Лидер движения «Севастополь-Крым-Россия» Валерий Подъячий направил послу Турции в РФ Умиту Ярдыму письмо, в котором предложил турецкому президенту Тайипу Реджепу Эрдогану признать российский статус Крыма в знак признательности за помощь Москвы в срыве государственного переворота. Текст письма приводит портал «Политнавигатор».
«Все, что происходит в последнее время в российско-турецких отношениях, можно охарактеризовать как потепление. Известно, что именно Россия пришла на помощь президенту Турции в самый непростой для него момент, сорвав государственный переворот. Такие вещи не забываются. Публичное признание Крыма и Севастополя частью России станет не просто благодарностью, но и адекватным шагом с его стороны!
Для этого имеются все основания. Чтобы пояснить свою позицию, сделаю небольшой исторический экскурс, небезынтересный для Вас, как представителя турецкой дипломатии. Ближайшими правовыми источниками, позволяющими определить передачу государственного суверенитета на территорию Крыма в соответствии с международными нормами того времени являются Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года, Акт о присоединении Крыма и Кубани к России 1783 года и Ясский мирный договор между Россией и Турцией 1791 года.
Этими международными документами Турция раз и навсегда признала принадлежность Крыма России. По ним в случае отказа России от Крыма суверенитет над полуостровом автоматически передается Турции. Однако этого не произошло — даже после развала СССР Россия подтвердила свой суверенитет над Крымом и Севастополем Постановлениями Верховного Совета РФ от 21 мая 1992 года № 2809−1 «О правовой оценке решений высших органов государственной власти РСФСР по изменению статуса Крыма, принятых в 1954 г.» и от 9 июля 1993 года № 5359−1 «О статусе города Севастополя».
Таким образом, украинская юрисдикция над полуостровом носила временный характер, пока 18 марта 2014 года Крым и Севастополь не воссоединились с Россией. Поэтому Турция должна выполнять свои международные договорные обязательства и в соответствии с ними признавать российский статус Крыма и Севастополя.
Для президента Турции господина Эрдогана в этом плане нет никаких моральных и правовых препятствий сделать такое заявление уже на предстоящей в августе встрече с Президентом России.
Прошу Вас, уважаемый господин Посол, довести мнение крымчан, которые подвергались политическим репрессиям со стороны украинского режима, до руководства МИДа Турции и Президента страны», — пишет Подъячий.
По словам политического аналитика Международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислава Бышка, внутренний дискурс президента Эрдогана — национально-имперский. Он, с одной стороны, подчёркивает турецкие национальные интересы, а, с другой, превозносит османский имперский проект. В рамках такого дискурса Крым — это часть исторического «османского мира», который Российская империя насильственно отторгла от Порты.
— С другой стороны, в Анкаре понимают, что полуостров останется в составе России вне зависимости от неоосманского дискурса или мнения международного сообщества. В этой связи, очевидно, Эроган не станет поднимать тему Крыма на ближайшей встрече с президентом Владимиром Путиным. Признание Турцией российского суверенитета над полуостровом может произойти только вследствие серьёзного давления со стороны Москвы. Но у Москвы сейчас есть куда более приоритетные задачи в турецком направлении, чтобы настаивать на символических жестах.
— Если гипотетически представить, что Эрдоган признал Крым, к каким последствиями это приведёт? Какой будет международная реакция?
— В прикладной геополитике часто говорят о возможности эффекта домино. Первоначально этот термин американцы применили в отношении Вьетнама, мотивируя своё участие в конфликте Севера и Юга тем, что, если вся страна окажется во власти коммунистов, затем коммунизм будет, как падающие домино, распространятся по всем близлежащим странам. Сайгон пал, но никакого эффекта домино в регионе не случилось.
Я не уверен, что, признай президент Эрдоган Крым российским, за ним сразу же последуют руководители других стран региона. С другой стороны, вода камень точит, а признание суверенитета Москвы над полуостровом такой мощной региональной державой, как Турция, сделает подобные же шаги со стороны других государств более лёгкими — ведь первый шаг уже сделан.
— Турция пошла на захват северного Кипра, не спросив у мирового сообщества. Насколько у неё развязаны руки? Изменилась ли ситуация после попытки переворота?
— Северный Кипр до сих пор остаётся непризнанным государством, что, однако, не мешает Турции быть в НАТО вместе с Грецией. Если президент Эрдоган признает Крым российским, то небо на землю не упадёт. Турция всегда была наиболее самостоятельной страной НАТО и всегда вела свою собственную политику, понимая, что у США просто нет сопоставимого по величине и влиянию союзника в регионе Восточного Средиземноморья и Чёрного моря.
Анкара после переворота, конечно, готова идти на те или иные уступки Москве, но турки не станут уступать больше, чем от них требуют. Компенсация семье сбитого бомбардировщика Су-24 Олега Пешкова, возобновление проекта «Турецкий поток», прекращение провокаций на границе с Сирией — это более чем достаточные уступки. В противном случае турецкое большинство, поддерживающее президента Эрдогана, решит, что их лидер, успешно подавив мятеж, тут же «сдался» России.
— Насколько обоснованы отсылки Подъячего к истории? Что вообще значит для Турции Крым?
— Крым для Турции имеет символическое значение. Его вспоминают в моменты ностальгии по ушедшим временам османской славы. Даже во времена суверенитета Киева над полуостровом Анкара не питала иллюзий относительно реальной возможности «вернуться» в Крым. Сейчас же ситуация ещё менее благоприятна для «османского мира» на полуострове.
Национально-территориальные границы, начерченные практически произвольно в первые годы советской власти и затем произвольно же менявшиеся, как это было с присоединением Крыма к УССР, «перекочевали» в нынешнее время. Кто-то будет утверждать, что, раз Россия в начале 1990-х годов официально не предъявляла Украине никаких территориальных претензий, то изменение границ в 2014 году является незаконным и агрессивным шагом со стороны Москвы. Другие будут указывать на историческую и культурную обоснованность возвращения Крыма в состав России.
Этот спор, следует признать, носит не научный, а ситуационно-политический характер. Выбор аргументации, которая принимается или отвергается, зависит от идеологических установок того или иного участника спора.
— Рассуждая о российско-турецких отношениях, нужно понимать, что временные трудности в отношениях Анкары с Брюсселем и, что важнее, Вашингтоном — не повод для турецкой стороны разрывать свои наработанные связи с Западом. Никакой евразийской оси Москва-Анкара, о которой говорит профессор Дугин, не будет, потому что не будет никогда. Мало того, что Россия и Турция — страны разной культуры, религии, этнического состава и истории, мы ещё и находились в конфронтации в течение долгого времени, да и сейчас у нас есть существенные противоречия. Мечты о дружбе с Турцией против Запада — это почти также нелепо, как и не увенчавшиеся успехом попытки президента Порошенко дружить с Турцией против России.
Турция отдалится от Запада в сторону России ровно настолько, чтобы не терять возможности снова к Западу приблизиться. Конечно, после неудавшегося переворота Анкара относится к своим американским партнёром с куда большей осторожностью, чем раньше. Но в Турции прекрасно понимают, что, выйди они из НАТО, в регионе у них вообще не остаётся союзников, даже самых ненадёжных. Турция, хоть и большая страна, не может позволить себе быть один на один с окружающим миром.
— Во-первых, я уверен, что инициатива о признании Крыма должна исходить именно от Турции, — говорит руководитель экспертной группы «Крымский проект»политолог Игорь Рябов.
— Нам нет никакой необходимости уговаривать кого бы то ни было это сделать, и Турция не исключение. Если Эрдоган настроен развернуть свою внешнюю политику в нашу сторону, вступить в долгосрочный союз — он сам должен понять, какие с его стороны были бы правильными решения. Во-вторых, думаю, Турция близка к признанию Крыма российским. Дело не только в Эрдогане. Если Турция хочет налаживать связи с крымско-татарской диаспорой, поддерживать её на уровне культурных связей, диалог с Россией и лидерами крымско-татарских общественных организаций, муфтиями Крыма неизбежен. Диалог уже идет, прервался только после того, как был сбит российский истребитель. Турецкие делегация ездили в Крым с прошлого года, налаживали отношения, никаких конфликтов в этом процессе не было. Важно понимать, что для Турции нет никакого смысла играть в странные игры с «могучей кучкой» крымско-татарских националистов, осевших в Киеве и Херсоне, и поддерживать экстремистов, устроивших энергоблокаду. Для Эрдогана их мнение вообще не вопрос, а давления со стороны США уже нет — точнее оно не действенно.
Не исключаю, что многие в Турции захотят обменять признание Крыма на некую легализацию «меджлиса» *, осевшего на Украине, чтобы всем сохранить лицо. Это тонкий момент — как теперь использовать того же Джемилева в размене. Мне кажется, это уже не фигура, и что там с ним будет дальше, не наша проблема. «Меджлис» давно встроился в пропагандистский морок официального Киева и работает только на него. Будущего, связанного с Крымом, у этой группы товарищей нет. Думаю, Турция и это учитывает в своей оценке. У данного размена кстати есть еще потенциал — перенастроить активный националистический вектор «украинского «меджлиса» против Киева. Штука в том, что над этим вопросом можно даже и не работать отдельно — если Турция признает Крым, разрыва шаблонов на Украине не перенесет уже никто. Турция станет врагом Украины, очередным.
— Верят ли в это сам Подъячий? Или это просто способ заявить о себе? Верят ли в это в Крыму? Чего ждут от Эрдогана?
— В Крыму эксперты разделились на две части. Одни считают, что взаимодействие с Турцией неизбежно и сыграет в плюс, другие ничего хорошего от этого взаимодействия не ждут, ссылаясь на исторический опыт России. Признание Турции Крыму в целом не сделает погоды, но существенно облегчит процесс преодоления санкций. Куда важнее в этом смысле готовность французского парламента обсуждать вопрос отмены санкций против России, чем позиция Турции. Да и выборы в США куда более существенный фактор на этом фоне. В целом вопрос признания Турцией Крыма неотъемлемой частью России для крымчан не является чем-то существенным.
— То есть это не особо отразится на жизни крымчан?
— Жизнь крымчан и так полна сюрпризов и перемен. Так что особенно ничем не отразится.
— Насколько актуальны отсылки Подъячего к истории? Действительно ли Крым был взят Украиной лишь во временное пользование?
— Украина все годы своего управления Крымом обращалась с ним как с сугубо временным регионом. На нулевом уровне инвестиции в инфраструктуру, вывод прибыли от любой активной экономической деятельности в частные руки, издевательская украинизация, неэффективная, но портящая нервы людям — все это внесло огромный вклад в итог референдума. В последние три-четыре года перед известными событиями американцы попытались принудить Януковича окончательно сдать Крым им, и Янукович на это пошел: благословил создание военной базы под Старым Крымом, переформатирование военной базы в Севастополе, пустил в Крым сеть американских НКО и так далее. Если бы не референдум, Крым медленно стал бы уходить даже не под украинскую юрисдикцию, которая была одновременно и формальной, и насильственной, а чисто американский протекторат. Американцы уже в 2012 году навязали Крыму и его муниципалитетам свою стратегию развития, и хотели активно его переформатировать под себя. Как раз в контексте большого геополитического наступления, которое они сейчас проводят, удачно или нет — другой вопрос. Например, «Майдан», который был частью сценария американского контроля над Крымом, привел как раз к потери Крыма. Но степень безумного упорства в этом сильно возросла.
— Как менялась позиция Анкары по отношению к Крыму во времена Украины? Какая работа велась тогда и какая ведётся сейчас?
— Турки всегда рассчитывали на свою долю влияния в Крыму. Наиболее радикальные представители «титульной нации», как они себя называют, не раз говорили о зачистке Крыма от нетюркского населения. Агрессивность радикалов возросла как раз в ходе «Майдана». По Крыму ходили откровенные бандиты и под видом «освободительного движения» просто угрожали — в том числе, и жизнью.
Для радикалов, на которых опирались внешние игроки, уход Крыма в Россию был большим разочарованием. Уже тогда Турция поняла, что получить свои бонусы на хаосе, который планировался, ей не удастся. Многие считают, что Турция и финансировала радикалов, но думаю, там были разные проекты поддержки: откровенных исламистов и прочие организации поддерживали финансами другие силы, те же, кто создавал хаос в Сирии и на всем Ближнем Востоке. Вот теперь, когда Эрдоган фактически близок к коалиции с Россией, Сирией и Ираном по решению проблем на Ближнем Востоке, сценарии дестабилизации обстановки в Крыму можно и забыть. Все зависит от Эрдогана. Сами мы, думаю, ему ничего предлагать не будем. Россия нужна Эрдогану сегодня гораздо больше, чем Турция нам.
* Верховный суд Крыма признал общественное объединение «Меджлис крымско-татарского народа» экстремистской организацией и запретил его деятельность в России.
Фото ТАСС