Августовский путч. Форос

В воскресенье около 17 часов я обнаружил, что отключены все телефоны правительственной связи, перестал работать телевизор. […] Меня изолировали от общества, я лишён связи, самолёт, который прибыл для того, чтобы я отбыл в Москву, отозван. Все, кто находятся здесь рядом со мной, так же, по сути дела, под арестом.

Это заявление Горбачев сделал ночью 19 августа 1991 года. На правительственной даче в Форосе. Их должен был увидеть весь мир, но… по центральному телевидению их показали только спустя 5 дней, когда все члены ГКЧП, пытавшиеся отстранить от власти Генерального секретаря ЦК КПСС, были уже арестованы…

Видеообращение Горбачева к народу оказалось в руках журналистов с таким опозданием только потому, что у него просто не было возможности его передать. Ведь он находился в вынужденном заточении в стенах своей дачи. Он даже не мог воспользоваться самолетом, чтобы вылететь с Фороса в Москву. Так звучит официальная версия. 

Но насколько она правдива? Сегодня, спустя 25 лет многие уверены: это правда. Но только не вся.

Виктор Хомутов в августе 91-го отвечал за охрану Крымской резиденции президента. Он утверждает: Михаил Горбачев мог, но почему-то не захотел связаться с Москвой.

Ситуация ему была выгодна. Показать блокирование, то есть свою нетрудоспособность не по причине личной, а по причине каких-то непонятных обстоятельств.

А Игорь Алферьев в августе 91-го он нес службу по охране резиденции президента с моря. Впервые за много лет он, один из немногих, решился рассказать, как все было на самом деле. По его словам, Горбачева в Форосе никто не держал! Ни он, ни его подчиненные не получали приказала блокировать дачу и никого не выпускать. А значит, Михаил Горбачёв мог оказаться в Москве в любую минуту. Но! Он не только не захотел возвращаться в бушующую столицу, но и категорически отказался от какой бы то ни было помощи.

Я дал поручение командиру малого катера специальной службы Лаврикову Сергею, который там стоял непосредственно у дачи на причале, передать всем, что мы тут никого не блокируем. Больше того, он имел контакт непосредственно с Михаилом Сергеевичем и разговаривал с ним — «Михаил Сергеевич, давайте выйдем в море», на что он сказал — «сейчас не время».

Эта фраза, брошенная тогда Горбачёвым, сегодня вызывает немало вопросов. Что значит — не время? Ведь президент, когда у него отнимают власть, вводят в столицу танки, а люди выходят на баррикады, должен дорожить каждой минутой. Но Горбачёв почему-то медлил… Он даже не хотел воспользоваться своим самолётом, который, по словам Виктора Хомутова, всё это время стоял наготове, и мог вылететь в любую минуту. Однако президент в него так и не сел.

Виктор Хомутов, полковник в отставке, комендант специальной комендатуры 79-го пограничного отряда Западного пограничного округа признался,  что

дежурный самолёт Горбачёва всегда находился, и в те дни находился в дежурном варианте. Он мог вылететь в любой момент.

Если предположить, что все это правда, то возникает вопрос: почему Горбачев ничего не сделал? Почему он не сел в самолет и не вылетел срочно в Москву?

По версии некоторых экспертов, Горбачёв не сделал этого просто из страха.

Ведь если бы членам ГКЧП все-таки удалось захватить власть в стране, то Горбачева могла ожидать совсем незавидная участь. За то, что он собирался подписывать новый Союзный договор и отменять старую Конституцию, он мог запросто оказаться на скамье подсудимых.

Он боялся всех и вся: свою страну, свой народ, свою охрану, никому не верил, никому не доверял.

Но есть и другая версия. Горбачёв понимал, что страна катится в пропасть, из которой её уже не вытащить. Ему было необходимо грамотно выйти из игры. В этом случае заговор слабых и нерешительных ГКЧПистов становился для Горбачёва идеальным выходом из ситуации. По мнению некоторых экспертов, возможно, он даже знал о заговоре. Но не стал ему препятствовать, потому что Ельцин его уже давно переиграл. Горбачёву оставалось лишь красиво уйти с политической арены.

Как бы то ни было, узнать как происходили эти августовские события на самом деле, мы сможем только тогда, когда со всех материалов будет снят гриф секретности. Правда, Михаил Горбачев до сих пор утверждает, что никто никогда не узнает о ГКЧП настоящей правды.

Источник