Не прошло и нескольких дней, как Иран все переиграл.
Буквально несколько дней назад Иран был готов передать России базы на своей территории по принципу «пользуйтесь сколько влезет», как уже сегодня Тегеран встал в позу и заявил, что Россия ушла из Хамадана.
С мотивировкой «Россия решила свои задачи и ушла». При этом чуть ранее министерство обороны Ирана обиженно заявило, что Россия таким образом за счет Ирана демонстрировала себя «суперсилой» и хотела показать успешность своих операций против Халифата, при этом чуть ранее было заявлено, что в Хамадане российские самолеты оказались по просьбе сирийского правительства. В целом, выглядит это так, что Иран остался недовольным тем, что Россия соорудила из использования этой авиабазы громкую пиар-акцию, которая по всей видимости не была должным образом согласована с Тегераном, на что иранцы высказали свое фэ.
Близкие отношения не означают полного согласия
Собственно, такие заявления показывают, что Россия в Сирии действует именно в составе коалиции союзников, а не управляет набором марионеток в директивном порядке. После долгого перерыва, Россия впервые участвует в крупном международном конфликте имея рядом с собой не просто декларативных сторонников, а ряд стран напрямую участвующих вместе с ней в войне на одной стороне. И Сирия и Иран осуществляют субъектную внешнюю политику, при этом Сирия в значительной степени зависит от российской военно-экономической помощи, а Иран же в этом вопросе более самодостаточен. Как и Россия Иран является крупным региональным игроком, не претендующим на мировую доминацию, но стремящимся расширить свое влияние в сопредельных государствах, где эти интересы сталкиваются с интересами других стран, блоков и коалиций. Совпадение интересов по Сирии привело к созданию ситуативной коалиции, которая при определенных раскладах может заложить основу для более продолжительного партнерства в ближневосточных делах.
Трудность коалиционной дипломатии заключается в том, что надо учитывать мнения и интересы союзников. Когда страна действует в международной изоляции полагаясь лишь на армию и флот, этой проблемы с одной стороны нет, но с другой стороны крайне не желательно оказываться в одиночестве против международных коалиций. Если обратите внимание, США перед любой войной обязательно пытаются сколотить как можно более широкую коалицию, чтобы не действовать в одиночку. И там тоже без разногласий не обходится. Такие коалиции собираются под определенную войну и как правило после ее завершения распускаются в отличие от постоянно существующих военных блоков.
В Сирии Россия участвует в примерно такой же ситуативной коалиции, где помимо России, Сирии и Ирана, есть еще более мелкие участники, вроде Хэзбаллы, шиитских групп из Ирака, палестинцев и курдов. У Асада свое видение хода и исхода этой войны. У Иранского духовенства оно тоже может и скорее всего отличается от видения России. Задачей коалиционной дипломатии является согласование этих позиций для противостояния устремлением противостоящих коалиций. Разумеется у Ирана с Россией могут быть расхождения о будущей роли Хэзбаллы и продолжения конфликта с Израилем, по различным аспектам шиитско-суннитского противостояния, по курдскому вопросу, по различным вопросам гибридной войны против Саудовской Аравии и даже по будущему послевоенной Сирии. Как и Россия, Иран серьезно вложился в поддержку Сирии и естественно он хочет получить по итогам войны различные политические выгоды укрепляющие позиции Ирана и ослабляющие позиции его противников. Если Россия по завершении сирийской войны и уничтожения Халифата может сосредоточится на удержании достигнутого влияния, то шахматная партия между Тегераном и Эр-Риядом за контроль над исламским миром, будет продолжаться. Для Тегерана война в Сирии это еще одна битва в давно идущей войне, которая помимо Сирии идет на территории Ирака и Йемена.
Поэтому вполне логично, что и Россия не во всем сможет поддерживать Иран, так как интересы по ряду вопросов вполне могут расходиться. Тут главное, сохранять общий доверительный уровень и поддерживать партнерство, которое может становиться союзничеством в тех или иных ситуациях. Ну а несогласия на мой взгляд должны носить рабочий характер. Последние полгода показали, что совместная борьба Сирии, Ирана и России помогла серьезно изменить общую обстановку на Ближнем Востоке, что доказало эффективность такого взаимодействие и ценность союзных отношений. Пока трудно судить, кто именно выступил с инициативой усиления партнерства по Сирии, возможно как утверждают в прессе, это был генерал Сулеймани, который выступил посредником в переговорах между российским военно-политическим руководством и иранской верхушкой. В этом можно наблюдать серьезное отличие от войны на Украине, где Россия действовала в гордом одиночестве. Так что армия и флот это конечно хорошо и нужно (это необходимый фундамент для всего остального), но в политике и войне, реальных союзников (постоянных или ситуативных) надо находить и уметь учитывать их интересы для общей эффективности совместных действий.
Кому как, а лично для меня успехи иранцев и той же Хэзбаллы столь же ценны, как и успехи сирийской армии и наших военных. В конечном итоге все участники коалиции делают одно общее дело и кровь проливали вместе. Касательно же мечтаний, что хотелось союзников получше и посильнее чем Иран, то маниловским мечтаниям конечно не трудно предаваться, но в текущей ситуации надо работать с тем что есть.
Так что на мой взгляд, в данном случае мы имеем несогласованность действий внутри коалиции, что конечно же прискорбно, но не критично. В сирийской войне, Россия и Иран сидят в одной лодке с Асадом и общие цели будут оказывать куда как большее влияние на их дальнейшую стратегию, нежели ситуативные разногласия. Ну и стоит помнить, что Иран конечно же самостоятельный игрок и помимо общих целей, имеет и свои собственные, что надо учитывать в рамках ведения коалиционной войны.
Касательно же военного взаимодействия, то полагаю, что в ближайшую неделю между Москвой и Тегераном пройдут консультации по линии министерства обороны и Генштаба на предмет сглаживания проблемных вопросов.