглядываться на Дели в вопросах размещения войск в Пакистане, я не верю. В Индии давно недовольны тем, что пошли на массу уступок Китаю, не получив ничего в ответ. Поэтому я бы советовал и в России поменьше говорить о «стратегическом союзе РФ и Китая», поскольку даже ситуация на Ближнем Востоке расставляет все по своим местам: в январе 2016-го Си Цзиньпин во время ближневосточного турне совершенно четко поддержал позицию Саудовской Аравии.
Фото ТАСС