Агрессивное и эгоистичное доминирование США, вызывающее справедливое негодование всего прогрессивного человечества, заканчивается: экономический кризис лишает недавнего «мирового хозяина» сил, а новые технологии делают прямой контроль за миром ненужным и нерентабельным.
Не случайно оба кандидата в президенты по-разному, но отказываются от традиционного американского мессианства и насаждения в мире американских порядков: Клинтондемонстрирует преемственность стратегии его разрушения (чтобы напуганные капиталы всего мира бежали в США, финансируя их расходы), Трамп намерен заняться, прежде всего, Америкой и будет обращать на мир внимание лишь для решения ее внутренних задач.
В результате влияние США будет продолжать сокращаться, — но на смену ему не придет никакой устойчивый порядок. Их противостояние с Китаем не породит, несмотря на естественные исторические аналогии, новой биполярной системы в силу принципиально различных образов мышления и, соответственно, действий. Экспансия США носит финансовый и технический, а Китая — этнический характер; с другой стороны, если для США она длительное время составляла смысл их существования, то для Китая является сугубо вынужденным способом решения его проблем.
Долгое время в глобальной аналитике доминировало представление о глобальной конкуренции между США и Китаем при сдерживающем ее влиянии «держав второго уровня» — Евросоюза, Японии и, возможно, России и Индии. Однако США и Китай, в отличие от США и СССР, строят свою политику в различных плоскостях, что снижает потенциал их противостояния. Кроме того, они не готовы выстраивать собственные противостоящие друг другу глобальные системы, требующие значительных ресурсов.
Поэтому наступающая эпоха напоминает не послевоенное противостояние США и Советского Союза, но межвоенный период борьбы всех со всеми — время полного хаоса и высочайшей неопределенности, отсутствия четких союзов и даже систем координат, не говоря о каких-либо общепринятых правилах.
Дипломатия в то время формально существовала, — но о реальном соблюдении международного права (как и сейчас), равно как и ни о каких устойчивых союзах не было и речи. Менялись даже интересы, и недостаточные внимательность и гибкость, недостаточная энергичность в организации разного рода сговоров, пусть даже и парадоксально неправдоподобных, означали гибель. О неопределенной многозначности тогдашней ситуации свидетельствуют и реальная угроза нападения Англии и Франции на Советский Союз во время финской войны, и предательство западными союзниками Чехословакии, и беспрепятственная эвакуация англичан из Дюнкерка, и полет Гесса, и многие другие эпизоды, часть которых остается загадками до сих пор.
И это только в Европе, центре тогдашней политики, — при том, что крайне напряженные, мало предсказуемые и мало известные нам сейчас процессы шли и в Африке, и на Ближнем и Среднем Востоке, и в Юго-Восточной Азии, и в Индии, и в Латинской Америке.
Сегодня мы возвращаемся именно в то время — хаотичной и беспощадной борьбы всех против всех, в которой побеждает воля и понимание объективных долгосрочных процессов. Советский Союз вышел из той борьбы победителем именно благодаря этим двум ключевым факторам. Современная Россия лишь в самом начале их обретения, — и то, что воля пока слишком наглядно опережает понимание, представляется скорее источником тревоги, чем радости.
Спецификой современного «многополярного мира» является наличие развитого глобального бизнеса: благодаря упрощению коммуникаций роль надгосударственных структур сейчас несравнимо выше, чем в межвоенный период. Кроме того, тогдашним финансовым надгосударственным структурам противостоял Коминтерн, обеспечивая если не паритет, то хотя бы приближение к нему; сейчас многократно усилившийся с того времени глобальный бизнес не имеет никакой сдерживающей силы, — и потому его разрушительность усиливается гарантированной безответственностью и порождает значительно большие опасности.
Между тем он остается практически ненаблюдаемым явлением: в отличие от крупнейших корпораций их реальные владельцы — глобальные инвестиционные фонды — скрыты в глубочайшей тени и частично проявляются лишь изредка, как в начале украинской катастрофы.
Ситуация усложняется ослаблением роли государств, которые превращаются в равнодействующие разноуровневых сил, — и не только глобальных и региональных, но и слабо наблюдаемых, связанных с разнообразными и разрозненными частными интересами. (Ярким примером такого объединения различных локальных интересов представляется избрание мэром Лондона в первом же туре социалиста-мусульманина, поддерживающего членство Великобритании в Евросоюзе и обладающего традиционной сексуальной ориентацией.)
В новом мире мощь его участников значительно превышает их способности осознавать ситуацию, а безответственность перед управляемыми напоминает Средневековье. Это вызывает естественную тревогу — и уже в обозримом будущем потребует не только от государств, но и от народов колоссальной организованности, энергии и решимости.
Поразительно, но в хаосе, в который возвращается человечество, значение и потенциальное влияние России стремительно возрастают. При всех наших недостатках (а мы, вопреки поговорке, живем по принципу «каждый кулик свое болото хает») Россия не просто вернулась в историю, но и укрепляется в ней, — пока еще нервно, непоследовательно и неуверенно, но обживая полузабытое историческое пространство.
Не случайно Запад, не ослабляя «холодной войны», развязанной им для нашего уничтожения, но убедившись в ее бесперспективности, начал вновь пытаться налаживать механизмы еще не сотрудничества, но уже взаимодействия. При всей ничтожности писка об отмене санкций, незначимости изменения риторики, нелепости приглашения в «большую восьмерку» и заведомой бесплодности возобновления диалога с НАТО эти события укладываются в логику вынужденного признания значимости России.
Как обычно, всех перещеголял харьковский поляк Бжезинский, в бытность помощником Картера по национальной безопасности всерьез интересовавшийся, по ряду воспоминаний, возможностью создания атомного оружия, истреблявшего бы исключительно русских. Однако, помимо клинической русофобии, неугомонный старец славен тонким пониманием того, на какую сторону бутерброда еще только собираются намазывать масло, — и в его устах фиксация того, что ключевыми силами будущего будут не только США и Китай, но и Россия, дорогого стоит.
Лесть врагов означает рост наших шансов, — но, чтобы воспользоваться ими, мы должны быть как минимум умнее и ответственнее наших врагов. И движение к этому положению, без которого не может быть нашего глобального лидерства, — а значит, и нормальной жизни, — еще только начинается.
Главное — не опоздать.
Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 — «Коммунист»)
Фото ТАСС
1 комментарий
о